Дмитриев, Иосиф Александрович
Поделись знанием:
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.
На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.
Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.
Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.
| Иосиф Александрович Дмитриев | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Профессия: |
театральный режиссёр, актёр, театральный педагог, драматург, переводчик, поэт |
| Гражданство: | |
| Годы активности: |
с 1968 года |
| Псевдонимы: |
Иосиф Трер |
| Спектакли: |
«Ялта» Ф. П. Павлова (русск. «В деревне»); «Чайка», «Вишневый Сад» А. П. Чехова |
| Награды: | |
Иосиф Александрович Дмитриев (Иосиф Трер [t’rer]) — чувашский театральный режиссёр, актёр, этнотеатровед, педагог, драматург, поэт и переводчик.
Содержание
Биография
Родился 27 июня 1947 года в чувашской деревне Юськасы Цивильского района Чувашской АССР. Окончил актерское отделение Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии (курс Аркадия Кацмана) в 1972 году, Московский государственный институт театрального искусства им. А. В. Луначарского (ГИТИС) в 1980-м (курс Юрия Завадского).
Создал образ Михаила Сеспеля в кинофильме «Сеспель», снятом в 1970 году на киностудии им. А. Довженко по одноименному роману Юрия Збанацкого. Работал актёром в Чувашском государственном академическом драматическом театре (ЧГАДТ) (1972-1975 гг.), режиссёром-постановщиком в Чувашском ТЮЗе (1980—1984, 1987-1989 гг.), заведующим актёрским отделением Чебоксарского музыкального училища (1984-1987 гг.). Режиссёр-постановщик спектаклей: в ЧГАДТ «Кěре кěрсен» (по пьесе «Осенний сад» Л. Хелман, 1979), «Пěчěк хула камичěсем» (по пьесе «Провинциальные анекдоты» А. В. Вампилова, 1979), в ТЮЗе — «Ялта» по пьесе Ф. П. Павлова (русск. «В деревне», 1982) и др.
В период 1989—1996, 1999—2002 гг. работал научным сотрудником отдела искусствоведения НИИ ЯЛИЭ (ЧГИГН). Является исследователем чувашского народного и профессионального театрального творчества, традиционной чувашской религии[1], народной зрелищной культуры. Автор нескольких научных статей и монографии «Этнотеатральные формы в чувашском обряде» (1998).
В период 1996-1999 гг. — главный режиссёр Русского драматического театра им. М. Горького и руководитель курса актерского мастерства и сценической речи в музыкальном училище (Астана, Казахстан). 2002-2011 гг. — режиссёр Акмо́линского областного русского драматического театра, и одновременно руководитель актерского отделения в Кокшетауском колледже культуры им. Акана Серэ (Кокшетау, Казахстан). В казахских театрах были поставлены: «Вишневый сад» и «Чайка» А. П. Чехова, «Хан Кене» Мухтара Ауэзова.
С 2011 года — режиссёр в Чувашском ТЮЗе, доцент Чувашского государственного института культуры и искусств. Постановки этого периода в ТЮЗе: «Кирек ăçта та пĕр хĕвел» («Андеграунд») А. Пăртта, «Суя пурнăç» («Лгунья») М.Мэйо и М.Эннекена, «Ромео и Джульетта» У. Шекспира, «Уйăх çинчен ÿкнĕскер» («Упавшая с Луны») Л. Свенссона, «Ама кайăк çулĕпе» («По следам Первоптицы», 2012), «Чĕрĕ Сăмах» («Творящее слово», 2013). С 2012 года также является драматургом («Ама кайăк çулěпе», «Чĕрĕ Сăмах»).
Стихотворения и проза Иосифа Трера публиковались в республиканской периодике (с 1971 года), в коллективных сборниках «Утăм» (русск. «Шаг», 1990) «Çул курăкĕ» (русск. «Подорожник», 1993) и др. С 2000 г. занимается переводами поэзии и драматургии с шведского и норвежского языков; перевел поэму Харри Мартинсона «Аниара» (совместно с Г. Айги и Е. Лисиной), поэму Кристиана Лундберга «Всё и это счастье из Ничто», пьесу Лукаса Свенссона «Упавшая с Луны» (шв. Fallna från månen, 2002), стихи Карла Микаэля Бельмана, Эрика Бергквиста, Ларса Бекстрёма, Хокана Санделя, Гуннара Вэрнесса, Анны Халльстрём, Пера Хельге, Тура Ульвена. Стихотворения Иосифа Трера переводились на русский и шведский языки.
