Династия Мак
Династия Мак (вьетн. nhà Mạc, тьы-ном 家莫, ня мак), также дом Мак (莫朝, Mạc triều, мак чьеу), — одна из вьетнамских династий, управлявших севером страны с 1527 по 1592 годы. После потери контроля над столицей в 1592 её представители, которых поддерживала китайская династия Цин, правили провинцией Каобанг до 1677 года.
Основателем династии Мак был родственник знаменитого чанского конфуцианского мыслителя Мак Динь Ти (Mạc Đĩnh Chi). В отличие от предка, Мак Данг Зунг решил пойти в военные, и дослужился до генеральского звания. Затем он захватил власть в результате государственного переворота и правил страной с 1527 года до самой своей смерти в 1541.
Содержание
Мак Данг Зунг
Мак Данг Зунг, знаменитый своими силой и хитроумием, начал свою карьеру примерно в 1506 году с должности телохранителя жестокого и ненавидимого народом императора Ле Уй Мук[en] (Lê Uy Mục). Со временем Данг Зунг наращивал власть, несмотря на смену императоров, получая всё новых союзников и врагов.
Около 1520 года началась гражданская война, которая продолжалась 150 лет с небольшими перерывами. Испугавшийся амбиций молодой император Ле Тьеу Тонг[en] (Lê Chiêu Tông) бежал на юг. Официально Мак Данг Зунг передал полномочия императору, но на практике — продолжал править[1]; Чини и Нгуены, влиятельные семьи, заявили преданность императору, на самом деле воюя друг с другом. В ответ Мак Данг Зунг провозгласил младшего брата императора, принца Суана, новым правителем под именем Ле Кунг Хоанг[en] (, Lê Cung Hoàng). Восстание временно прекратилось, когда верные Мак Данг Зунгу люди схватили и казнили Ле Тьеу Тонга вместе с организаторами восстания.
В 1527 Мак Данг Зунг удалил от дел нового императора и принял императорский титул сам, взяв имя Минь Дык (Minh Đức). Узурпация трона и отъём власти у легитимной династии Ле стали причинами недовольства чиновников. Некоторые были убиты, некоторые совершили самоубийство, другие же бежали на юг, чтобы присоединиться к Чиням или Нгуенам в их борьбе против Маков.
Противостояние продолжилось с новой силой, и проимператорские силы стали искать расположения союзников, в основном, династию Мин, а также лансангского короля Пхотхисарата. Мак Данг Зунг дипломатией и взятками убедил династию Мин не нападать в 1528 году. После этого Данг Зунг передал престол своему сыну, Мак Данг Зоаня[en] (Mạc Đăng Doanh), хотя целью этого было лишь удостовериться в том, что после смерти Данг Зунга титул получит именно Данг Зоань. В реальности же Данг Зунг продолжал править как «верховный император» (Thái thượng hoàng).
Возвращение Мак Данг Зунга
Императорские союзники собрали значительные силы, и в следующие три года отвоевали все провинции к югу от Красной речки. В 1533 году марионеточный император Ле, Ле Чанг Тонг, был коронован в недавно захваченной столице.
Несколько лет спустя положение Маков стало отчаянным: минская делегация рапортовала, что Мак — нелегитимная династия, и что власть должна быть возвращена Ле. В 1537 году огромная минская армия отправилась с севера на битву с Маками.
В этот момент Мак Данг Зоань умирает, и его отец снова стал единоличным правителем. Снова он дипломатией и подарками задобрил династию Мин, и они сменили официальную позицию: Ле должны править землями на юге от Красной реки, а Мак — на севере. Нгуены и Чини не приняли такое разделение, и война продолжилась.
В 1541 году Мак Данг Зунг умер. Трон перешёл к его внуку по имени Мак Фук Хай[en] (, Mạc Phúc Hải).
1541—1592: поражение
Мак Фук Хай правил всего шесть лет, за которые его силы потерпели несколько поражений, а контролируемые Маками земли уменьшились ещё больше. Мак Фук Нгуен[en] (, Mạc Phúc Nguyên) (1545—1561) стал следующим правителем. В борьбе с Ле ему помогал брат Чунг.
Мак Мау Хоп[en] (, Mạc Mậu Hợp) правил страной с 1561 по 1592. Он был последним выдающимся правителем Маков. В 1572 году Чини захватили столицу, однако ему удалось отвоевать её через год. Затем, в 1592 году, Чинь Тунг[en] (, Trịnh Tùng) отправил огромную армию на север, и занял Ханой вместе с остальными северными провинциями. Мак Мау Хопа поймали и три дня казнили, отрезая от него куски.
Последние 80 лет
Маки потеряли все земли, кроме окрестностей провинции Каобанг, находившихся под формальным протекторатом династии Мин. Новым полководцем Маков стал Мак Кинь Ти (Mạc Kinh Chi), он смог собрать войско, разбившее силы Чинь Тунга. Позже его армия была разбита новыми силами Чиней.
Мак Кинь Кунг (Mạc Kinh Cung) правил более 20 лет (1593—1616). Главным городом тогда стал Ваннинь (вероятно, располагавшийся на территории провинции Куангнинь). Силы Маков нанесли несколько поражений чиньской армии, после чего Чини запросили поддержки у Нгуенов, и объединённая армия нанесла Макам окончательное поражение.
В 1598 новая комиссия Мин постановила, что династия Мак должна править [подконтрольными Мин] землями Каобанга; Мак остались в той области, периодически совершая набеги на земли Чиней.
В это время энергичный князь Чинь Чанг (Trịnh Tráng) завоевал ещё макских территорий и начал войну Чиней и Нгуенов[en] (, Trịnh-Nguyễn phân tranh). Война началась для него с катастрофического поражения в битве при Чыонгдыке в 1648 году.
Следующий князь Чинь, Чинь Так[en] (, Trịnh Tạc), был более успешен, чем отец: ему удалось отбросить Нгуенов на их старые позиции и 15 лет восстанавливать страну.
До этого момента Чини не могли окончательно уничтожить Маков, потому что тем оказывали протекцию династия Мин. Однако в 1644 году Мин пала под натиском маньчжуров, и китайское правительство больше не испытывало симпатий к Макам. В начале 1660-х Маки совершили ошибку, заключив союз с неверным губернатором, и император Канси перестал оказывать им протекцию. В 1667 году Чинь Так завоевал Каобанг, разбил Маков и отбросил их на китайские земли.
Последнее упоминание о династии Мак относится к 1677 году, когда их армия напала с китайских земель и была разбита Чинями.
Последствия
Современные Макам историки считали династию узурапторской, однако с 1945 действия вызывают споры. Современные исследователи отмечают полученные женщинами свободы, государственную поддержку иностранной торговли, привёдшую к расцвету Ханоя (в то время носившего имя Донгдо (Đông Đô) и соседних городов — Тюдау (Chu Đậu) (Хайзыонг).
Многие люди, служившие Макам, включая регента Мак Кинь Дьена (Mạc Kính Điển), генералов Нгуен Куена (Nguyễn Quyện) и Мак Нгок Льена (Mạc Ngọc Liễn), удостаивались похвалы как от друзей, так и от врагов, за свои таланты и горячую преданность.
Напишите отзыв о статье "Династия Мак"
Примечания
- ↑ Vietnam: The Revolutionary Path by Thomas Hodgkin, 1981
Отрывок, характеризующий Династия Мак
– Да, и чудесный.– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
