Диорама
Поделись знанием:
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
Диорама (др.-греч. διά (dia) — «через», «сквозь» и ὅραμα (horama) — «вид», «зрелище») — лентообразная, изогнутая полукругом живописная картина с передним предметным планом (сооружения, реальные и бутафорские предметы). Диораму относят к массовому зрелищному искусству, в котором иллюзия присутствия зрителя в природном пространстве достигается синтезом художественных и технических средств. Если художник выполняет полный круговой обзор, то говорят о «панораме».
Диорамы рассчитаны на искусственное освещение и часто располагаются в специальных павильонах. Огромную роль в экспонировании диорамы играют оборудование экспозиционного зала и конструкция смотровой площадки, а также свет и звук (музыкальное и дикторское сопровождение). Большинство диорам посвящено историческим сражениям. Наиболее широко диорама применяется в музейной практике как особый способ подачи документального материала, подкрепленный образной эмоциональностью.
Содержание
История
Первая диорама была создана во Франции в 1822 году Луи Жаком Дагером, знаменитым изобретателем фотографии. Сложные механизмы и изощрённая игра света вместе с зеркалами и пологом размерами 22×14 м диорамы Дагера и Бутона держали в напряжении зрителей, перед которыми каждые 15 минут менялись сюжеты: горы, развалины готических замков, итальянские пейзажи.
Позднее декоратором Грониусом была устроена диорама в Берлине, откуда в 1851 году она была переведена в Петербург, где получила известность под названием панорамы Палермо. Посетители входили внутрь круглого здания и по лестнице поднимались в павильон, из которого открывался во все стороны вид на Палермо и его окрестности. Павильон находился как бы внутри монастырского здания, двор которого был выстлан каменными плитами; вблизи видна была колокольня (всё — живопись), с которой при наступлении сумеречного освещения неслись звуки колокола, призывавшие к вечерней молитве, что способствовало усилению иллюзии, производимой прекрасно написанной декорацией.
Первая советская диорама «Взятие Ростова», посвящённая событиям Гражданской войны, была создана в 1929 году Митрофаном Борисовичем Грековым. Диорама была утрачена в годы Великой Отечественной войны.
В создании диорам принимали участие М. И. Авилов, В. К. Быляницкий-Бируля, Г. Н. Горелов, Б. В. Иогансон, А. А. Лабас, А. В. Моравов, А. А. Пластов, Г. К. Савицкий, В. С. Сварог, П. П. Соколов-Скаля, а также члены Студии военных художников имени М. Б. Грекова, образованной в 1934 году.
В 1977 году Е. И. Дешалыт создал самую большую в мире передвижную диораму «Панорама Москвы», которая с успехом экспонировалась в Филадельфии (США), Софии (Болгария), Лондоне и Турции, а с 1980 года до начала перестройки — на ВДНХ в Москве.
Настольные и минидиорамы
Минидиорамы изображают сцены исторических событий (напр., оловянные солдатики, расставленные для изображения какого-либо известного сражения). Характерным примером такого рода служат диорамы, которые можно увидеть в Музее норвежского сопротивления (Norges Hjemmefrontmuseum) в городе Осло (Норвегия).
В последнее время получило популярность изготовление диорам настольного формата моделистами, интересующимися военной историей, людьми, интересующимися произведениями в стиле «фэнтези» для создания настольных игр. Обычно на таких диорамах сюжеты представлены в масштабе 1/35.
Ныне действующие диорамы
Россия
Москва
- Цикл из 6 диорам в залах Центрального музея Великой Отечественной войны на Поклонной горе в Москве. Сюжеты: «Контрнаступление советских войск под Москвой в декабре 1941 года», «Сталинградская битва», «Соединение фронтов», «Блокада Ленинграда», «Курская битва», «Форсирование Днепра», «Штурм Берлина»[1].
- Диорама «Москва — столица СССР» Е. И. Дешалыта
- Диорама «Пресня. Декабрь 1905 года» в Историко-мемориальном музее «Пресня»[2].
- Диорама «Штурм Перекопа» в Центральном музее Вооружённых Сил[3].
