Диоцез Гибралтара в Европе
Поделись знанием:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
| Диоцез Гибралтара в Европе | |
| англ. Diocese of Gibraltar in Europe | |
 Собор Святой Троицы, Гибралтар | |
| Церковь Англии | |
|---|---|
| Главный город | |
| Дата основания | |
| Кафедральный собор | |
| Церковная провинция | |
| Архидиаконаты |
Восточное, Франции, Гибралтара, Германии и Северной Европы, Италии и Мальты, Северо-Западной Европы, Швейцарии |
| Храмов |
295 |
| Иерарх | |
| Суффраганы | |
| Архидиаконы | |
| Официальный сайт |
[www.europe.anglican.org/ Diocese of Gibraltar in Europe] |
Диоцез Гибралтара в Европе (или просто, Диоцез в Европе) — географически крупнейший диоцез (епархия) Церкви Англии и, возможно, крупнейший диоцез Англиканского Сообщества. Занимает одну шестую земной поверхности, включая Марокко, Европу (за исключением Британских островов, но включая Исландию), Турцию и территорию бывшего Советского Союза.
Содержание
История
Диоцез был создан в 1842[1] году и объединял англиканские капелланства от Португалии до Каспийского моря.
В 1980 году был объединён с Юрисдикцией Северной и Центральной Европы (the Jurisdiction of North and Central Europe) и переименован в «Диоцез Гибралтара в Европе». Административно, относится к Провинции Кентербери и разделён на семь архидиаконств.
Кафедральный собор Диоцеза — собор Святой Троицы (Гибралтар), где пребывает кафедра епископа Гибралтара (the Bishop of Gibraltar in Europe). В административных и пастырских обязанностях последнему помогает викарий (викарный епископ) в Европе (the Suffragan Bishop in Europe). Кафедру епископа Гибралтара занимает епископ Джеффри Роувел (the Right Reverend Geoffrey Rowell), который был возведён в епископское достоинство в Соборе Святой Троицы 1 ноября 2001 года. Викарий — епископ Дэвид Хэмид (the Right Reverend David Hamid), который был возведён в сан епископа 17 октября 2002.
Архидиаконства
- Восточное Архидиаконство (the Eastern Archdeaconry) объединяет: Азербайджан, Австрию, Албанию, Армению, Белоруссию, Болгарию, Боснию и Герцеговину, Венгрию, Грецию, Грузию, Косово, Македонию, Молдавию, Польшу, Россию, Румынию, Сербию, Словакию, Словению, Туркмению, Турцию, Черногорию, Чехию, Узбекистан, Украину, Хорватию. Нынешний (2008) архидиакон — Преподобный Патрик Каррэн (Patrick Curran), который располагается в Вене, служит с 2002 года. Помощь в пасторском служении ему оказывают два англиканских настоятеля (area deans), один в Афинах (Греция), а другой — в Москве (Россия).
- Архидиаконство Франции (the Archdeaconry of France) (включая Монако). Нынешний (2008) архидиакон — Преподобный Кеннет Леттс (Kenneth Letts), который располагается в Ницце, служит с 2007.
- Архидиаконство Гибралтара (the Archdeaconry of Gibraltar) объединяет: Андорру, Гибралтар, Марокко, Португалию и Испанию. Нынешний арихидиакон, Преподобный Дэвид Сатч (David Sutch) был назначен в 2008 году. Он располагается в Фуэнхироле, Испания.
- Архидиаконство Германии и Северной Европы (the Archdeaconry of Germany and Northern Europe) объединяет: Данию, Эстонию, Финляндию, Германию, Исландию, Латвию, Литву, Норвегию и Швецию. Нынешний (2008) архидиакон, Преподобный Марк Окли (Mark Oakley), который располагается в Копенгагене, служит с 2005 года.
- Архидиаконство Италии и Мальты (the Archdeaconry of Italy and Malta). Нынешний (2008) архидиакон — Преподобный Артур Сиддалл (Arthur Siddall). Он служит с 2005 года, однако исполняет свои обязанности из Монтрё, Швейцария. Ему помогает англиканский настоятель в регионе, который располагается в Риме (Италия).
- Архидиаконство Северо-Западной Европы (the Archdeaconry of Northwest Europe) объединяет: Бельгию, Люксембург, Нидерланды. Нынешний архидиакон, Преподобный Джон де Вит (John de Wit), который был назначен в 2008 году, располагается в Утрехте (Нидерланды).
- Архидиаконство Швейцарии. Нынешний (2008) архидиакон, Преподобный Артур Сиддалл (Arthur Siddall). Он служит в этой должности с 2007 и располагается в Монтрё.
См. также
- Англиканская церковь Святого Андрея (Москва)
- Список англиканских диоцезов в Великобритании и Ирландии
Напишите отзыв о статье "Диоцез Гибралтара в Европе"
Примечания
- ↑ [www.gibconnect.com/~holytrinity/lower.php?filename=history.php Official History of the Diocese of Europe]
Ссылки
- [www.europe.anglican.org Diocese in Europe website]
Отрывок, характеризующий Диоцез Гибралтара в Европе
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
