Дискуссия о донорстве крови мужчин, практикующих секс с мужчинами

Дискуссия о донорстве крови мужчин, практикующих секс с мужчинами (МСМ) представляет собой различные позиции, законодательные практики и полемику в ряде стран мира по вопросу об ограничениях и допуске к донорству крови для мужчин, имевших в прошлом или поддерживающих в настоящем времени однополые сексуальные контакты. Эта категория мужчин подразумевает участие в однополом сексе вне зависимости от сексуальной идентичности и сексуальной ориентации, хотя на практике в первую очередь сюда относят мужчин-гомосексуалов.

Дискуссия связана с тем фактом, что данная категория мужчин подвергаются повышенному риску ВИЧ/СПИД, а также некоторых типов гепатита (например, гепатит B), вирусы которых могут передаваться через кровь. В ряде стран существует полный запрет либо иные ограничения на донорство крови, других тканей и органов для мужчин, имеющих в прошлом или настоящем однополые сексуальные контакты. Сроки ограничений варьируются от страны к стране. Эти ограничения затрагивают также и женщин, имеющих сексуальные отношения с такими мужчинами, но не касаются женщин, имеющих секс с женщинами.

Запреты на донорство крови МСМ подвергаются критике со стороны многих научных специалистов, профессиональных и правозащитных организаций, а также ЛГБТ-активистов как дискриминационные и устаревшие, с тех пор, как существуют тщательные методы тестирования, исключающие донорство тех, кто заражён.

Распространение ВИЧ среди МСМ

См. также: Мужчины, практикующие секс с мужчинами

По данным ЮНЭЙДС, вероятность ВИЧ-инфицирования мужчин, практикующих однополый секс, примерно в 20 раз превышает аналогичный показатель для общего населения.

Сюзанна Штёккер (нем. Susanne Stöcker), представитель немецкого Института имени Пауля Эрлиха, утверждает, что никакие современные методы тестирования на ВИЧ не дают 100 % гарантии обнаружения вируса, однако новейшие тесты сводят этот риск к минимуму. Например, в Германии вероятность заражения ВИЧ через переливаниe крови составляет 1 к 4,3 миллионам. В то же время за период с 2000 по 2008 годы в стране было пять случаев заражения ВИЧ через переливание. Кроме того, современными методами вирус не может быть обнаружен в первые 14 дней после заражения.

Ситуация в Северной Америке

Ситуация в США

Причиной запрета в США, согласно данным Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA), является имеющийся у МСМ значительно более высокий уровень риска ВИЧ, гепатита B и некоторых других инфекций, которые могут передаваться при переливании крови. Пожизненный запрет действует на любое донорство для человека, имевшего хотя бы один гомосексуальный контакт после 1977 года. Мужчины, имевшие секс с мужчинами с 1977 года, в 60 раз чаще заражены ВИЧ, чем в среднем по популяции, в 800 раз чаще, чем первичные доноры крови, и в 8000 раз чаще, чем повторные доноры (данные Американского Красного Креста). При этом в ряде случаев медицинские тесты не могут своевременно выявить ВИЧ у потенциального донора.

В 2006 году Американская ассоциация банка крови, Американский Красный Крест и Американский центр крови совместно выступили за изменение текущей политики пожизненного запрета на ограничение в пределах одного года после последнего сексуального контакта.

19 августа 2009 года Ассамблея судебного комитета Калифорнии (Assembly Judiciary Committee in California) приняла Резолюцию против дискриминации донорства крови в США (U.S. Blood Donor Nondiscrimination Resolution), требующую от Управления по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств (FDA) положить конец запрету донорства крови мужчинам, имеющим секс с мужчинами.

В апреле 2010 года Нью-Йоркский городской совет принял резолюцию, требующую от FDA устранить запрет, где говорилось: «Этот запрет был основан на предубеждении, непродуманном реакционизме и неверном понимании ВИЧ-/СПИД-заболевания. Учитывая постоянную потребность в крови, это не имеет здравого смысла». 1 июня 2010 года Городской совет округа Колумбия Вашингтона также издал резолюцию, призывающую FDA «полностью отменить запрет донорства крови мужчин, имеющих секс с мужчинами, 1977 года в пользу политики, которая защищает безопасное и целостное снабжение кровью на основе современных научных критериев».