- Диорама (панорама) «Бородинская битва»
Севастополь
- Диорама «Штурм Сапун-горы»
- Диорама «Подземно-минная война в Севастополе» в Музее героической обороны и освобождения Севастополя
- Диорама «Осада Корсуня войсками киевского Князя Владимира в 989 году» (автор И. С. Петров) в историко-археологическом музее-заповеднике «Херсонес Таврический»
- Диорама «Десантная операция по взятию Новороссийска» (создана в 1969 году; автор И. С. Петров) в Музее Краснознаменного Черноморского Флота г. Севастополь
- Диорама (панорама) «Оборона Севастополя»
Другие города
Наиболее типичными являются диорамы с набитыми чучелами животных и птиц и имитацией растений для реалистичного представления среды их обитания в природных условиях. Обычно их можно видеть в большинстве крупных городов в краеведческих музеях и музеях природы.
- [www.valley.ru/~art/pan_main.htm Музей-диорама «Орловская наступательная операция»] в городе Орле
- Диорама «Установление Советской власти в городе Вятке» в Музейно-выставочном центре «Диорама» (город Киров)[4]
- Диорама «Оборона Козельска 1238 г.» в Козельском филиале Калужского областного краеведческого музея (дом купцов Цыплаковых)[5]
- [www.vladmuseum.ru/rus/geography_museum/vladimir/exposure/#top5 Диорама «Решающий штурм Владимира войсками хана Батыя 7 февраля 1238 года»] в Золотых воротах, г. Владимир
- Белгородский государственный историко-художественный музей-диорама «Курская битва. Белгородское направление»
- [victory.tass-online.ru/?page=article&aid=2323&categID=11 Диорама «Бои за Ржев»] в городе Ржеве
- [www.oblmuseums.spb.ru/rus/museums/16/guide.html Диорама Музея-заповедника «Прорыв блокады Ленинграда»]
- Музей-диорама в Мотовилихе, город Пермь[6]
- Музей «Диорама» в городе Перми
- [voyage.home.nov.ru/diorama.htm Диорама «Альпийский поход А. В. Суворова»] в музее-заповеднике А. В. Суворова в селе Кончанское-Суворовское Новгородской области
- Диорама «Митинг иваново-вознесенских рабочих на Талке. Рождение первого Совета 1905 городе» в Музейно-выставочном центре в городе Иваново
- [diorama-vrn.ucoz.ru/ Центр военно-патриотического воспитания «Музей-диорама»] в городе Воронеже
- [tula.rfn.ru/rnews.html?id=11933&tid=563&cid=7 Экспозиция диорам в Никитской башне Тульского кремля] (г. Тула)
- [www.museum-t-34.ru/mmenu.php?id=59 Диорама «Лобня. Наступление. 1941 год», Музейно-мемориальный комплекс «История танка Т-34»] в деревне Шолохово Московской области
- Диорама «Бородинская битва» в музее Фрунзе в городе Самаре
- Диорама художника Чернышова «Взятие турецкой крепости Азов войсками Петра I в 1696 годе» в городе Азове Ростовской области
- Диорама «Штурм Перекопа в 1920 году» (автор И. С. Петров) в Историческом Красноперекопском музее
- Диорама «Бой партизан в Бешуйской долине 1944» (автор И. С. Петров в Бахчисарайском краеведческом музее (город Бахчисарай)
- Диорама «Штурм Перекопского вала в 1920 году» (автор И. С. Петров) в Крымском краеведческом музее (город Симферополь)
- Диорама «Первый бой партизан под Кокосаном» (автор И. С. Петров)
- Диорама «Ночная операция крымских партизан в с. Ароматное (Розенталь)» (авторы И. С. Петров и Л. В. Лабенок)
- Диорама «Высадка Евпаторийского десанта 5 января 1942 г.» в Евпаторийском краеведческом музее (город Евпатория)
- Диорама в музее «Волочаевский бой» вблизи села Волочаевка-1 (Смидовичский район Еврейской автономной области), с 1990-х годов музей не работает.
- Музей-диорама «Великое стояние на реке Угре в 1480 году» в Тихоновой пустыни Дзержинского района Калужской области. (В создании диорамы принимали участие ведущие мастера Студии военных художников имени М. Б. Грекова под руководством А. К. Сытова, П. В. Рыженко, 2014 г.).
- Диорама «Штурм Берлина» в Музее Жукова.
- Диорама «Охотское побережье» в экспозиции «Природа Хабаровского края» в Хабаровском краевом музее имени Н. И. Гродекова.
