Династия Тэйшон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Династия Тэйшон



История Вьетнама
Доисторические времена от 500 тыс. лет до н. э.
Древние вьетские племена,
древние вьетские царства
от 1 тыс. лет до н. э.
Аувьеты, лаквьеты,
династия Хонг-банг,
королевство Ванланг
до 257 до н. э.
Государство Аулак 257—207 до н. э.
Династия Чьеу,

государство Намвьет

207—111 до н. э.
Первое китайское завоевание государства вьетов 111 до н. э. — 39 н. э.
Сёстры Чынг 40—43
Второе китайское завоевание государства вьетов 43—544
Династия ранних Ли 544—602
Третье китайское завоевание государства вьетов 602—905
Династия Кхук 905—938
Династия Нго 939—967
Эпоха двенадцати шыкуанов 966—968
Династия Динь 968—980
Династия ранних Ле 980—1009
Династия поздних Ли 1009—1225
Династия Чан 1225—1400
Монгольские войны с Дайвьетом и Тямпой 1257—1288
Династия Хо 1400—1407
Четвёртое китайское завоевание государства вьетов 1407—1427
династия поздних Чан 1407—1413
Династия Ле 1428—1527
Династия Мак 1527—1592
Возрождённая династия Ле 1533—1788
князья Чинь 1545—1787
князья Нгуен 1558—1777
Династия Тэйшон 1778—1802
Династия Нгуен 1802—1945
французское колониальное правление во Вьетнаме 1887—1954
Вьетнамская империя 1945
Августовская революция,
отречение Бао Дая
1945
Демократическая Республика Вьетнам 1945—1946
Первая Индокитайская война 1946—1954
Государство Вьетнам 1949—1955
Разделение Вьетнама 1954
Северный Вьетнам 1954—1976
Южный Вьетнам 1954—1976
Вторая Индокитайская война 1957—1975
Война во Вьетнаме 1957—1975
Третья Индокитайская война 1975—1988
Объединение Вьетнама 1976
Социалистическая Республика Вьетнам с 1976
«Обновление» Вьетнама с 1986
Связанные понятия
Фунам, Ченла, Камбуджадеша I—XV вв.
Линьи, Тямпа 192—1832
Список правителей Вьетнама
Доисторические правители Вьетнама

Династия Тэйшон, династия Тайшон[1] (вьетн. Nhà Tây Sơn, тьы-ном 家西山, иногда также «период Тайшон») — период вьетнамской истории с 1778 по 1802 годы, между династиями Поздняя Ле и Нгуенов, который характеризуется крестьянскими восстаниями и децентрализацией страны. Тэйшонами иногда называют лидеров крестьянского восстания (братьев Тэйшон) или самих восставших крестьян.





Предыстория

В XVIII веке Вьетнам находился под властью династии Ле, однако эта власть была только номинальной. Реальная власть принадлежала двум феодальным кланам: на севере князья Чинь контролировали Ханой и императорский двор, а на юге Князья Нгуен владели городом Хюэ и всем южным Вьетнамом. Оба клана на словах декларировали верность императору, а на деле воевали друг с другом, чтобы захватить власть над всей страной.

Жизнь народа в этой обстановке была сложна. Земельная собственность концентрировалась в руках нескольких влиятельных семей, чиновники становились всё более коррумпированы, элита общества обогащалась, а крестьяне беднели.

Долгая война между Чинями и Нгуенами завершилась в 1673 году и жизнь на севере страны стала немного легче. Однако, на юге Нгуены ввязались в войны со слабеющей Кхмерской империей, а затем и с сильным государством Сиам. Нгуены обычно побеждали и осуществляли крупные земельные раздачи, однако их популярность всё равно падала.

Разгром Нгуенов

В 1769 году новый король Сиама, Таксин, начал войну за контроль над Камбоджей. Войну он вёл, в основном, против Нгуенов, и они были вынуждены оставить некоторые недавно завоёванные земли. Эта неудача, а также высокие налоги и коррупция, стали причиной того, что три брата из деревни Тэйшон подняли восстание против князя Нгуен Фук Тхуана.

Тэйшонские братья объявили себя защитниками народа. Через год восстание расширилось и тэйшоны одержали несколько побед в сражениях с войсками Нгуенов, посланными подавить мятеж. Тэйшонов поддержали не только вьетнамские крестьяне, но и некоторые горные племена. Старший из братьев, Нгуен Хюэ, оказался талантливым полководцем.

Нгуен Хюэ заявил, что его цель — покончить со страданиями народа, объединить страну и восстановить власть династии Ле в Ханое. Тэйшоны обещали сместить коррумпированных чиновников и перераспределить землю.

В 1773 году тэйшоны захватили порт Куинён, где их финансово поддержали торговцы, страдающие от законов князей Нгуен.

Нгуены наконец осознали серьёзность восстания и заключили мир с тайцами, уступив им некоторые земли. Однако, в этом году закончилось столетнее перемирие с князьями Чинь, которые возобновили войну и направили армию, чтобы захватить город Хюэ, столицу Нгуенов. Чиньская армия захватила город и вынудила Нгуенов бежать в Зядинь (будущий Сайгон).

