Дмитриев, Григорий Константинович

Григорий Константинович Дмитриев
Дата рождения	13 февраля 1902(1902-02-13)
Место рождения	село Чаган, ныне Камызякский район, Астраханская область
Дата смерти	27 сентября 1943(1943-09-27) (41 год)
Место смерти	умер на Степном фронте
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1918 — 1943 годы
Звание
Командовал	127-й стрелковый полк 159-й стрелковый полк 74-й стрелковый корпус
Сражения/войны	Гражданская война в России Польский поход РККА Великая Отечественная война
Награды и премии

Григорий Константинович Дмитриев (13 февраля 1902 года, село Чаган, ныне Камызякский район, Астраханская область — 27 сентября 1943 года, умер на Степном фронте) — советский военный деятель, Полковник (1942 год).

Начальная биография

Григорий Константинович Дмитриев родился 13 февраля 1902 года в селе Чаган ныне Камызякского района Астраханской области

Военная служба

Гражданская война

В октябре 1918 года был призван в ряды РККА, после чего был направлен на службу красноармейцем в 40-ю стрелковую дивизию, в апреле 1919 года был переведен в 20-ю, а в апреле 1921 года — в 9-ю стрелковую дивизию. Принимал участие в подавлении восстаний в Закавказье.

Межвоенное время

В феврале 1922 года Дмитриев был направлен на учёбу на 8-е Астраханские курсы комсостава, после окончания которых в январе 1923 года был направлен на учёбу в 7-ю Казанскую пехотную школу, после расформирования которой был переведён во Владикавказскую пехотную школу, после окончания которой в августе 1925 года был направлен в Белорусский военный округ, где был назначен на должность командира взвода в 98-м стрелковом полку, затем в 8-й стрелковой роте местных войск, а в июле 1928 года — в 85-м стрелковом полку.

В сентябре 1929 года был направлен на учёбу на Ленинградские военно-политические курсы имени Ф. Энгельса, после окончания которых и возвращения в 85-й стрелковый полк в июне 1930 года исполнял должности помощника командира роты по политической части, начальника хозяйственного довольствия полка, командира роты и батальона.

В январе 1935 года Дмитриев был назначен на должность начальника полковой школы 24-го стрелкового полка, а в августе 1937 года — на должность командира 127-го стрелкового полка. В октябре того же года был направлен на учёбу в Военную академию имени М. В. Фрунзе, после окончания которой в сентябре 1939 года был назначен на должность начальника 2-го отделения штаба 24-го стрелкового корпуса, после чего принимал участие в ходе похода в Западную Белоруссию.

С января 1940 года исполнял должность командира 159-го стрелкового полка, а в декабре того же года был назначен на должность начальника разведывательного отдела штаба 28-го стрелкового корпуса.

Великая Отечественная война

С началом войны Дмитриев находился на прежней должности. 28-й стрелковый корпус принимал участие в ходе тяжёлых оборонительных боевых действий на брестском направлении, в ходе которых был дважды ранен.

С октября 1941 года временно исполнял должность начальника штаба 84-й отдельной стрелковой бригады (Приволжский военный округ), а с декабря того же года состоял в распоряжении Военного совета 1-й ударной армии. В январе 1942 года был назначен на должность начальника штаба 238-й стрелковой дивизии (49-я армия), в мае — на должность офицера Генерального штаба Красной Армии при штабе Западного фронта, в сентябре — на должность старшего помощника начальника ближневосточного направления Оперативного управления Генерального штаба, а в июле 1943 года — на должность начальника штаба 74-го стрелкового корпуса, формировавшегося в городе Химки (Московский военный округ). С 14 июля по 20 сентября временно командовал корпусом. В середине августа корпус был передан в состав Степного фронта, после чего с 18 августа по 17 сентября находился в резерве фронта, а затем был передан в состав 53-й армии, после чего принимал участие в ходе битвы за Днепр.

Полковник Григорий Константинович Дмитриев умер 27 сентября 1943 года.

Награды

• Орден Красной Звезды;
• Юбилейная медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии».

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 174—175. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Дмитриев, Григорий Константинович

– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?