Диссимиляция (лингвистика)
Диссимиля́ция (от от лат. dis- — приставка, означающая разделение, отрицание («раз/рас») и similis «подобный», то есть «расподобление», «расхождение») — в фонетике и фонологии под диссимиляцией понимают процесс обратный ассимиляции, то есть два или более одинаковых или близких по типу звука расходятся в произношении всё дальше. В целом, диссимиляция выражается в замене одного из двух одинаковых или похожих (по месту образования) звуков другим, менее сходным по артикуляции с тем, который остался без изменений. Как феномен встречается несколько реже ассимиляции, хотя статистически её частотность варьирует в зависимости от конкретного языка.
Характеристика
Как фонетическое явление диссимиляция отмечается на разных этапах истории самых разнообразных языков. Диссимилятивные явления могут носить массовый характер, превращаясь со временем в языковой закон, но может ограничиваться отдельными диалектами языка, говорами, или же просто просторечием малообразованной части населения. Подобно ассимиляции, диссимиляция может быть прогрессивной (то есть движущейся вперёд к концу слова и изменяющей второй и/или последующий компоненты) и регрессивной (движущейся назад, затрагивающей предыдущие компоненты). Также, более детальный фонетический анализ позволяет выявить диссимиляцию диахроническую (когда изменяется лишь один звук) и синхроническую (когда изменяются два и более сразу).
Примеры
Примечательно, что в литературном русском языке морфологически или фонетически закреплённая диссимиляция практически не встречается, однако этимологический анализ ряда слов позволяет выявить следы её наличия в прошлом: классический пример — эволюция современного слова февраль (ранее «февраръ» от лат. februarius); другие примеры: «верблюд», из др.-рус. «вельблудъ»; «мягкий, мягок», из др.-рус. «мякъкъ», сравните «мякоть»; «слобода», из «свобода» (диссимиляция губных в, б); «конфорка» из «комфорка»; «кочегар», из «кочергар», от «кочерга». В просторечии ранее также отмечались ненормативные примеры диссимиляции типа: «секлетарь» (вместо секретарь), «колидор» (вместо «коридор»), «транвай» (вместо трамвай) и т. д.
Диссимиляция гласных
Чаще всего встречается диссимиляция согласных, но иногда в этом процессе задействованы и гласные звуки. Пример: лат. bonus > ит. buono > исп. bueno («хороший», «вкусный»), где губные элементы новообразованного дифтонга диссимилировались и один из них в ходе процесса утратил лабиальность uo > ue.
Научные исследования
Российский учёный А. Мусорин сделал следующие предварительные выводы относительно феномена фонетической диссимиляции после длительного изучения диссимилятивных процессов в разных языках (русском, аварском, осетинском, караимском, готском, грузинском, орхоно-енисейском). Выводы эти были следующими:
- Диссимиляция бывает чисто фонетической, но может носить и морфонологический характер.
- Во всех рассмотренных им языках диссимиляция была либо чисто фонетической (русский), либо морфонологической. Ни в одном из рассмотренных языков не были встречены сразу оба вида диссимиляции.
- Фонетическая диссимиляция всегда носит контактный характер. Морфонологическая диссимиляция может быть как контактной (в орхоно-енисейском), так и дистактной (в готском, грузинском).
- Как фонетическая, так и морфонологическая диссимиляция связана в каждом из рассмотренных нами языков с ограниченным количеством звуков (к примеру, в караимском диссимилирует только согласный [л]); наибольшее количество подвергающихся диссимиляции звуков имели вымерший готский язык и современный исландский язык.
- Наличие в языке диссимиляции как первого, так и второго типа не связано с его генеалогической принадлежностью к какой-либо группе родственных языков или с ареалом его распространения.
Напишите отзыв о статье "Диссимиляция (лингвистика)"
Литература
- [www.binetti.ru/studia/musorin_4.shtml/ А. Мусорин. О диссимиляции согласных в языках мира. (Сибирский лингвистический семинар. — № 2. — Новосибирск, 2001)]
Отрывок, характеризующий Диссимиляция (лингвистика)
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.