Дин, Джеймс

Джеймс Дин
James Dean
Место рождения:	Мэрион, Индиана, США
Место смерти:	Чоламе, Калифорния, США
Профессия:	актёр
Карьера:	1951—1955

Джеймс Ба́йрон Дин (англ. James Byron Dean; 8 февраля 1931 — 30 сентября 1955) — американский актёр. Своей популярностью он обязан трём кинофильмам — «К востоку от рая», «Бунтарь без причины» и «Гигант» — которые вышли в год его смерти. В этих картинах молодой актёр представил сложный образ молодого человека с душевными терзаниями, запинающейся речью и пробуждающейся чувственностью. Посмертно стал лауреатом премии «Золотой глобус» (1956). Дважды номинировался на «Оскар» (1956, 1957), причем оба раза посмертно. Трагическая смерть, легенды и мифы, окутавшие его жизнь, создали культовый статус его личности. В 1999 году Американский кино-институт поставил актёра на 18 место в списке «100 Величайших звёзд».

Биография

Ранние годы

Джеймс Дин родился 8 февраля 1931 года в номере отеля «Seven Gables» в городе Мэрион, штат Индиана, у фермера Уинтона Дина (17 января 1907 — 21 февраля 1995) и его жены Милдред Мэри Уилсон (15 сентября 1910 — 14 июля 1940). Родословная родителей была главным образом английской с небольшими шотландскими, немецкими, ирландскими и валлийскими корнями. Спустя шесть лет Уинтон Дин бросил фермерское дело и стал дантистом, и Дины переехали в Санта-Монику, штат Калифорния. Семья прожила здесь несколько лет, мальчик начал учиться в общественной школе Брэнтвуда, недалеко от Лос-Анджелеса. По мнению окружающих, Джеймс был очень близок с Милдред. Майкл ДэАнгелис говорил, что «она была единственным человеком, способным его понять». К несчастью, мать Дина умерла от рака, когда ему было 9 лет.

Не имея возможности заботиться о сыне, Уинтон Дин отдал мальчика на попечение своей сестры Ортензии и её мужа Маркуса Уинслоу, проживающих на ферме в городке Фэйрмаунт, в штате Индиана, где ребёнок стал воспитываться квакерами, представителями Религиозного общества Друзей. Там Дин подружился со священником методистской церкви, преподобным Джеймсом ДиУирдом. Он оказал на мальчика значительное влияние — во многом благодаря ему у Джеймса Дина проявился интерес к бою быков, гонкам и актёрской игре. Билли Джей Гарбин своей книге о Дине утверждает, что «между Дином и его священником существовала глубокая связь, возникшая, когда Дин учился в выпускном классе школы и продлившаяся долгие годы», намекая, что у них были интимные отношения. В 2011 году, после смерти Элизабет Тейлор, было заявлено, что Дин когда-то признался той, что в 11 лет он подвергся сексуальному насилию со стороны ДиУирда. Согласно другим биографическим показания относительно жизни Дина, не было никакого совращения, но Дин, уже будучи подростком, имел с ДиУирдом интимные отношения.

В школе Дин считался посредственным актёром, а вот спортсменом он был первоклассным — Дин добился больших успехов в баскетболе и бейсболе. Тем не менее, он продолжал изучать драматическое искусство, а также участвовал в школьных дебатах.

Окончив среднюю школу в городке Фэйрмаунт 16 мая 1949 года, Дин вместе со своей английской гончей Максом вернулся в Калифорнию, к своим отцу и мачехе. Там он поступил в Колледж Санта-Моники, где занимался изучением права. Затем он перевёлся в Калифорнийский университет, где полностью посвятил себя изучению актёрского ремесла, что вызвало осуждение отца и привело к его размолвке с сыном. Дин собирался вступить в братство «Сигма Ню», но так и не был посвящён. Учась в Калифорнийском университете, Дин обошёл 350 актёров и получил роль Малькольма в постановке «Макбета». К тому времени, Дин уже начал выступать с труппой Джеймса Уитмора. В январе 1951 года он бросил учёбу в Калифорнийском университете и занялся актёрской карьерой.

Актёрская карьера

Влияние Джеймса Дина

Дин был самым талантливым актером, которого я когда-либо видел. Он также был настоящим партизаном, который объявлял войну каждому, кто пытался сдерживать его эмоции. Однажды, переругавшись с режиссёром, он достал выкидуху, приставил тому к горлу и сказал: «Я же тебя убью, сучонок». Я стараюсь подражать Дину во всем — в кино и в жизни. Поэтому у меня так много неприятностей.

