Дмитриевский собор (Владимир)

Православный собор
Дмитриевский собор
Дмитриевский собор. Вид с юго-востока.
Конфессия	Православие
Тип здания	Собор
Дата основания	1194—1197 годы
Состояние	Отличное, недействующий

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 633 [whc.unesco.org/ru/list/633 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/633 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/633 фр.]

Дми́триевский собо́р города Владимира (иногда в литературе можно встретить наименование «Дмитровский») — придворный собор, возведённый Всеволодом Большое Гнездо на княжеском дворе и освящённый в честь великомученика Димитрия Солунского. Канонический пример крестово-купольного белокаменного храма владимиро-суздальской архитектурной школы. Знаменит своей белокаменной резьбой. В 1992 году включён в список памятников Всемирного наследия ЮНЕСКО.

В настоящее время собор находится в ведении Владимиро-Суздальского музея-заповедника и открыт как музейная экспозиция.

История создания

По Н. Н. Воронину, построен в 1194—1197 годах; по летописным данным, обнаруженным в 1990-х годах Т. П. Тимофеевой, в 1191 году.

Архитектурные особенности

Собор одноглавый, четырёхстолпный, трёхапсидный. Первоначально собор окружали галереи с лестничными башнями, соединявшие его с княжеским дворцом (разобраны при реставрации в XIX веке).

Рельефы

Собор знаменит своей белокаменной резьбой — его стены украшают около 600 рельефов, изображающих святых, мифических и реальных животных. Большинство рельефов сохранились в первоначальном виде, некоторые были заменены при реставрации XIX века (по М. С. Гладкой, практически точными копиями).

Внутреннее убранство

От внутреннего убранства до нас дошли несколько фрагментов фресок XII века, в частности, фрагменты композиции «Страшный суд».

Литература

• Воронин Н. Н. [www.rusarch.ru/voronin1.htm Владимир, Боголюбово, Суздаль, Юрьев-Польской. Книга-спутник по древним городам Владимирской земли.] — М., 1967.
• Гладкая М. С. [rusarch.ru/gladkaya1.htm Реставрация фасадной резьбы Дмитриевского собора в 1838—1839 гг.] / Дмитриевский собор во Владимире. К 800-летию создания. — М., 1997.
• Гладкая М. С. Сошествие св. Духа на Давида: композиция южной закомары Дмитриевского собора во Владимире // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — 2005. — № 3 (21). — С. 21—22.
• Заграевский С. В. [www.zagraevsky.com/vsmz1.htm Новые исследования памятников архитектуры Владимиро-Суздальского музея-заповедника.] — М., 2008.
• Зыков П. Л. Новые материалы о комплексе построек Дмитриевского собора во Владимире. / София. Сб. статей по искусству Византии и Древней Руси в честь А. И. Комеча. — М., 2006.
• Комеч А. И. [www.rusarch.ru/komech2.htm Дмитриевский собор во Владимире как итог развития архитектурной школы] / Дмитриевский собор во Владимире. К 800-летию создания. — М., 1997.
• Тимофеева Т. П. [rusarch.ru/timofeeva13.htm К уточнению даты Дмитриевского собора]. / Дмитриевский собор во Владимире. К 800-летию создания. — М., 1997.

Ссылки

• Дмитриевский собор // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Дмитриевский собор (Владимир)

Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.