18 июня 2013 года Американская медицинская ассоциация выступила против действующего запрета в США на донорство крови мужчин, имеющих секс с мужчинами. Член правления ассоциации Уильям Коблер отменил, что «пожизненный запрет на донорство крови для мужчин, вступающих в сексуальные контакты с мужчинами, является дискриминационным и не основанным на достоверных научных данных». Ассоциация рекомендует изменить политику так, чтобы возможности донорства оценивалась на индивидуальном уровне, а не путём включения всей группы МСМ в одну категорию высокого риска.

23 декабря 2014 года Управление по надзору за качеством продуктов питания и лекарственных средств правительства США (FDA) отменила пожизненный запрет донорства крови для МСМ, заменив его на 12-месячное ограничение. Таким образом, по новым правилам, к донорству крови допускаются МСМ, в течение последних 12 месяцев воздерживающиеся от однополых сексуальных контактов. Такие же ограничения действуют, например, в отношении клиентов проституток, наркоманов и тем, кто ездил в страны с малярией, несмотря на то, что симптомы этого заболевания проявляются уже в течение 40 дней после инфицирования.

Ситуация в Канаде

В Канаде запрет на донорство крови для МСМ был введён в 1980-е годы на волне паники перед новым смертельным вирусом ВИЧ. С 22 июля 2013 года решением министерства здравоохранения Канады этот запрет снимается. Однако доступ к донорству получают лишь мужчины, которые в течение последних 60 месяцев (5 лет) воздерживались от однополых сексуальных контактов.

Ситуация в Европе

Запрет на донорство крови для МСМ был введён во многих странах Европы во второй половине 1980-х годов с началом эпидемии СПИДа. Согласно директиве ЕС 2004/33/EG от 22 марта 2004 года, от донорства крови должны быть исключены лица, «чьё сексуальное поведение сопряжено с повышенным риском гемотрансфузионного способа передачи инфекций, вызывающих тяжёлые заболевания».

С 2000-х годов дискуссии по вопросу правомерности и целесообразности общего запрета донорства крови для МСМ велись на самых различных уровнях, в том числе и на совещании компетентных органов по вопросам крови и её компонентов при Европейской комиссии. Кроме того, при Европейском директорате по качеству лекарственных средств для здравоохранения при участии Генерального директората по здравоохранению и защите потребителей (англ. Directorate-General for Health and Consumers) и Европейского центра по профилактике и контролю заболеваний была создана специальная рабочая группа, занимающаяся данным вопросом, первое заседание которой состоялось 5 февраля 2010 года.

Европейская комиссия считает генеральный запрет для гомо- и бисексуальных мужчин на донорство крови нарушением европейских законов.

В июле 2014 года генеральный адвокат Европейского суда по правам человека Паоло Менгоцци (итал. Paolo Mengozzi), рассмотрев жалобу француза Жоффрея Леже, которому в 2009 году в Швейцарии было отказано в кроводаче в связи с его гомосексуальностью, выразил мнение, что запрет на донорство крови для МСМ является «открытой непрямой дискриминацией». Само судебное заседание ещё должно состояться. Мнение генерального секретаря ЕСПЧ не является обязательным для суда, однако предложение независимому суду правового решение дела входит в его полномочия.

По данным на июль 2010 года, 12 европейских стран (Германия, Австрия, Швейцария, Нидерланды и другие) исключают из списка потенциальных доноров мужчин, имеющих однополые сексуальные контакты. Португалия, Испания и Великобритания в прошлом также имели такой запрет, введённый во времена эпидемии СПИДа среди гомосексуалов. Однако Испания с 2003 года, а Португалия с 2006 года больше не исключает МСМ от донорства крови. Великобритания (пока кроме Северной Ирландии) сняла соответствующий запрет лишь частично — с 7 ноября 2011 года к донорству крови допускаются МСМ, в течение последнего года воздерживающиеся от однополых сексуальных контактов. В Швеции действует аналогичное требование. Испания не накладывает никаких общих запретов на донорство МСМ, а исключает потенциальных доноров, имеющих многочисленные сексуальные контакты независимо от их сексуальной ориентации. Швеция лишь частично ограничивает доступ МСМ к донорству крови, а Бельгия, в которой донорство крови для МСМ пока тоже запрещено, заявила об официальном пересмотре своей позиции по данному вопросу.

