Динузулу
| Динузулу каКечвайо зулу Dinuzulu kaCetshwayo<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1884 — 1913 | |||
| Предшественник: | Кечвайо | ||
| Наследник: | Соломон | ||
| Рождение: | 1868 | ||
| Смерть: | 18 октября 1913 Уиткик, Трансвааль | ||
| Отец: | Кечвайо каМпанде | ||
| Дети: | Соломон каДинузулу | ||
Динузулу каКечвайо (зулу Dinuzulu kaCetshwayo; 1868 — 18 октября 1913[1]) — верховный правитель (инкоси) зулусов с 20 мая 1884 до его смерти в 1913. Был сыном Кечвайо — последнего независимого зулусского инкоси, которого официально признавало британское правительство.
Биография
После англо-зулусской войны Кечвайо был схвачен в плен, а страна зулусов разделена на 13 областей с вождями во главе. Одной из таких областей и управлял Динузулу. В это время главным претендентом на первенство среди вождей Зулуленда был Зибебу, чей род восходил к Джаме, деду Чаки. Из-за развернувшейся междоусобной войны между сторонниками свергнутого англичанами Кечвайо и Зибебу погибло несколько тысяч человек[2]. Английские колониальные власти вынуждены были пойти на частичное восстановление целостность страны и вернуть Кечвайо в Зулуленд.
Кечвайо вернулся в Зулуленд в январе 1883 года, но это не принесло мира. Зибебу не хотел признавать его верховенство. Начавшаяся война не принесла успеха Кечвайо. После двух поражений он вынужден был бежать в резервацию, где умер 8 февраля 1884 года.
В 1884 году, заручившись поддержкой бурских фермеров, во главе с генералом трансваальских войск Луисом Ботой была создана добровольческая армия Динузулу. Взамен он пообещал им 10 400 км² земли, что составляло больше трети всего Зулуленда; после победы бурских наёмников Динузулу выполнил своё обещание; буры основали на пожалованных им землях государство Ниёве Републик. При поддержке буров Динузулу удалось разбить Зибебу.
Распространение власти буров в Зулуленде вызвало тревогу со стороны английских фермеров и властей Натала. С потерей контроля над этой территорией они могли лишиться доступа к природным и людским ресурсам самого Зулуленда и других районов Африки. В июле 1885 года законодательное собрание Натала приняло обращение к правительству Англии с просьбой незамедлительно аннексировать Зулуленд[3]. 5 февраля 1887 года М. Осборн, британский резидент в Зулуленде, не дождавшись официальной санкции, объявил о распространении власти Британии на восточную часть Зулуленда и учреждении там протектората[4].
М. Осборн стал проводить в отношении Динузулу и его сторонников политику притеснения. Британские власти спровоцировали восстание узуту (под этим названием были известны сторонники Кечвайо и Динузулу), отняв у них часть земель в пользу людей Зибебу. Однако для подавления сопротивления Динузулу потребовались значительные силы. Но в течение июня-июля все его основные очаги на территории Зулуленда были подавлены, а сам Динузулу бежал в Трансвааль. После его выдачи британским властям, он был приговорен к десяти годам заключения на острове Святой Елены[5][6]. В 1890 году Динузулу был отправлен на остров Св. Елены, и вернулся через семь лет.
В 1906 вспыхнуло антибританское восстание Бамбаты. После подавления восстания Динузулу был обвинён в его поддержке и в измене Британии. На суде Динузулу защищал известный своими либеральными взглядами Уильям Шрейнер — бывший премьер-министр Капской колонии. Несмотря на поддержку со стороны столь известного политика, в марте 1908 года Динузулу был приговорён к лишению свободы на 4 года. В 1910 старый друг вождя Луис Бота стал премьер-министром Южно-Африканского союза. Он приказал отпустить Динузулу и отправить его на жительство на ферму Уиткик в Трансваале, где инкоси и умер. Следующим правителем народа зулусов стал его сын Соломон каДинузулу.
В память о вожде была создана его статуя, которая была установлена рядом со статуей Луиса Боты, на углу Береа Роуд и Уорик Авеню в Дурбане.
Напишите отзыв о статье "Динузулу"
Примечания
- ↑ [www.ifp.org.za/Archive/trc/trc517.htm THE ROOTS OF INKATHA.] (англ.)
- ↑ Guy J. The Destruction of the Zulu Kingdom: The Civil War in Zululand, 1879—1884. — L.: Longman, 1979. P.37, 72-76, 83-85. (англ.)
- ↑ British Parliamentary Papers. Colonies. Africa. Vol. 33. Correspondence Regarding Zululand and Adjacent Territories, 1884-87. Shannon, 1971. P. 25-27, 99-100, 109—110. (англ.)
- ↑ Ibid. P. 632, 635, 672—674. (англ.)
- ↑ Биннс Ч. Т. Динузулу. Конец династии Чаки. — М., 1978. — С. 123—141.
- ↑ British Parliamentary Papers. Colonies. Africa. — Vol. 35. — Correspondence and Other Papers Regarding Zululand, Tongaland and the Establishment of Responsible Government in Natal, 1890-99. Shannon, 1971. P. 14. (англ.)
Отрывок, характеризующий Динузулу
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
