Диордиев, Евгений Яковлевич
Евгений Диордиев | |||||
Имя при рождении: |
Евгений Яковлевич Диордиев | ||||
---|---|---|---|---|---|
Профессия: | |||||
Награды: |
|
Евгений Яковлевич Диордиев (1912—1985) — советский, казахстанский актёр театра и кино, театральный режиссёр, педагог. Народный артист СССР (1970).
Содержание
Биография
Евгений Диордиев родился 7 (20) октября 1912 года (по другим источникам - 19 октября[1]) в Одессе, ныне на Украине.
Окончил театральную студию при Одесском драматическом театре им. А. Иванова (педагоги Я.А. Варшавский, В.С. Смышляев) и начал в этом театре сценическую деятельность (1930—1935). В 1935—1937 годах — актёр Тираспольского театрае драмы и комедии, в 1937—1940 годах — Свердловского театра драмы и областных театров Свердловской области.
С 1946 года — актёр и режиссёр Алма-Атинского русского театра драмы им. М. Лермонтова. Сыграл более 100 ролей.
Творчество Диордиева отличают мастерство перевоплощения, склонность к характерным ролям, яркая комедийность, глубокое психологическое раскрытие драматических образов.
В 1940-х годах начал работать и как режиссёр, занимался педагогической деятельностью.
С конца 1950-х годов снимался в кино[2].
Скончался 10 апреля 1985 года (по другим источникам - 20 апреля[3]) в Алма-Ате. Похоронен на Центральном кладбище (на Ташкентской улице).
Творчество
Роли в театре
- 1946 — «Дядя Ваня» М. Горького — Астров
- 1947 — «Русский вопрос» К. Симонова — Гарри Смит
- 1951 — «Любовь Яровая» К. Тренёва — Швандя
- 1953 — «Ревизор» Н. Гоголя — Городничий
- 1955 — «Крылья» А. Корнейчука — Ромодан
- 1956 — «Дети солнца» М. Горького — Протасов
- 1959 — «Безотцовщина» А. Чехова — Платонов
- 1959 — «Филумена Мартурано» Э. де Филиппо — Доменико
- 1960 — «Оптимистическая трагедия» В. Вишневского — Вожак
- «Коварство и любовь» Ф. Шиллера — Фердинанд
- «Разлом» Б. Лавренёва — Годун
- «Бесприданница» А. Островского — Паратов
- «Король Лир» У. Шекспира — Лир
- «Егор Булычов и другие» М. Горького — Егор Булычов
- «Абай» М. Ауэзова и Л. Соболева — Ерден
- «Заговор императрицы» А. Толстого — Распутин
- «Село Степанчиково и его обитатели» по Ф. Достоевскому — Фома Опискин
- «Ханума» А. Цагарели — князь Пантиашвили
- «Победители» Б. Чирскова — генерал Кривенко
- «Пять романсов в старом доме» В. Арро
Постановки
- 1957 — «На золотом дне» Д. Мамина-Сибиряка
- 1958 — «Фальшивая монета» М. Горького
- 1959 — «Филумена Мартурано» Э. де Филиппо
- 1960 — «Оптимистическая трагедия» В. Вишневского
- 1966 — «Совесть» Д. Павловой
- «Конец Горькой линии» по И. Шухову.
Фильмография
- 1954 — Дочь степей — эпизод
- 1957 — Наш милый доктор — Спиридон Степанович Филькин
- 1958 — Мы из Семиречья — эпизод
- 1960 — В одном районе
- 1962 — Перекрёсток — секретарь райкома
- 1967 — Снег среди лета — Афанасий
- 1968 — Ангел в тюбетейке — эпизод
- 1974 — Курмангазы
Звания и награды
- Народный артист Казахской ССР (1958)
- Народный артист СССР (1970)
- Государственная премия Казахской ССР (1982)
- Орден Ленина (03.01.1959)
- Орден Дружбы народов (18.10.1982)
Напишите отзыв о статье "Диордиев, Евгений Яковлевич"
Примечания
- ↑ [samlib.ru/r/razumkowa_tatxjana_petrowna/almaata.shtml Разумкова Татьяна Петровна. Немного об Алма-Ате, прекрасной, незабываемой]
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/84652/Диордиев Диордиев Евгений Яковлевич] — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание)
- ↑ megabook.ru/article/Диордиев%20Евгений%20Яковлевич
Отрывок, характеризующий Диордиев, Евгений Яковлевич
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.
Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
- Персоналии по алфавиту
- Актёры по алфавиту
- Актёры СССР
- Актёры Казахстана
- Актёры XX века
- Театральные режиссёры по алфавиту
- Театральные режиссёры СССР
- Театральные режиссёры Казахстана
- Театральные режиссёры XX века
- Педагоги по алфавиту
- Театральные педагоги СССР
- Театральные педагоги Казахстана
- Театральные педагоги XX века
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Дружбы народов
- Народные артисты СССР
- Лауреаты Государственной премии Казахской ССР
- Народные артисты Казахской ССР
- Персоналии:Алма-Атинский русский театр драмы имени М. Ю. Лермонтова
- Персоналии:Одесский русский драматический театр им. А. Иванова
- Персоналии:Тираспольский Театр драмы и комедии им. Н.Аронецкой
- Персоналии:Свердловский государственный академический театр драмы
- Похороненные на Центральном кладбище Алма-Аты