В Европе донорство крови для МСМ также запрещено, например, в Литве, Люксембурге, Нидерландах, Словении, Хорватии и Швейцарии. В Венгрии и Швеции требуется, чтобы доноры в течение как минимум одного года воздерживались от однополого секса.

В конце апреля 2015 года, по запросу французского суда, Европейский суд разъяснил, что недопустимо запрещать гомосексуалам сдавать донорскую кровь, если методы обнаружения ВИЧ-инфекции и опросы доноров могут обеспечить безопасность здоровья получателей крови. В своём разъяснении суд сослался на принцип пропорциональности и на запрет дискриминации по признаку сексуальной ориентации.

Ситуация в Великобритании

Полный запрет донорства крови для МСМ был введен в Великобритании в начале 1980-х годов как ответ на распространение СПИДа и отсутствие эффективных методов его выявления. С появлением новых технологий тестирования крови такой запрет вызывал много вопросов, поэтому его отмены добивались правозащитники. В результате правительственный комитет, занимающийся вопросами безопасности донорских крови и органов, рекомендовал изменить порядок донорства крови, поскольку последние применяемые разработки позволяют выявлять ВИЧ гораздо быстрее и достовернее. Кроме того, с 2002 года в Великобритании не было зарегистрировано ни одного случая заражения ВИЧ через переливание крови.

В сентябре 2011 года после многочисленных дискуссий запрет был снят. Однако, по-прежнему, к донорству не допускаются мужчины, имеющие любые однополые сексуальные контакты за последние 12 месяцев. Правило также касается и женщин, имевших сексуальные контакты с МСМ. Согласно организации National Blood Service, осуществляющей контроль донорской крови в стране, такой срок в один год необходим для преодоления «инкубационного периода», когда вирус выявить невозможно.

Новые правила вступили в силу на территории Англии, Шотландии и Уэльса 7 ноября 2011 года.

Министерство здравоохранения Северной Ирландии отказалось предоставить МСМ право быть донорами крови. Соответствующее решение было принято главой ведомства Эдвином Путсом (англ. Edwin Poots) со ссылкой на заключение Консультативного комитета по безопасности донорской крови, органов и тканей (англ. Advisory Committee on the Safety of Blood, Tissues and Organs), специалисты которого считают, что в результате отмены ограничений на донорство крови для МСМ возрастет риск заражения реципиентов ВИЧ-инфекцией.

Позиция Минздрава Северной Ирландии вызвала резкую критику со стороны политиков и ЛГБТ-организаций. Представитель Ольстерской юнионистской партии Джон Маккалистер (англ. John McCallister) связывает это решение с предрассудками.

Ситуация в Германии

Согласно последней редакции директивы о донорстве (2010 год), МСМ включаются в группу лиц с рискованным сексуальным поведением и исключаются из списка потенциальных доноров. В то же время Федеральная медицинская ассоциация Германии поясняет, что повышенный риск передачи ВИЧ-инфекции среди МСМ вызван не их сексуальной ориентацией, а повышенным числом сексуальных партнёров и специфическим сексуальным поведением (оральный и анальный секс). Медицинская ассоциация также указывает на невозможность проведения детального изучения каждого желающего сдать кровь, и считает неуместными чересчур интимные вопросы (например, об используемых сексуальных практиках) в анкетах для доноров, которые могут отпугнуть население от сдачи крови. Сюзанна Штёккер (нем. Susanne Stöcker), представитель Института имени Пауля Эрлиха, утверждает, что пункты приёма крови не могут себе позволить длительных бесед с каждым потенциальным донором, поэтому исключить всех МСМ представляется наиболее простым решением.