Деннис Хоппер о Джеймсе Дине

Первое телевизионное появление Дина состоялось в рекламе Pepsi Cola. Между тем, Джеймс бросил колледж, и занялся актёрской карьерой, вскоре получив роль юноши Джона в специальном телевизионном выпуске по случаю Пасхи в шоу «Hill Number One», а также три крошечные роли в фильмах «Примкнуть штыки!», «Кто-нибудь видел мою девчонку?» и «Берегись, моряк». Единственной ролью со словами была в последней картине студии «Paramount», где в главных ролях снялись Дин Мартин и Джерри Льюис — Дину досталась роль тренера по боксу. В ожидании ролей, Дин подрабатывал парковщиком на студии CBS и в это время познакомился с Роджерсом Бэкеттом — главой радио в рекламном агентстве, предложившим Дину профессиональную помощь и жильё.

В октябре 1951 года, следуя советам актёра Джеймса Уитмора и своего наставника Бэкетта, Дин переехал в Нью-Йорк. Там он начинает работать на площадке игрового шоу Beat The Clock, попутно появившись в нескольких шоу CBS — The Web, Studio One и Lux Video Theatre, заслужив право стать частью легендарной Актёрской студии и изучать мастерство под руководством Ли Страсберга. С радостью Дин пишет о своих достижениях семье в 1952: Это величайшая актёрская школа! Там работают многие великие люди — Марлон Брандо, Джули Харрис, Артур Кеннеди, Милдред Даннок… Не многим удаётся попасть сюда. Это лучшее, что может произойти с актёром. Я один из самых молодых членов коллектива.

Его карьера набирает обороты, и затем следуют появления в таких шоу, как Kraft Television Theatre, Robert Montgomery Presents, Danger и General Electric Theater. Одной из ранних ролей стала роль юноши в сериале Omnibus, очень похожего на Джимми Старка и Кэла Траска (кстати, летом 1953 года это шоу стало одной из первых передач, в которой можно было услышать рок-музыку). Положительные отзывы за исполнение роли Багира в спектакле 1954 года The Immoralist открыли Дину дорогу в Голливуд.

До своей трагической гибели актёр успел сыграть всего три серьёзные кинороли. Работы в картинах Николаса Рэя «Бунтовщик без причины» и Элиа Казана «К востоку от рая» (экранизация романа Джона Стейнбека) сделали Дина кумиром американской молодёжи 1950-х годов. Последний фильм с участием актёра — «Гигант» Джорджа Стивенса — вышел уже после смерти Дина.

К востоку от Рая

В 1953 году режиссёр Элиа Казан начал поиски актёра на роль эмоционально запутавшегося молодого человека по имени Кэл Траск в экранизации семейной саги Джона Стейнбека «К востоку от рая». Продолжительная история рассказывает о трёх поколениях двух семей — Трасков и Гамильтонов, проживающих в Долине Салинас в Калифорнии с середины 1800-х по 1910-е.

В отличие от романа, в фильме повествование концентрируется на Кэле Траске — проблемном молодом человеке, который так не похож на своего брата-близнеца Арона. До начала съёмок Казан заявил, что хочет видеть в этой роли Марлона Брандо, но сценарист Пол Озборн предложил кандидатуру Джеймса Дина, которого одобрил Стейнбек после встречи с актёром — сам актёр вызвал негативные эмоции у будущего лауреата Нобелевской премии, но тот посчитал, что Джеймс идеально подходит на роль. Казан считал, что кандидатура Дина ставит палки в колёса его постановки. Как бы там ни было, 8 апреля 1954 года Дин покинул Нью-Йорк и направился в Лос-Анджелес на съёмки картины.

Впечатляющее исполнение роли Кэла помогло Джеймсу Дину получить другую, не менее важную для его карьеры и будущей славы — роль Джимми Старка в фильме «Бунтарь без причины».

Бунтарь без причины

После экранизации биографического эпика Стейнбека, Дин быстро получил главную роль в следующем фильме — молодёжной драме о подростковом бунте, став культовой фигурой среди подростков не только своего времени: игра Дина в этой картине до сих пор остаётся источником вдохновения для молодых актёров. Вместе с Дином, в фильме снялись тогда ещё молодые звёзды Натали Вуд, Сэл Минео и Дэннис Хоппер, а срежиссировал картину легендарный Николас Рэй.

