Дмитриев, Игорь Фёдорович

Игорь Фёдорович Дмитриев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Заведующий Отделом оборонной промышленности ЦК КПСС
март 1981 года — 1985 год
Предшественник:	Иван Дмитриевич Сербин
Преемник:	Олег Сергеевич Беляков
Рождение:	1909(1909)
Смерть:	11 августа 1998(1998-08-11) Москва, Россия
Партия:	ВКП(б)/КПСС (c 1925)
Награды:

Игорь Фёдорович Дмитриев (1909—1998) — советский инженер-оружейник, партийный деятель. Депутат Совета Союза Верховного Совета СССР 11 созывов (1984—1989) от Татарской АССР. Кандидат в члены ЦК КПСС (1981—1986).

Биография

Член КПСС с 1925 года.

Его трудовая деятельность в Туле началась в 1938 году, когда на базе Тульского оружейного завода было создано единое проектное бюро. К работе во вновь созданном подразделении были привлечены многие специалисты, реди них был И. Ф. Дмитриев.

В 1941 году его перевели в Наркомат вооружения, где он проработал до 1946 года.

В Тулу Дмитриев вернулся, чтобы возглавить ЦКБ-14. В этот период были начаты научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы по созданию стрелково-пушечного вооружения следующего поколения с повышенной скорострельностью для перспективной авиации. Были разработаны новые схемы оружия газоотводного типа с ускорительными механизмами. В 1950 году был принят на вооружение 23-мм зенитный автомат 2А14 (ТКБ 507) конструкции Афанасьева-Якушева, в 1953 году — 12,7-мм авиационный пулемет А-12,7 (ТКБ 481) конструкции Афанасьева, в 1954 году — 23-мм авиационная пушка АМ-23 (ТКБ 495) конструкции Афанасьева-Макарова, в 1962 году — 23-мм зенитный автомат 2А7 (ТКБ 507Ж) конструкции Афанасьева-Якушева.

В 1954 году, учитывая дальнейшую перспективу развития предприятия, в ЦКБ-14 начали работы по созданию 23-мм зенитных автоматов и ЗУ под эти автоматы. В результате напряженной и дружной работы коллектива было успешно освоено новое направление в ЦКБ-14. В марте 1960 года 23-мм спаренная зенитная установка ЗУ-23 конструкции Рачинского-Пурцена с автоматами 2А14 конструкции Афанасьева-Якушева была принята на вооружение.

И. Ф. Дмитриев был председателем комиссии по защите дипломных проектов Тульского механического института, осуществлялись консультации курсовых и дипломных проектов.

В 1958 году его перевели в Москву на должность начальника отдела военно-промышленной комиссии Совета Министров СССР.

В 1981—1985 годах работал заведующим отделом оборонной промышленности ЦК КПСС. С 1985 года — на пенсии.

Умер Дмитриев 11 августа 1998 года. Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище.

Награды

• Орден Ленина (1979)
• Орден Октябрьской революции (1971)
• Орден Трудового Красного Знамени (1942, 1979, 1989)
• Орден Красной Звезды (1942)
• Орден Отечественной войны I степени (1945)
• Ленинская премия (1984)
• Государственная премия СССР (1967)

Ссылки

• [archive.is/20121225061912/moscow-tombs.narod.ru/1998/dmitriev_if.htm Биография на сайте «Московские могилы»]
• [www.museum-arms.ru/about/tula-armory/detail.php?ELEMENT_ID=2538 Биография на сайте ТГМО]

Отрывок, характеризующий Дмитриев, Игорь Фёдорович

Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.