Некоторые эксперты, в частности, некоторые представители Института Эрлиха, придерживаются мнения, что поголовный запрет МСМ от участия в донорстве крови имеет скорее отрицательные последствия, чем положительные. Это связано с тем, что отсев МСМ производится лишь по данным анкетирования, однако никто не может проверить принадлежность мужчины к группе МСМ, в связи с чем многие из них всё равно умалчивают об этом. В связи с этим необходима разработка принципиально нового подхода к оценке доноров. Кроме того, существует группа лиц, которая приходит в пункты сдачи крови не с целью донорства, а с целью прохождения сопутствующего обязательного теста на ВИЧ. Среди таких людей часто оказываются лица с промискуитивным сексуальным поведением.

Право МСМ на донорство крови отстаивает также и Союз геев и лесбиянок Германии, призывая отсеивать кандидатов не по группам риска, а по реальному сексуальному поведению.

Ситуация в Австрии

Мужчины, имеющие секс с мужчинами, также исключены от донорства в Австрии. До 2003 года в некоторых пунктах приёма крови донорство также было запрещено и лесбиянкам.

Представитель партии Зелёных Марко Шройдер (нем. Marco Schreuder) видит в таком положении не отвечающую современному состоянию «чистой воды дискриминацию» и предрассудки, основанные на мнении о промискуитивности геев. Согласно официальной статистике, с 1998 года в стране гетеросексуальный путь заражения превалирует над гомосексуальным, а в 2009 году было зарегистрировано лишь 6 новых инфекций среди МСМ и 14 — среди гетеросексуалов.

Ситуация в Финляндии

До 2014 года мужчины, практикующие секс с мужчинами, не могли являться донорами крови и в Финляндии. В 2013 году национальное Агентство по безопасности и развитию в области фармацевтики «Fimea» пересмотрело полный запрет на донорство крови МСМ и с 12 мая 2014 года разрешило сдавать кровь после года воздержания от однополых сексуальных контактов.

Ситуация в России

В апреле 2007 года российские ЛГБТ-активисты направили в Министерство здравоохранения и социального развития письмо, в котором потребовали исключить из перечня абсолютных противопоказаний к донорству крови гомосексуальных мужчин, назвав такой запрет дискриминационным и губительным, и пересмотреть приказ Минздрава от 14 сентября 2001. 16 апреля 2008 года министр здравоохранения и социального развития Татьяна Голикова издала приказ «О внесении изменений в приказ Министерства здравоохранения Российской Федерации от 14 сентября 2001 г. № 364 „Об утверждении порядка медицинского обследования донора крови и её компонентов“», который отменил запрет на сдачу крови мужчинами, практикующими секс с мужчинами. Приказ был зарегистрирован в Минюсте 13 мая 2008 года и вступил в силу через десять дней, то есть 23 мая.

В конце августа 2013 года стало известно о том, что в Государственной думе готовятся поправки в федеральный закон «О донорстве», согласно которым гомосексуальные мужчины вновь вносятся в группу риска и исключаются от донорства крови. Соответствующий законопроект был внесён членом партии ЛДПР Михаилом Дегтярёвым.

Согласно официальной российской статистике, доля МСМ среди ВИЧ-положительных лиц в России в 2011 году составила 1,3 %.

Другие страны

Донорство крови для МСМ также запрещено в Гонконге, Израиле, Китае. В Новой Зеландии донорство крови МСМ разрешено, если они воздерживались от однополых контактов в течение последних пяти лет. В Австралии и Японии этот период составляет один год, а в ЮАР — шесть месяцев.

Ссылки

• Sören Hendrik Maak. [www.spiegel.de/gesundheit/diagnose/debatte-um-blutspenden-zu-schwul-zum-spenden-a-899104.html Debatte um Blutkonserven: Zu schwul zum Spenden?] (нем.). Spiegel Online (12. Mai 2013). Проверено 13 мая 2013. [www.webcitation.org/6GeH3r3e6 Архивировано из первоисточника 16 мая 2013].
• [www.bbc.com/russian/society/2015/12/151221_gay_blood_donors_law Донорство крови и сексуальные предпочтения: какая связь?]. BBC Russian (22 декабря 2015). Проверено 30 декабря 2015.
• [meduza.io/feature/2015/12/22/huzhe-chem-v-rossii Хуже, чем в России: В США отменили пожизненный запрет на донорство крови для гомосексуалов]

Отрывок, характеризующий Дискуссия о донорстве крови мужчин, практикующих секс с мужчинами

– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.


Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.