Ди фань

«Дн фань» («Правила императоров») — политическое завещание императора Тан-цзуна (прав. 627—649). Написано в 648 году как наставление наследнику престола Ли Чжи, будущему императору Гао-цзуну (прав. 650-683). Представляет собой свод предписаний о том, как управлять страной и совершенствовать себя в добродетели. Состоит из введения, заключения, 4 частей (цзюань), 12 глав (пянь) (русский перевод И. Ф. Поповой, 1995):

1. «Сущность правителя»;
2. «Жаловать родственников уделами»;
3. «Искать мудрецов»;
4. «Быть внимательным, назначая на должности»;
5. «Внимать увещеваниям»;
6. «Отстранять клеветников»;
7. «Остерегаться излишеств»;
8. «Почитать бережливость»;
9. «Награждать и наказывать»;
10. «Полагаться на земледелие»;
11. «Уделять внимание военному делу»;
12. «Ценить гражданские занятия».

В танское время к «Ди фань» было составлено два комментария: Вэй Гун-су и Цзя Сина. При дин. Сун (960—1279) сочинение было частично утрачено и затем восстановлено при Юань (1271—1368) философом У Лаем (1297—1340), который в 1326 году обнаружил полный текст в провинции Юньнань, составил к нему комментарии и предисловие.

Новизна «Ди фань» заключалась в том, что его автор трактовал верховную власть как рациональную деятельность, направленную на достижение конкретных задач, главной опорой трона считал императорских родственников, представителей правящего клана, а сановникам отводил функцию не практической, а совещательной помощи монарху. Благодаря Тай-цзуну прагматические идеи государственного управления обрели высокий статус в китайской политической философии и оказали большое влияние на воззрения последующих эпох. Под непосредственным влиянием «Ди фань» был написан ряд полит, трактатов, в частности, написанное танской императрицей У-хоу (624—705) соч. «Чэнь гуй» («Правила подданных»), труды Ван Юня (1227—1304) «Чэнхуа ши люэ» («Изложение деяний, подобающих наследнику престола») и «Юань-чжэнь шоу чэн ши цзянь».

Литература

• Попова И. Ф. [orientalstudies.ru/rus/images/pdf/a_popova_1995.pdf Политическое завещание танского Тай-цзуна «Правила императоров» («Дифань»); Танский Тай-цзун. Правила императоров (Перевод и комментарии И. Ф. Поповой)] // Петербургское востоковедение. Вып. 7. СПб.: Петербургское востоковедение, 1995. С. 42—43; 44—73.

Отрывок, характеризующий Ди фань

– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.