Награды и признание
- Лауреат I Всероссийского студенческого конкурса чтецов имени В. Н. Яхонтова (1970, Ленинград).
- Лауреат конкурса чтецов, посвященного 150-летию со дня рождения Н. Некрасова (1972)
- Лауреат премии «Avanmart Parni»[2]
- Лауреат премии имени Михаила Сеспеля (1996)[3]
- [tidskrift.nu/artikel.php?Id=501 Участник поэтического фестиваля «Östersjösamtal», проходившего в Швеции c 28 августа по 2 сентября 2002 года]
- Заслуженный деятель культуры Республики Казахстан (2010)
- [gov.cap.ru/laws.aspx?gov_id=712&id=138036 Заслуженный деятель искусств Чувашской республики] (2012)
- [www.chtuz.ru/index.php?option=com_k2&view=item&id=205:%D0%BF%D0%BE%D0%B7%D0%B4%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BB%D1%8F%D0%B5%D0%BC-%D0%BF%D0%BE%D0%B1%D0%B5%D0%B4%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%B9-xiv-%D1%80%D0%B5%D1%81%D0%BF%D1%83%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%BA%D1%83%D1%80%D1%81%D0%B0-%D1%82%D0%B5%D0%B0%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%B8%D1%81%D0%BA%D1%83%D1%81%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B0-%D1%87%C4%95%D0%BD%D1%82%C4%95%D1%80%D0%BB%C4%95-%D1%87%D0%B0%D1%80%D1%88%D0%B0%D0%B2-%D1%83%D0%B7%D0%BE%D1%80%D1%87%D0%B0%D1%82%D1%8B%D0%B9-%D0%B7%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D0%B2%D0%B5%D1%81&Itemid=32 Лауреат XIV чувашской национальной театральной премии «Чĕнтĕрлĕ чаршав» (русск. Узорчатый занавес) за постановку «Ама кайăк çулěпе» (По следам Первоптицы)" И. Трера] (2013)
- [gov.cap.ru/info.aspx?gov_id=12&type=news&id=2744266 Лауреат XV чувашской национальной театральной премии «Чĕнтĕрлĕ чаршав» (русск. Узорчатый занавес) за постановку «Чере сăмах» (Творящее слово)» И. Трера] (2014)
- [www.chtuz.ru/novosti/tyuzovskiy-spektakl-snova-luchshiy-/ Лауреат XVI чувашской национальной театральной премии «Чĕнтĕрлĕ чаршав» (русск. Узорчатый занавес) за постановку «Кот в сапогах» по сказке Ш. Перро] (2015)
Библиография
- Дмитриев, И. А. Ăçта-ши эсĕ, тусăм? [калав] // Коммунизм Ялавĕ. — 1970. — Августăн 23-мĕшĕ
- Дмитриев, И. А. Ытлашши билет [калав] // Коммунизм Ялавĕ. — 1970. — Августăн 23-мĕшĕ
- Дмитриев, И. А. Тăван юрă [сăвă] // Коммунизм Ялавĕ. 1971. — Августăн 29-мĕшĕ
- Дмитриев, И. А. Кил умĕнчи лаштра йăмра; Каçхи хăна; Килтен; Тирек [сăвăсем] // Тăван Атăл. — 1982. — № 3. — С. 49
- Дмитриев, И. А. Об иволге в родных краях хотел бы петь… [стихи] // Советская Чувашия. — 1984. — 25 мая
- Дмитриев, И. А. Педеру Эйзину; Ночной гость [стихи] / перевод с чувашского С. Бирюкова // Молодой коммунист. — 1985. — 5 сентября
- Дмитриев, И. А. Сăвă çаврăмĕ [сăвăсем] // Утăм. — Шупашкар: Чăваш кĕнеке издательстви, 1988. — С. 73-80
- Дмитриев, И. А. Янис Райнис (1865—1929) [Автор çинчен кĕскен калаçни] // Тăван Атăл. — 1990. — № 9. — С. 19