Молдавия
- [www.point.md/Billboard/View.aspx?ARTICLEID=19187 Диорама] «Ясско-Кишинёвская операция» в Национальном музее истории Молдавии в городе Кишинёве.
Украина
- Диорама «Битва за Днепр» в городе Днепр
- Диорама «Штурм крепости Измаил войсками А. В. Суворова в 1790 году» в Измаильском историческом музее А. В. Суворова (город Измаил)
- Диорама «Битва за Киев. Лютежский плацдарм. 1943 год» в с. Новые Петровцы Киевской области
- Диорама «Бой за Каховский плацдарм в 1920 году» (автор И. С. Петров) в Музее истории города Каховка
- Диорама «Разгром Врангеля под Ишунью 1920» (автор И. С. Петров)
- Музей-диорама «Битва за Днепр в районе Переяслав-Хмельницкого осенью 1943 года» в г. Переяслав-Хмельницкий Киевской области
- Диорама «Бой на Кинбурнской косе 1 (12) октября 1787 года, под командованием генерал-аншефа А. Суворова» (автор И. С. Петров) в Херсонском областном краеведческом музее (город Херсон)
- Диорама «Подвиг девяти Героев 12 апреля 1944 года» в селе Геройское (авторы И. С. Петров и Л. В. Лабенок)
- Диорама «Бой за Старый Крым в 1944 году» (автор И. С. Петров)
Запорожье
- Диорама «Битва Святослава с печенегами у Днепровских порогов»
- Диорама «Восстание казацкой бедноты на Сечи в 1768 году»
- Диорама «Строительство ДнепроГЭСа»
Мелитополь
- Диорама «Прорыв немецкой оборонительной линии «Вотан» в октябре 1943 года» (авторы - художники В.В. Парчевский (Харьков), П.Ф.Редин, Ю.А.Смирнов (Запорожье), П.М. Никифоров (Мелитополь); экспонируется в Мелитопольском городском краеведческом музее
Напишите отзыв о статье "Диорама"
Примечания
- ↑ www.rusiskusstvo.ru/journal/4-2005/a874/
[photocity.ru/Album133/idx.php Фотографии диорам музея на Поклонной] - ↑ [www.sovr.ru/region/presnja.shtml Диорама «Пресня. Декабрь 1905 года» в Историко-мемориальном музее «Пресня»]
- ↑ [www.armymuseum.ru/art1_r.html Диорама «Штурм Перекопа» в Центральном музее Вооружённых Сил]
- ↑ [www.museum.ru/M2157 Музейно-выставочный центр «Диорама»]
- ↑ [www.museum.ru/N27110 Калужский областной краеведческий музей]
- ↑ [www.museum.ru/M2106 Музей-диорама в Мотовилихе]
Литература
- Петрушевский Ф. Ф. Диорама // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Аргасцева, С. А. Художественная панорама как вид искусства. — М., 1993. — (Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. Российская академия художеств, НИИ теории и истории изобразительных искусств.).
- Завалий, А. Искусство диорамы. — М.: Экспринт. — 56 с.
- Петропавловский, В. П. Искусство панорам и диорам. — Киев, 1965.
- Советская панорамная живопись. Сборник статей. — Л., 1965.
- Халаминский Ю. Я. М. Б. Греков. — М., 1956.
Ссылки
|
Диорама в Викисловаре? |
|---|
- [www.rusiskusstvo.ru/journal/4-2005/a874/ Дружинин А. Великая Отечественная война в искусстве диорамы]
- [dic.academic.ru/dic.nsf/enc1p/16610 Диорама // Современная энциклопедия]
- [www.bober.ru/images/html/324.html Бобровая диорама в музее города Серпухова]
- [www.war.ee/minishop/for_sale/diorams/narva_1944/index.shtml Минидиорама «Штурм Нарвы»]
- [www.diorama.ru/ диорама.ру — сайт для моделистов, занимающихся созданием диорам и фигурок.]
- [scalecombat.narod.ru/ Галерея диорам в масштабе 1:35]
- [militerra.com/index.php?option=com_content&task=blogsection&id=16&Itemid=115/ Диорамы, варгеймы, оловянная миниатюра на сайте Militerra.com]
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Диорама
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
