Дионисий Парижский
| Дионисий Парижский | |
| Род деятельности: |
христианский святой |
|---|---|
Диони́сий Пари́жский (фр. Saint Denis, лат. Dionysius) — христианский святой III века, первый епископ Парижа, священномученик.
Содержание
Житие
Старейшим из сохранившихся жизнеописаний святого являются «Страсти святых Дионисия, Рустика и Елевферия» (лат. Passio SS. Dionysii Rustici et Eleutherii), датируемые 600 годом. О святом Дионисии упоминает также Григорий Турский, историк и святой VI века.
По преданию, Дионисий проповедовал христианство в Риме, а затем в германских землях и в Испании. Его сопровождали пресвитер Рустик, святой Риёль и диакон Елевферий. Затем Дионисий и его сподвижники начали проповедовать в Галлии. Дионисий, согласно преданию, стал первым епископом Лютеции (Парижа). Во время преследования христиан языческими властями, все три проповедника были схвачены и брошены в темницу. Наутро мученики были обезглавлены на вершине Монмартра (ныне в черте Парижа). Именно в связи с казнью трёх святых эта гора и получила своё современное имя (фр. Montmartre — гора мучеников). Святой Дионисий взял свою голову, прошествовал с ней до храма и только там пал мёртвый. Благочестивая женщина Катулла погребла останки мученика.
Почитание
Почитание святого началось в Галлии практически сразу же после его смерти. Житие святой Женевьевы сообщает, что над могилой святого Дионисия церковь была построена уже в V веке. Позднее на этом месте выросло Аббатство Сен-Дени.
Святой Дионисий считается одним из покровителей Парижа, в католицизме входит в число Четырнадцати святых помощников. День 9 октября, как праздник памяти святого Дионисия, почитается в Западной церкви с конца VIII века. Официально он включён в Общий римский календарь в 1568 году папой Пием V.
До VIII века святой Дионисий не почитался на Востоке. В IX веке будущий константинопольский патриарх Мефодий составил житие святого Дионисия на греческом языке, дополнив его преданием о мученической кончине святого Дионисия в Париже. Святитель Димитрий Ростовский составил жития святых на русском языке и использовал как греческие, так и латинские источники. В его «Житиях» на день 3 октября содержится описание деятельности святого Дионисия в Афинах и его подвигов на Западе. Память святого в православии — 3 октября по юлианскому календарю (или, в иных Церквах, 3 октября по новому стилю).
Православное почитание Дионисия в Париже
19 октября 1997 года впервые за много лет в часовне базилики Сен-Дени, в которой покоятся мощи трёх святых мучеников, был совершён православный молебен. В нём участвовали представители двух православных юрисдикций. Румынский Патриархат представляли протоиерей Марк-Антоний Коста-дё-Борегар, настоятель храма святого Германа Парижского и преподобного Клодоальда в Лувсьене, и иерей Франсуа Фор, настоятель храма преподобного Кассиана Римлянина в Экс-ан-Провансе. Московский Патриархат представляли протоиерей Жерар дё Лагард, настоятель храма иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих радость» и преподобной Женевьевы Парижской в Париже, диакон Иосиф Фуйёль, клирик того же храма, диакон Николай Никишин, клирик Трёхсвятительского Подворья Московского Патриархата в Париже. С тех пор православные молебны перед мощами святого Дионисия и его сподвижников проводятся регулярно.
Отождествление Дионисия Парижского с Дионисием Ареопагитом
Согласно древнему западному преданию, восходящему к мнению Хилдуина, аббата монастыря Сен-Дени в IX веке, Дионисий Парижский является не кем иным, как Дионисием Ареопагитом, о котором говорится в книге Деяний апостолов. По этому преданию, повинуясь откровению, он оставил на афинской кафедре своего преемника Публия и пришёл в Рим. И уже из Рима, по поручению римского епископа Климента, отправился с Рустиком и Елевферием в Галлию.
Вопрос об отождествлении двух Дионисиев — Парижского и Афинского был предметом дискуссии церквей об апостольском происхождении.
Аллюзии
Как образ «безголового человечества», упоминается в «Записках украинского сумасшедшего» Лины Костенко.
См. также
| ||||||
Напишите отзыв о статье "Дионисий Парижский"
Отрывок, характеризующий Дионисий Парижский
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