Гигант

В этой картине Дин исполнил второстепенную роль, сыграв вместе с уже прославившимися Элизабет Тейлор и Роком Хадсоном. Дин решил, что устал от схожих образов, которые он сыграл в двух предыдущих картинах и отказался от главной роли в своём проекте и не зря — здесь Дин играет Джетта, техасского нефтяного магната. Его персонаж был не только старше самого актёра, но и был показан в фильме в довольно преклонном возрасте — Дин подстригся и покрасил свои волосы в серый цвет.

Картина стала последним фильмом в карьере актёра — за неё он получил свою вторую посмертную номинацию на премию «Оскар» в категории «Лучшая мужская роль».

Карьера гонщика

Когда Дин получил роль в фильме К Востоку от Рая, актёр купил себе красную спортивную MG TD, а некоторое время спустя универсал Ford Country Squire Woodie.

Смерть

30 сентября 1955 года Джеймс Дин вместе с механиком Рольфом Вютерихом выехал на спортивном Porsche 550 «Spyder» в Салинас из «Competition Motors», где машину Дина готовили к предстоящим гонкам в Салинасе. Сначала Дин собирался отвезти прицеп «Ford Country Squire» вместе с механиком Хикманом и фотографом Стэнфордом Ротом на борту, планировавшим устроить фотосессию Дина за рулём «Порше». В последнюю минуту Дин передумал, решив, что ему понадобится больше времени, чтобы привыкнуть к машине.

По дороге в 15:30 у заправки «Mettler» в округе Керн их остановил полицейский и посоветовал сбавить скорость — с 65 миль/час до 55 (со 105 км/ч до 89 км/ч соответственно). Водитель Форда был оштрафован за превышение скорости на 20 миль/час (32 км/ч), так как лимит составлял 45 миль/час (72 км/ч) для всех транспортных средств с прицепом. Позже, оставив прицеп, Дин и Вютерих остановились в «Blackwells Corner», района Лост Хиллз, чтобы заправиться — там Дин встретил знакомого гонщика Лэнса Рэвэнтлоу.

Дин ехал по дороге «U.S. Route 466» (позже переименованной в «State Route 46») недалеко от города Чолам в штате Калифорния, когда чёрно-белый «Ford Custom Tudor» 1950 года, двигавшийся навстречу и управляемый 23-летним студентом Калифорнийского Политехнического университета Дональдом Торнпсидом, повернул на развилке на дорогу «State Route 41», пересекая путь автомобиля Дина, не заметив его. Две машины столкнулись практически в лоб. Рольф Вютерих получил травмы средней тяжести. Джеймс Дин умер по дороге в больницу, не приходя в сознание. Согласно статье, опубликованной 1 октября 1955 года в газете «Los Angeles Times», дежурный патрульный Рон Нельсон и его напарник как раз заканчивали допивать кофе, когда получили сообщение о случившейся автокатастрофе. Прибыв на место происшествия, патрульные успели заметить, как Дина, находящегося без сознания и едва дышащего, погрузили в карету скорой помощи. Рольфа Вютериха выбросило из машины, но он был жив, отделавшись сломанной челюстью и другими не столь серьёзными травмами. Скорая помощь с Дином отправилась в госпиталь «Paso Robles War Memorial Hospital», где по прибытии врачи и констатировали смерть в 17:39.

Согласно отчёту о вскрытии тела Джеймса Дина, голова актёра ударилась о решётку другой машины. Результатом такого сильного удара стала сломанная шея, раздробленная челюсть, многочисленные переломы ног и рук, а также значительные повреждения внутренних органов. Медэксперты считают, что Дин скончался спустя 10 минут после аварии.

На протяжении многих лет ходили слухи о существовании фотографий, сделанных чуть позднее фотографом, также направлявшимся на гонки в Салинасе, в момент, когда Дин находился ещё в своей машине — мёртвый или умирающий. Спустя много лет после смерти Дина, экспертиза, ссылаясь на положение тела актёра после удара, смогла определить приблизительную скорость его машины в момент столкновения — она составила 55 миль/час (88 км/ч).