Чиньская армия продолжила наступление на юг, а армия тэйшонов в это время так же занимала южновьетнамские города. Нгуены были непопулярны в это время, а их противники были сильны. В 1776 году тэйшоны взяли последний город Нгуенов — Зядинь и устроили резню местных китайцев. Весь род Нгуенов был уничтожен, кроме одного человека по имени Нгуен Фук Ань, которому удалось бежать в Сиам.

Разгром Чиней

Некоторое время тэйшоны потратили на то, чтобы установить контроль над завоёванными землями Нгуенов. Нгуен Фук Ань оказался упорным противником. Он прятался на островах, подружился с французским миссионером Пьером Пиньо де Беэном и вместе с ним бежал в Сиам, где попросил помощи у короля Таксина. В 1780 сиамская армия начала вторжение, но несколько лет войны не дали результатов. В 1782 году король Сиама был убит во время восстания.

Покончив с князьями Нгуен, тэйшоны решили разгромить Чиней. В 1786 Нгуен Хюэ двинулся на север и в течение короткой кампании разбил армию Чиней. Чини были так же непопулярны в стране, а армия тэйшонов заслужила славу непобедимой. Чини бежали в Китай. Хюэ женился на Ле Нгок Хан, дочери императоре Ле Хьен-тонга.

Разгром цинского вторжения

Через несколько месяцев, осознав, что у него нет никакой надежды своими силами вернуть власть, император Ле Хьен-тонг бежал на север, в Китай. Там он обратился с просьбой о помощи к правителю Цинской империи императору Цяньлуну. Воспользовавшись этим, император Цин в 1788 году направил во Вьетнам огромную армию из провинций Юньнань, Гуанси, Гуандун и Гуйчжоу. 200 тысяч солдат двигались тремя колоннами под общим командованием наместника Лянгуана Сун Шии. Используя своё численное превосходство, цинские войска одержали над тэйшонами ряд побед. В крупном сражении на реке Тхонг вьетнамцы потерпели тяжёлое поражение. Почти не встречая сопротивления, цинская армия вошла в столицу Аннама — Тханглонг (Ханой). Здесь Сун Шии вручил императору Ле инвеституру. Вокруг столицы была создана линия укреплений. В лагере отступивших южнее тэйшонов Нгуен Хюэ провозгласил себя императором, приняв храмовое имя Тхай-то. Он создал мобильную и дееспособную армию, усиленную флотом, кавалерией и боевыми слонами.

Тхай-то собрал войско и приготовился к битве с армией Цин. Он обратился к своим войскам перед битвой со словами:

Цин вторглись в нашу страну и заняли нашу столицу Тханглонг. В нашей истории то сёстры Чынг боролись против Хань, Динь Тянь Хоанг против Сун, Чан Хынг Дао против монгольского Юань, и Ле Лой против Мин. Эти герои не смирялись, видя, как захватчики грабят нашу страну; они вдохновили народ на борьбу за правое дело и выгнали захватчиков … Цин, забывая, что случилось с Сун, Юань и Мин, вторглись в нашу страну. Мы изгоним их с нашей земли!

В то время как армия Цин праздновала наступление Нового года, армия Нгуен Хюэ внезапно атаковала и разгромила их в битве при деревне Донгда. Это сокрушительное поражение заставило захватчиков вместе с Ле Хьен-тонгом бежать обратно в Китай. Захватчики оставили Тханглонг и, вместе с Сун Шии и императором Ле, бежали. В 1789 году стремительно наступавшие воины Тхай-то ворвались в столицу. Отступавшие из Тханглонга к границе цинские отряды были почти полностью уничтожены. Для восстановления своего престижа Хунли мобилизовал войска во главе с Фукананем. Отдавая себе отчёт в неравенстве сил, Тхай-то возвратил всех пленных, предложил установить добрососедские отношения, и в 1789 году послал в Пекин посольство с дарами. Хунли был вынужден признать Тхай-то правителем Дайвьета (Аннама), а бывшего императора Ле поселить под Пекином. Был восстановлен существовавший уже давно статус Аннама как «данника» Цинской империи. Таким образом, попытка Хунли покорить южного соседа фактически закончилась провалом. Зная, как важна для китайских императоров внешняя сторона дела, Тхай-то лично прибыл в Пекин в 1790 году, чтобы поздравить Хунли с его восьмидесятилетием. В действительности подчинение Аннама Китаю носило чисто формальный характер и почти ни к чему его не обязывало.

Напишите отзыв о статье "Династия Тэйшон"

Примечания

  1. Концевич Л. Р. [search.rsl.ru/ru/catalog/record/4696545 Хронология стран Восточной и Центральной Азии]. — Москва: Восточная литература РАН, 2010. — С. 471. — 806 с. — ISBN 978-5-02-036350-2.


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Династия Тэйшон

И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.