Длинноносые бандикуты
Длинноносые бандикуты | |||||||||||||||||||||||||||||||
Perameles bougainville | |||||||||||||||||||||||||||||||
Научная классификация | |||||||||||||||||||||||||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||||||||||||||
Международное научное название | |||||||||||||||||||||||||||||||
Perameles É. Geoffroy (1804) | |||||||||||||||||||||||||||||||
Синонимы | |||||||||||||||||||||||||||||||
Типовой вид | |||||||||||||||||||||||||||||||
Виды | |||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||
</table> Длинноносые бандикуты (Perameles) — род млекопитающих семейства Бандикутовые. Виды и распространениеВ роде длинноносых бандикутов выделяют три вида:
К вымершим и ископаемым видам относятся:
Обитают в открытых ландшафтах, небольших лесах и в пустынях[4]. Внешний видРазмеры варьируют от небольших до крупных. Длина тела составляет от 21 до 40 см, хвоста — 9-17 см[4]. Морда удлинённая, заострённая. Уши заострённые. Задние конечности удлинены, в то время как передние укорочены. Спина обычно серо-оливкового или светло-оранжевого цвета. У большинства видов на крестце проходят тёмные поперечные полосы[4]. Образ жизниВедут наземный образ жизни. Гнёзда устраивают или на земле, или в норах. Активность приходится на ночь. Питаются насекомыми, ящерицами, мелкими позвоночными, иногда растениями[4]. РазмножениеРазмножаются круглый год. В потомстве обычно от 1 до 5 детёнышей[4], которые остаются с матерью обычно в течение 70 дней (покидают материнскую сумку, как правило, на 55 день). Самки достигают половой зрелости на 3 месяц жизни, самцы — на 4-5 месяц. Продолжительность жизни составляет около 2 лет[4]. Напишите отзыв о статье "Длинноносые бандикуты"Примечания
|
Отрывок, характеризующий Длинноносые бандикуты
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.