Дональд Торнпсид разбил лоб и сломал нос. Полиция не вызвала юношу в суд по делу об аварии. Практически сразу же после аварии газета «Tulare Advance-Register» взяла у молодого человека интервью, в котором он заверил, что не видел машину Дина. В дальнейшем Торнпсид отказывался вновь когда-либо обсуждать аварию публично. В будущем он стал владельцем крупного бизнеса в сфере заключения контрактов, связанных с электроуслугами и умер в 1995 году от рака лёгких. Рольф Вютерих после нескольких безуспешных попыток самоубийства погиб в автомобильной аварии в Германии в 1981 году.

Интересно, что во время завершения съёмок фильма «Гигант» Дин снялся в коротком интервью (эпизоде мини-шоу «Warner Bros. Presents») вместе с актёром Гигом Янгом в рамках промокампании картины, в котором Дин предупреждал молодых людей об опасностях быстрой езды. Тогда Дин произнёс одну импровизированную фразу «Жизнь, которую ты спасёшь, может оказаться моей» вместо знаменитой «Жизнь, которую ты спасёшь, может оказаться твоей собственной».

Внезапная смерть Дина вынудила студию переснять эпизод, часть которого так и не увидела свет. Хотя раньше многие считали, что отснятый материал был частью социальной рекламы. Позже этот фрагмент можно было увидеть в фильме «Бунтовщик без причины» 2001 и 2005 годов издания.

Ходили слухи, что за несколько дней до смерти Дина ему предсказал эту аварию его друг, знаменитый актёр Алек Гиннесс.

Личная жизнь

В начале актёрской карьеры Дина, когда он подписал контракт со студией «Warner Brothers», рекламный отдел компании стал распространять слухи о многочисленных связях Дина с молодыми актрисами того времени, в основном клиентками Голливудского агента Джимми, Дика Клэйтона. В одном из пресс-релизов студия даже назвала Дина, Рока Хадсона и Таба Хантера «закоренелыми холостяками, которые ещё не пришли к тому периоду своей жизни, когда готовы посвятить себя единственной женщине: актёры утверждают, что их съёмочные графики мешают их планам на женитьбу».

Первым таким слухом стал роман Дина с итальянской актрисой Пьер Анджели, с которой Джеймс познакомился, когда девушка снималась в фильме «Серебряная» (1954) для студии «Warner Brothers» — Дин даже обменялся с ней какими-то драгоценностями как символами их любви. По слухам, мать Анджели не одобряла этот роман, так как Дин не был католиком.

В автобиографии режиссёр фильма «К Востоку от Рая» Элиа Казан заметил, что вряд ли Дин был бабником, упоминая «роман» Джеймса и Пьер — он будто бы слышал, как Дин и Анджели слишком шумно занимаются сексом в его гримёрке. Очень короткое время даже сам Дин выставлял напоказ свой роман с Анджели, дразня прессу и делясь со своей коллегой, актрисой Джули Харрис, разными подробностями личной жизни. Харрис сказала в одном из интервью, что Дин признался ей, будто до беспамятства влюблён в Анджели.

Как бы там ни было, в начале октября 1954 года Анджели неожиданно объявила о своей помолвке с американским певцом итальянского происхождения Виком Дамоном, вызвав у Дина чувство раздражения. Через месяц Дамон и Анджели поженились, а пресса писала, что Джеймс Дин (или кто-то одетый как он) наблюдал за церемонией с дороги, стоя у своего мотоцикла. В своём интервью своему первому биографу Уильяму Басту Дин опроверг этот слух, заверив, что «не стал бы заниматься такими глупостями». Баст, как и Пол Александр, поверил, что их роман был всего лишь рекламным ходом кинокомпании.

Пьер Анджели заговорила об этом романе только однажды, упоминув в своём интервью лишь романтические прогулки по пляжу, которые тогда ей казались снами наяву, но не более.

Актриса Лиз Шеридан утверждала, что у неё был короткий роман с Дином в Нью-Йорке. Это высказывание Баст также ставит под сомнение, так как Шеридан и Дин проводили вместе очень мало времени.

Религиозная принадлежность — квакер.

Сексуальная ориентация

В своё время Дин избежал армии, заявив, что он гомосексуал, — тогда влечение к своему полу правительство США считало психическим расстройством. Отвечая на вопрос о своей сексуальной ориентации, Дин произнёс свою знаменитую фразу: «Нет, я не гомосексуал. Но я также не собираюсь идти по жизни с одной рукой, связанной за моей спиной».

