Дингаан

Дингаан зулу Dingane kaSenzangakhona<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Дингане, выступающий перед зулусами</td></tr>
инкоси зулусов
1828 — 1840
Предшественник:	Чака
Преемник:	Мпанде
Рождение:	1795(1795) Южная Африка
Смерть:	1840(1840) Свазиленд
Отец:	Сензангакона

Дингаан (Дингане; зулу Dingane kaSenzangakhona;1795—1840) — инкоси (верховный правитель) зулусов в 1828—1840 годах.

Приход к власти

Дингане был одним из сыновей зулусского вождя Сензангаконы, единокровным братом Чаки и Мпанде.

В 20-х годах XIX века, когда деспотический способ правления Чаки стал вызывать недовольство среди зулусов, Дингане стал одним из инициаторов заговора против своего брата. Заручившись поддержкой индуны королевского крааля Мбопы, он дождался удобного момента и прислал к Чаке троих заговорщиков, которые и убили верховного правителя. Так, избавившись от своего предшественника, Дингане был провозглашен новым инкоси (королём).

Политические реформы

Придя к власти, первым делом Дингане занялся смягчением жестоких порядков, введенных его предшественником Чакой. Он частично ослабил контроль над жизнью зулусских общинников. Теперь амабуто (военно-охотничье-трудовые формирования из молодых людей одной возрастной группы) стали собираться лишь на полгода, и молодые воины могли обзаводиться семьей и основывать своё собственное домохозяйство. Звание и должность индуны стало передаваться по наследству. Все решения правитель страны зулусов теперь мог принять только после совещания со своими индунами и главами влиятельных территориально-родовых объединений.

Война с бурами

На время правления Дингане пришлось переселение африканеров (буров) из восточных районов Капской колонии на земли сопредельных африканских народов, вошедшего в историю под названием «Великий трек». Территории зулусов привлекали переселенцев мягким климатом, удобным выходом к морю, обширными пастбищами и своим плодородием. С конца 1837 г. началась кровавая и упорная борьба африканеров и зулусов за право жить на этой земле. В феврале 1838 года Дингане заманил в ловушку и убил одного из предводителей бурских переселенцев (треккеров) Питера Ретифа с товарищами, зулусы также уничтожили в нескольких стычках около 400 бурских фермеров. В свою очередь, прекрасно вооружённый бурский отряд под командованием Андриса Преториуса в сражении при реке Инкоме (называемой с тех пор Кровавой) 16 декабря 1838 года наголову разгромил войско Дингане. Зулусы потеряли только убитыми более 3000 человек (из общего числа свыше 10 000), у буров же оказалось лишь несколько раненых, в том числе и сам Преториус.

Вслед за этим буры заняли оставленную Дингане столицу — крааль Мгунгундлову и сравняли его с землёй, на соседних холмах ими были найдены и похоронены останки П. Ретифа и некоторых других убитых буров. Дингане вынужден был пойти на заключение соглашения о мире 23 марта 1839 г. Зулусы отказывались от всех территорий к югу от реки Тугелы. На захваченных землях переселенцы-африканеры основали республику Натал. В 1840 г. брат Дингане — Мпанде, поддерживаемый бурами, изгнал его из страны и был объявлен новым инкоси зулусов. Дингане бежал в Свазиленд, где был убит.

День разгрома зулусов 16 декабря долгие годы отмечался в ЮАР как государственный праздник — День Ковенанта или День Дингаана. В свою очередь, в 1929 году защищавшая права цветных Лига прав африканцев объявила День Дингаана «днём смотра сил единого национального фронта в память о героическом сопротивлении зулусов колонизаторам».

Литература

• Потехин И. И. Формирование национальной общности южно-африканских банту — М., 1955.

Отрывок, характеризующий Дингаан

Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.