- Дмитриев, И. А. Пехил те сăвап. Тĕне кĕмен чăвашсем çинчен // Коммунизм Ялавĕ. — 1990. — Июлĕн 22-мĕшĕ
- Дмитриев, И. А. Монолог шута [стихи] / перевод с чувашского А. Юма // Молодой коммунист. — 1990. — 11 января. — С. 11
- Дмитриев, И. А. Ăрăм поэми // Утăм. — Шупашкар: Чăваш кĕнеке издательстви, 1990. — С. 40-45
- Дмитриев, И. А. Хÿккÿçĕм, пĕчĕкçĕ хÿккÿ [сăвăсем] // Çул курăкĕ. — Шупашкар, 1993. — С. 3-40
- Дмитриев, И. А. Из рук материнских выпал серп…; При вспышке спички на тебя смотрю…; [стихи] / перевод с чувашского С. Бирюкова // Середина земли родной : стихи молодых поэтов. — М., 1994. — С. 200—201
- Дмитриев, И. А. Чăваш ятне хĕвелле [сăвă] // Хыпар. — 1994. — çурла уйăхĕн 6-мĕшĕ
- Дмитриев, И. А. Айван пулин те мĕскĕнçĕ пуллман… [сăвă] // Чăваш Ен. — 1994. — 15-22 окт. (№ 42). — С. 13
- Дмитриев, И. А. Айван пулин те — мĕскĕнçĕ пулман… [сăвă] // Хыпар. — 1995. — Раштав (дек.) уйăхĕн 19-мĕшĕ
- Дмитриев, И. А. Аннене [сăвă] // Хыпар. — 1996. — Нарăс (февр) уйăхĕн 2-мĕшĕ
- Дмитриев, И. А. Сире Парнас кĕтет… [сăва] // Хыпар. — 1996. — Çурлан (авг) 22-мĕшĕ
- Трер, Иосиф. Чĕкеç — турă кайăкĕ (Борис Чиндыков пьеси тăрăх лартнă «Хура чĕкеç» моноспектакль çинчен) // Çамрăксен хаçачĕ. — 2005. — № 35. — 2 авăн. — С. 10
- Трер, Иосиф. «Атăлçи — Скандинави» поэзии фестивалĕн йĕркелÿ ушкăнĕ пĕлтерни // Хыпар. — 2005. — 9 раштав
- Трер, Иосиф. Одна культура — другому народу [о днях «Аниары» в Чебоксарах] // Республика. — 2005. — 31 августа (№ 34). — С.6
- Трер, Иосиф. Айхи сăввисем — шведла ["Ариэль" издательствăра Геннадий Айхин «Разговор на расстоянии» кĕнеки шведла пичетленсе тухни çичен] // Хыпар. — 2008. — 21 çурла
Научные труды
- Дмитриев, И. А. Обрядовое действо в театральном представлении. (К вопросу о взаимосвязях народного творчества и искусства театра) // Традиции и поиски в чувашском искусстве : сб. научн. ст. / [Чуваш. научн.-исслед. ин-т языка, лит-ры, истор. и эконом]. — Чебоксары: НИИЯЛИЭ, 1989. — С. 79-93
- Дмитриев, И. А. Этнотеатральные формы чувашских обрядов. (К проблеме этического и эстетического в обрядовом действе. Обряд «чун кÿртес») // Из наследия художественной культуры Чувашии: сб. научн. ст. / [Чуваш. научн.-исслед. ин-т языка, лит-ры, истор. и эконом.]. — Чебоксары: НИИЯЛИЭ, 1991. — С. 62-100
- Дмитриев, И. А. Пьесы молодых авторов на сцене чувашских театров // Вопросы истории и теории искусств: сб. научн. ст. / [Чуваш. научн.-исслед. ин-т языка, лит-ры, истор. и эконом.]. — Чебоксары: НИИЯЛИЭ, 1992. — С. 68-85
- Дмитриев, И. А. К вопросу изучения чувашских обрядов в этнотеатроведческом аспекте // Национальное и народное в чувашском искусстве: сб. научн. ст. / [Чуваш. научн.-исслед. ин-т языка, лит-ры, истор. и эконом.]. — Чебоксары: НИИЯЛИЭ, 1993. — С. 71-126