Последние пять лет своей жизни Дин близко дружил с Уильямом Бастом, который был его соседом по комнате в Калифорнийском университете, а позже и в Нью-Йорке, и его первым биографом (1956). В своей книге Баст только намекнул на наличие у Дина гомосексуальных связей, но это породило соответствующие слухи в отношении его с Дином дружбы и спустя несколько лет Баст выпустил обновлённое издание, в котором подтвердил, что у них с Дином были гомосексуальные отношения, но они, по его словам, носили чисто «экспериментальный» характер. В этом же издании Баст поведал, что у Дина были отношения с продюсером радио-постановок Роджерсом Брэкеттом, который поощрял Дина в его карьере и давал ему наводки и контакты. Лиз Шеридан в своих мемуарах в негативном тоне тоже упоминает, что у Дина была интрижка с Брэккетом.

Сценарист и гомосексуал Гэвин Лемберт и режиссёр Николас Рэй утверждали, что Дин был геем, тогда как писатель Джон Хоулетт предположил, что Дин был бисексуалом. Аналогично писатели Гэрри Уозерспун и Роберт Олдрич упомянули Дина в их книге историй о геях и лесбиянках. Тем не менее журналист Джо Хьямс считал, что любая гей-деятельность, в которую так или иначе был вовлечён Дин, была устроена исключительно для его пиара. Баст и другие биографы Дина, однако, оспаривают это мнение. Другой друг Дина, сценарист Джон Гилмор, который вместе с Дином увлекался гонками, признался, что у него были одноразовые гомосексуальные отношения с Дином, но они тоже были «экспериментальными». Он тоже придерживался мнения, что Дин не стал бы провоцировать слухи о своей нетрадиционной ориентации только ради пиара. Другой биограф Дина, Джордж Перри, в своей книге вообще написал, что все гомосексуальные связи Дина были чисто «экспериментами» с точки зрения последнего. Наконец, сам Уильям Баст заявил, что, несмотря на их с Дином отношения и то, что он иногда посещал гей-бары Нью-Йорка, называть самого Дина гомосексуалом, по его мнению, было бы смешно.

Актёрские работы

Кино

Кино
Год	Название	В оригинале	Роль	Примечания
1951	Примкнуть штыки!	Fixed Bayonets!	Догги	в титрах не указан
1952	Берегись, моряк	Sailor Beware	секундант	в титрах не указан
1952	Кто-нибудь видел мою девчонку?	Has Anybody Seen My Gal?	молодой человек	в титрах не указан
1953	Будут проблемы	Trouble Along The Way	футбольный зритель	в титрах не указан
1955	К востоку от рая	East Of Eden	Кэл Траск
1955	Бунтарь без причины	Rebel Without A Cause	Джим Старк
1956	Гигант	Giant	Джетт Ринк

Театр

Кино
Год	Название	В оригинале	Роль
1952		See The Jaguar
1952	Имморалист	The Immoralist
1952	Метаморфозы	The Metamorphosis
1953	Пугало	The Scarecrow
1953		End As A Man
1953		The Fell Swoop
1954		Women Of Trachis

Память

Более чем через полвека после его смерти интерес к личности Дина продолжает сохраняться, принося наследникам Дина ежегодный доход в размере пяти миллионов долларов.

Авария, в которой погиб Дин, была воспроизведена в эротическом триллере Дэвида Кроненберга «Автокатастрофа».

В 1995 году Дин занял 42 место в списке «100 самых сексуальных актёров мира» по мнению киножурнала «Empire». Спустя два года занял 33 место в списке «100 величайших киноактёров всех времён» по версии того же издания. В 1996 году Почта США выпустила памятную почтовую марку из серии «Легенды Голливуда» посвященную Дину. (Скотт #3082)

В 2009 году Джеймс Дин «воскрес» в рекламе южноафриканского инвестиционного фонда Аллана Грэя. В ролике изображены яркие моменты из жизни Дина, которые он мог бы пережить, если бы не погиб. В частности, актёр, похожий на Дина, получает в рекламе «Оскар», снимает свой собственный фильм, участвует в гонках и возглавляет акцию протеста против войны во Вьетнаме. Завершается ролик слоганом: «Если бы у вас было больше времени, представьте, сколько можно было бы сделать». Ролик получил название «Легенда». В 2010 году итальянская фирма DOLCE&GABBANA выпустила серию мужских футболок с портретом актёра, коллекция весна-лето.

