Династия Западных Гангов

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Династия Западных Гангов
ಪಶ್ಚಿಮ ಗಂಗ ಸಂಸ್ಥಾನ

350 — 1000



Герб

Династия Западных Гангов на карте Индии.
Столица Талакад
Язык(и) Каннада, Санскрит
Религия Индуизм, Джайнизм
Форма правления монархия
Чакраврти
К:Появились в 350 годуК:Исчезли в 1000 году

Династия Западных Гангов (канн. ಪಶ್ಚಿಮ ಗಂಗ ಸಂಸ್ಥಾನ) — древнеиндийская династия, правившая в Карнатаке в период с IV по XI век. Эту династию называют Западными Гангами с целью отличить её от династии Восточных Гангов, которая правила на территории современной Ориссы в XI — XV веках. Династия Западных Гангов пришла к власти, получив независимость от ослабнувшего южноиндийского государства Паллавов. Принято считать, что этому способствовали завоевательные походы Самудрагупты в Южную Индию. Западные Ганги сохраняли независимость в период с 350 по 550 год. Сначала их столицей был Колар, а позднее — Талакад на берегах реки Кавери в современном округе Майсур.

После того как набрала силу династия Чалукьев из Бадами, Западные Ганги стали вассалами правителей Чалукья и сражались на их стороне против Паллавов и Канчи. В 753 году, династия Раштракутов сменила Чалукьев как преобладающая сила в Деккане. После борьбы за автономию, продолжавшейся около столетия, Западные Ганги стали вассалами Раштракутов и успешно сражались вместе с ними против династии Чола из Танджавура. В конце X века к северу от реки Тунгабхадры Раштракутов вытеснили Западные Чалукьи, в то время как династия Чола усилилась к югу от Кавери. Влияние Западных Гангов в регионе подошло к концу около 1000 года, когда они потерпели поражение от Чолов.

Хотя государство Западных Гангов было небольшим по территории, его вклад в политику, культуру и литературу современной южной Карнатаки был весьма существенным. Западные Ганги отличались терпимостью ко всем вероисповеданиям, но особую известность получили за покровительство джайнизму. В период их правления были сооружены известные монументы в таких местах, как Шраванабелагола и Камбадахалли. Правители этой династии покровительствовали искусству, что привело к расцвету литературы на каннаде и санскрите. В этот период было написано много произведений на самые разные темы — от религии до руководств по ухаживанию за слонами. Одним из важных литературных произведений на языке каннада, написанных в период Западных Гангов, является «Чавундарая-пурана» авторства Чавундараи (978 год).

Напишите отзыв о статье "Династия Западных Гангов"

Отрывок, характеризующий Династия Западных Гангов

– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.