- Дмитриев, И. А. Кӗпе как символ культуры и знак обрядовых действий // Чувашское искусство. Вопросы теории и истории. Вып. 1. / [Чуваш. гос. ин-т гуманит. наук]. — Чебоксары: ЧГИГН, 1994. — С. 47-93
- Дмитриев, И. А. Символ культуры — Знак — Персонаж в обрядовых текстах чувашей (Динамическая модель события и цикл как цепочка событий) // Материалы по этнографии и антропологии чувашей: сб. научн. ст / [Чуваш. гос. ин-т гуманит. наук]. — Чебоксары: ЧГИГН, 1997. — С. 131—157
- Дмитриев, И. А. К истории взаимосвязей народного обрядового и театрального профессионального искусств // Чувашское искусство. Вопросы теории и истории. Вып. 2 / [Чуваш. гос. ин-т гуманит. наук]. — Чебоксары: ЧГИГН, 1997. — С. 113—161
- Дмитриев, И. А. Традиционный фон культуры в пьесе Ф. П. Павлова «Ялта»: этнографический взгляд на искусство актера // Чувашское искусство. Вопросы теории и истории. Вып. 3 / [Чуваш. гос. ин-т гуманит. наук]. — Чебоксары: ЧГИГН, 1997. — С. 68-85
- Дмитриев, И. А. В поисках «семи нот» театра. (Зрелищное действо и его строй) // Чувашское искусство. Вопросы теории и истории. Вып. 3 / [Чуваш. гос. ин-т гуманит. наук]. — Чебоксары: ЧГИГН, 1997. — С. 90-135
- Дмитриев, И. А. [www.pdf-archive.com/2016/10/25/dmitriev-iosif-etnoteatralnye-formy-1998/ Этнотеатральные формы в чувашском обряде : монография] / Чуваш. гос. ин-т гуман. наук. — Чебоксары: ЧГИГН, 1998. — 247 с.
- Дмитриев, И. А. Портрет художника с факелом: к 90-летию со дня рождения Е. Е. Бургулова (1909—1973) // Чувашское искусство. Вопросы теории и истории. Вып. 4 / [Чуваш. гос. ин-т гуманит. наук]. — Чебоксары: ЧГИГН, 2001. — С. 160—164
- Дмитриев, И. А. Петр Николаевич Осипов // Чувашское искусство. Вопросы теории и истории. Вып. 4 / [Чуваш. гос. ин-т гуманит. наук]. — Чебоксары: ЧГИГН, 2001. — С. 164—165
Переводы
- Перевод на чувашский язык пьесы Лилиан Хеллман «Осенний сад» (1979)
- Скалбе, Арвид. Пирĕн планета [сăвă] / латви чĕлхинчен И. А. Дмитриев куçарнă // Тăван Атăл. — 1982. — № 10. — С. 14
- Перевод на чувашский язык пьесы «Чайка» А. П. Чехова (1983)
- Райнис, Янис. Хĕвеллĕ кунсем; Йĕрке тăвакан партине; Пĕр чăнлăх; Çутă ачисене кĕтсе илни [сăвăсем] / вырăсларан И. А. Дмитриев куçарнă // Тăван Атăл. — 1990. — № 9. — С. 19-20
- Берзиньш, Улдис. Çурçĕрелле; Ячĕ мĕнле-ши; Пĕлĕт тумланнă çу уйăхĕ; Кĕрлев [сăвăсем] / Латышларан И. А. Дмитриев куçарнă // Хыпар. — 1994. — çу уйăхĕн 20-мĕшĕ
- Лундберг, Кристиан. Всё и это счастье из Ничто. Ҫак пӗр-пӗтӗм телей — пӗр Нимӗнтен: поэма жизнеописания [на русском и чувашском языках] / перевод со швед. Иосифа Трера (Дмитриева); предислов. Т. Андерссона. — Чебоксары: изд-во Free Poetry, 2005. — 150 с.
- Атăлпа тинĕс хушшинче : [поэзи альманахĕ] / вырăс, норвег., удмурт., швед. И.Трер (Дмитриев) куç. хатĕрл. — Шупашкар, 2006. — 194 с.