Гибель Дина произвела большое впечатление на музыканта Марка Болана, который решил никогда не учиться водить автомобиль, чтобы не погибнуть таким же образом. По иронии судьбы, он погиб в автокатастрофе, когда за рулем была Глория Джонс.

Имя актера упоминается в песнях «Jimmy Dean» шведской группы Troll, «Speechless» Леди Гаги, «American Pie» певца Дона Маклина, «Style» певицы Тейлор Свифт, «Blue Jeans» и «Children Of The Bad Revolution» певицы Ланы Дель Рей, «Rockstar» группы Nickelback, «Love without Tragedy / Mother Mary» певицы Рианны, «Ghost Town» певца Адама Ламберта, «Jimmy Dean Loved Marilyn» группы Silicon Dream, «JD» A$AP Rocky, «New Americana» певицы Холзи, «Moonlight» певицы Арианы Гранде, "Gorgeous" группы X-Ambassadors.

Документальные фильмы

• 1957: История Джеймса Дина / The James Dean Story
• 1974: Воспоминания о Джеймсе Дине / James Dean Remembered
• 1976: Джеймс Дин: Дружеский портрет (также известен под названием Джеймс Дин) / James Dean: Portrait Of A Friend (a.k.a. James Dean)
• 1976: Джеймс Дин: Первый подросток Америки / James Dean: The First American Teenager
• 1988: Навеки Джеймс Дин / Forever James Dean
• 1991: Джеймс Дин: Последний день / James Dean: The Final Day (эпизод мини-сериала Naked Hollywood, в котором впервые открыто встаёт вопрос о бисексуальности Дина; включает интервью с Уильямом Бэстом, Лиз Шеридан и Майлой Нурми)
• 2002: Джеймс Дин: За гранью / James Dean: Outside the Lines (эпизод программы Biography, включающий интервью с Родом Стайгером, Уилльямом Бэстом и Мартином Ландау)
• 2003: Живя во славе: Джеймс Дин / Living Famously: James Dean (австралийский фильм, включающий интервью с Мартином Ландау, Бэтси Палмер, Уильямом Бэстом и Бобом Хинклом)
• 2005: Джеймс Дин: Жизнь на полной скорости / James Dean: Mit Vollgas Durchs Leben (немецкий телевизионный фильм, включающий в себя интервью с Рольфом Уотхеричем и Уильямом Бэстом)
• 2005: Джеймс Дин: Вечно молодой / James Dean: Forever Young.
• 2005: Тёплые воспоминания / Sense Memories
• 2005: Джеймс Дин: Маленький принц, маленький ублюдок / James Dean: Kleiner Prinz, Little Bastard (английское название James Dean — Little Prince, Little Bastard) — немецкий документальный фильм, включающий интервью с Маркусом Уинслоу-Младшим и Робертом Хэллером
• 2006: Анатомия катастрофы: Смерть Джеймса Дина / Сrash Science: James Dean’s Death (передача Национального Географического Общества)
• 2006: 30 сентября 1955 / September 30, 1955

Художественные фильмы

• 1982: Приходи ко мне на встречу, Джимми Дин, Джимми Дин / Come Back To The Five & Dime, Jimmy Dean
• 1997: Джеймс Дин: Наперегонки с судьбой (также известен под названием Джеймс Дин: Живи быстро, умри молодым) / James Dean: Race With Destiny (a.k.a. James Dean: Live Fast, Die Young) (в роли Дина — Каспер Ван Дьен)
• 2001: Джеймс Дин / James Dean (художественный фильм, в роли Дина — Джеймс Франко)
• 2011: Дерево Джошуа, 1951 год: Портрет Джеймса Дина / Joshua Tree, 1951: A Portrait of James Dean (художественный фильм о гомосексуальной стороне жизни Дина)
• 2015: Лайф / Life (в роли Дина — Дейн Дехаан)

Ссылки

• [www.jamesdean.com/ Официальный сайт Джеймса Дина] (англ.)
• [www.james-dean.ru/ Русскоязычный сайт о Джеймсе Дине] (рус.)
• Джеймс Дин (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [cinemotions.blogspot.com/2009/08/john-howlett-james-dean.html Джеймс Дин, фрагменты биографии] Джон Хоулет «Дикий сердцем»/John Howlett. James Dean. A Biography. L.Plexus, 1975
• [crazywheels.spb.ru/73.html История Porsche 550 spyder — «маленького ублюдка» Джеймса Дина в фотографиях]

Отрывок, характеризующий Дин, Джеймс

Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом: