Дифенбах, Карл Вильгельм

Карл Вильгельм Дифенбах
нем. Karl Wilhelm Diefenbach
Место рождения:	Хадамар
Место смерти:	Капри
Стиль:	модерн, символизм

Карл Вильгельм Дифенбах (нем. Karl Wilhelm Diefenbach; 21 февраля 1851, Хадамар — 15 декабря 1913, Капри) — немецкий художник, представитель символизма и стиля модерн. Известен был также как общественный деятель, основатель коммунального поселения Химмельхоф в Обер-Санкт-Фейте.

Жизнь и творчество

Карл Дифенбах родился в семье художника, учителя рисования в гимназии, Леонарда Дифенбаха. Изучал живопись в мюнхенской Академии художеств, первоначально находился под творческим влиянием Арнольда Бёклина и Франца фон Штук. Картины, созданные Карлом Дифенбахом, стали пользоваться известностью ещё в годы его молодости.

Переболев в тяжёлой форме тифом, художник стал инвалидом — его правая рука осталась искалеченной. Так как Карл Дифенбах считал, что только возвращение к естественному, близкому к природе образу жизни и натуральным продуктам способно его вылечить, он подпадает под влияние известных в Германии популяризаторов этой теории Арнольда Рикли и Эдуарда Бальцера. В 1881 году Дифенбах также порывает с официальной церковью. Облачённый в рясу и сандалии, он проповедовал в Мюнхене своё учение.

Основные идеи Карла Дифенбаха были следующие: жить в соответствии с законами природы, отказ от моногамии, вегетарианство, отказ от любой религии, больше движения на свежем воздухе и почитание обнажённого тела. Всё это вызывало насмешки современников, называвших Дифенбаха «апостолом Кольраби». После того, как его взяла под наблюдение полиция, художник покидает Мюнхен и обосновывается в заброшенной каменоломне. Помощником ему становится молодой художник Гуго Хёппенер («Фидус»). Совместной их работой является большой фриз Сквозь тернии к звёздам (Per aspera ad astra). В 1892 году Дифенбах выставляет свои работы в Вене. Эта экспозиция имела ошеломляющий успех и сделала его имя известным, однако вследствие мошенничества руководства австрийского Художественного общества Дифенбах потерял все свои картины. После этой катастрофы художник уезжает в Египет, где изучает древнеегипетские храмы. Затем, с целью вернуть свои полотна, он в 1897 году возвращается в Вену, планирует издание здесь журнала Humanitas и организует новую большую выставку. Художник находит поддержку среди интеллектуальной элиты австрийской столицы, в том числе у пацифистки Берты фон Зутнер и публициста Михаэля Конрада. Дифенбах обосновывается в поселении Химмельхоф близ Вены, и с ним там селятся около 20 его учеников. В их числе были художники Франтишек Купка, Константинос Партенис и Густав Грезер, а также защитник прав животных Магнус Швантье.

В своём «учении» Карл Дифенбах был явно непоследователен. В колонии Химмельхоф себе он делал многочисленные поблажки, жил одновременно с двумя «жёнами», и в то же время от учеников требовал скромности и полного подчинения. Он лично контролировал переписку каждого из них. После года существования коммуна разорилась и Дифенбах отправился на остров Капри, где имел известность крупного художника, в то время как на родине его творчество было предано забвению. Скончался на Капри вследствие заворота кишок.

Литература

• Alisio, Giancarlo: Karl Wilhelm Diefenbach 1851—1913. Dipinti da collezioni private. Electa Napoli. Edizioni La Conchiglia,1995.
• Frecot, Janos ; Geist, Johann Friedrich ; Kerbs, Diethart: Fidus, 1868—1948. Zur ästhetischen Praxis bürgerlicher Fluchtbewegungen. München: Rogner und Bernhard bei Zweitausendeins; Affoltern: Buch 2000. ISBN 3-8077-0359-4
• Hammer, Claudia: Karl Wilhelm Diefenbach, 1851—1913. Ausstellungskatalog der Galerie Konrad Bayer, München 2003.
• Müller, Hermann (Hrsg.): Meister Diefenbachs Alpenwanderung. Ein Künstler und Kulturrebell im Karwendel 1895/1896. Umbruch-Verlag, Recklinghausen 2004. ISBN 3-937726-00-4
• Schiano, Manuela: K.W.Diefenbach. Un artista senza patria, Tesi di laurea in storia moderna, Università degli studi di Napoli «Federico II», Napoli 2001.

Галерея

• Diefenbach Capri.jpg

  Не убий! (1903)

• Karl Wilhelm Diefenbach Frage an die Sterne 1898.jpg

  Вопрос к звёздам (1898)

• Karl Wilhelm Diefenbach Erscheinung c1890.jpg

  Видение (ок. 1890)

• Karl Wilhelm Diefenbach - Il Tramonto.jpg

  Иль-Трамонто

• Karl Wilhelm Diefenbach Sterbender Hirsch.jpg

  Умирающий олень (1913)

Отрывок, характеризующий Дифенбах, Карл Вильгельм

Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.