Дини, Пьетро Умберто

Пьетро Умберто Дини (итал. Pietro Umberto Dini; род. 5 октября 1960, Пьетрасанта, Тоскана) — итальянский лингвист и переводчик.

Биография

В 1980—1984 годах учился в Пизанском университете, в 1983—1984 стажировался в Вильнюсском университете на кафедре балтийской филологии. Стажировался в Ягеллонском университете (Краков, 1986—1987).

В 1998—1995 работал в университете Basilicata (Италия), в 1997 — в университете в Осло. С 1998 профессор Пизанского университета; создатель и заведующий кафедрой балтийских языков.

Награждён орденом великого князя литовского Гедимина. В сентябре 2005 ему присвоено звание почётного доктора Вильнюсского университета.

Научная деятельность

Занимался изучением языка памятников литовской письменности, выпустил факсимильное издание одного из ранних рукописных катехизисов на литовском языке, созданного в Восточной Пруссии и обнаруженный им в Ягеллонской библиотеке (1993). Издал своё исследование гимна св. Амброзия Мартинаса Мажвидаса («L’inno di S. Ambrogio di Martynas Mažvydas», 1994). Автор монографии о балтийской мифологии (1995).

Широкую известность ему принесла книга «Балтийские языки» («Le lingue baltice», 1998), переведённая на литовский (2000), латышский (2000), русский языки (2001).

Автор статей о литовской литературе и отдельных литовских писателях в итальянской периодике и энциклопедических изданиях.

Редактор научного журнала «Res Balticae» (выходит с 1995), посвящённого балтийским языкам, литературам, мифологии и фольклору.

Переводческая деятельность

Перевёл на итальянский язык произведения литовских писателей. Издал антологию литовской поэзии в своих переводах «La nostalgia dei terrestri» (1989), в которую вошли стихотворения Витаутаса Мачернис, Алфонсаса Ники-Нилюнаса, Генрикаса Нагиса, Казиса Брадунаса, Юозаса Кякштаса. Перевёл также воспоминания бывшего министра иностранных дел межвоенной Литовской Республики Юозаса Урбшиса («La terra strappata», 1990), драматическую поэму «Мажвидас» поэта Юстинаса Марцинкявичюса (1992—1993), произведения Юозаса Апутиса, Бируте Балтрушайтите, Саулюса Томаса Кондротаса, Бронюса Радзявичюса, Томаса Венцловы.

Ссылки

• [www.lle.lt/FMPro?-db=lle2004.fp5&-format=detail.htm&-lay=straipsnis&-op=eq&a=d&-max=2147483647&-recid=40592&-find= Dini, Pietro Umberto]

Отрывок, характеризующий Дини, Пьетро Умберто

Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.