де Андрада и Силва, Жозе Бонифасиу

Жозе Бонифасиу де Андрада и Силва
José Bonifácio de Andrada e Silva
Жозе Бонифасиу де Андрада и Силва
Род деятельности:	государственный деятель, дипломат, министр, поэт, учёный, педагог
Дата рождения:	13 июня 1763(1763-06-13)
Место рождения:	Сантус
Подданство:	Бразилия Бразилия
Дата смерти:	6 апреля 1838(1838-04-06) (74 года)
Место смерти:	Нитерой

Жозе Бонифасиу де Андрада и Силва (порт. José Bonifácio de Andrada e Silva; 1763—1838) — бразильский государственный деятель, учёный, поэт, педагог, иностранный член Шведской королевской академии наук (1797), сын полковника Игнатия д’Андрада.

Биография

Жозе Бонифасиу де Андрада и Силва родился 13 июня 1763 года в городе Сантус, в бразильской провинции Сан-Пауло.

Обучался с 1780 года в Коимбре юридическими и естественными науками и затем изучил за границей горное дело. Возвратившись в 1800 году в Португалию, получил в Коимбрском университете кафедру геогнозии и занял место главного интенданта горного ведомства в Португалии.

Отличился во время Войны за независимость на Пиренейском полуострове, но в 1819 году оставил службу и отправился в Бразилию с целью посвятить себя науке.

Когда декрет кортесов, обнародованный в Лиссабоне 29 сентября 1821 года и призывавший принца-регента Педру в Европу, послужил в Бразилии сигналом к восстанию, Андрада стал в Сан-Пауло во главе восстания и в качестве вице-президента муниципалитета составил предъявленное регенту письменное требование не покидать Бразилии.

16 января 1822 года Жозе Бонифасиу де Андрада и Силва в качестве министра внутренних дел стал во главе правления страны, но уже 25 октября 1822 года получил отставку; пять дней спустя он очутился вновь у кормила правления благодаря народной манифестации, устроенной в его пользу. 17 июля 1823 г. он отказался от своей должности, стал в оппозицию против министерства, был арестован и отправлен на корабле в Европу.

Жил затем в Бордо, занимаясь научными исследованиями до 1829 года, когда получил дозволение возвратиться в Бразилию, где император, отказавшийся 7 апреля 1831 года от престола в пользу своего сына, назначил его опекуном юного Педру II.

Лишившись звания опекуна с учреждением в 1834 году регентства, Жозе Бонифасиу де Андрада и Силва жил уединенно на маленьком острове в Нитерое близ Рио-де-Жанейро, где и скончался 6 апреля 1838 года.

Помимо целого ряда научных и политических статей Андрада издал «Poesias d’Americo Elyseo» (Бордо, 1825), доставившие ему вполне заслуженно славу поэта. В качестве признания его трудов, как минералолога, среди которых открытие четырёх новых минералов, один из них был назван в его честь — Андрадит.

Семья

Его братья, Антонио-Карло де Андрада и Мартим-Франциск де Андрада (1776 — 23.02.1844), принимали участие в бразильской революции и впоследствии были известны как государственные люди. Сыновья последнего, Хозе-Бонифасио де Андрада и Мартим-Франциско де Андрада, были известны как поэты; первый написал «Rosas e goivos» (Сан-Паулу, 1849), второй «Lagrimas e somsos» (Рио-де-Жанейро, 1847) и драму «Januario Garcia» (Рио-де-Жанейро, 1849).

Ссылки

• Андрада, Хозе-Бонифасий // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [bigenc.ru/text/1822602 Андрада-и-Силва] // Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2004—.</span>
• [www.obrabonifacio.com.br/ José Bonifácio — Obra completa] (порт).

Отрывок, характеризующий Де Андрада и Силва, Жозе Бонифасиу

Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?