- Мартинсон, Харри. Аниара : [сыпăксем] / шведларан И.Трер, Г.Айги, Е.Лисина куçарнă. — Шупашкар, 2005. — 88 с. ISBN 5-7361-0088-6
- Бэкстрём, Ларс. Çула çухатма нумай та кирлĕ мар… [сăвă] / шведл. И. Трер куçарнă // Хыпар. — 2005. — 17 çурла. — С. 4
- Васильев, Игорь. Апельсин тĕслĕ хĕрарăм [сăвă] / вырăсл. И.Трер куçарнă // Хыпар. — 2005. — 9 раштав
- Алексеев, Игорь. Тунсăх урăлăхĕ [сăвă] / вырăсл. И.Трер куçарнă // Хыпар. — 2005. — 9 раштав
- Лундберг, Кристиан. Çак пĕр пĕтĕм телей — пĕр нимĕнтен [сăвăсем] / шведл. И.Трер куçарнă // Ялав. — 2005. — № 11-12. — С. 92
- Перевод на русский и чувашский языки (совместно с Д. Воробьевым) пьесы Л. Свенссона «Упавшая с Луны» (2006)
- Бергквист, Эрик. Стихи /перевод со швед. И. Трера и Д. Воробьева // Скандинавия — Поволжье: альманах международного поэтического фестиваля им. К. М. Бельмана. — Чебоксары, 2006. — С. 65-67. ISBN 5-86765-349-8
- Бэкстрём, Ларс. В ожидании; Внутри тебя — река…; Движения; Сюита для небесной печатной машинки; А певунья моя спит в комнате… [стихи] / перевод со швед. И.Трера и Д. Воробьева // ЛИК. — 2006. — № 4. — С. 30-32
- Бергквист, Эрик. Перед рассказом — забытье…; Кто-то был в раскрытой комнате…; Стоит лицом к полю паровому…; Видишь, лето схватилось за дерево…; Ночь вставала и долго стояла…; И в будущем, бродя по городу в объятиях… [стихи] / перевод со швед. И. Трера и Д. Воробьева // ЛИК. — 2006. — № 4. — С. 38-39
- Бэкстрём, Анника. Чăваш Енĕ [Шупашкарта иртнĕ Тĕнчери поэзи фестивальне çитсе курни çинчен] / швед чĕлхинчен Иосиф Трер куçарнă // Хыпар. — 2008. — 24 кăрлач. — С. 4
- [textonly.ru/mood/?issue=29&article=29944 Лундберг, Кристиан. Всё и это счастье из ничто. Поэма жизнеописания. Четыре отрывка] / перевод со швед. И.Трера и Д. Воробьева // Интернет-журнал Text Only, № 29 (2’09). ISSN 1818-7447
- Ульвен, Тур. [www.litkarta.ru/projects/vozdukh/issues/2008-2/ulven-vrtr/ Из книги «Точка исчезновения» (стихи)] / перевод с норв. И.Трера и Д. Воробьева // Воздух: журнал поэзии. — 2008. — № 2. — С. 137—139
- [textonly.ru/mood/?issue=26&article=27408 Ульвен, Тур. Из белой книги черной магии (стихи)] / перевод с норв. И. Трера и Д. Воробьева // Интернет-журнал Text Only, № 26 (2’08). ISSN 1818-7447
- [polutona.ru/books/tor.ulven.book.pdf Ульвен, Тур. Избранное : стихи] [на русском и чувашском языке] / перевод с норвежского Иосифа Трера и Дмитрия Воробьева при участии Микаэля Нюдаля и Гуннара Вэрнесса. ‒ изд-во Ariel : Кноппарп / Чебоксары, 2010. — 252 с. (Серия «Моль») ISBN 978-91-977578-3-6
- [www.promegalit.ru/public/12522_kristian_lundberg__jarden_povestvovanie_per_dmitrija_vorobeva.html Лундберг, Кристиан. Ярден. Повествование (отрывок) / пер. со швед.] Иосифа Трера (Дмитриева) и Дмитрия Воробьева // Графит : литературный альманах. - 2015. - № 8. - С. 124-132.
Интервью
- Дмитриев. И. А. «Изучал польский, латышский, английский. А вот немецкий у меня не пошел…» [преподаватель музыкального училища И. А. Дмитриев о себе и творчестве] / записали И. Капитонова, А. Григорьева // Чăваш Ен. — 1993. — 18-25 декабря. — С. 11
- Дмитриев, И. А. «Эп кунта театрта хам кирлине туймастăп…» [Раççейри этнотеатровед ĕçлеме Шупашкартан Казахзстана куçса кайрĕ] / И. Иванов // Хыпар. — 1996. — Авăн уйăхĕн 24-мĕшĕ
- Дмитриев, И. А. «Уехал чтобы вернуться» [интервью с режиссёром и актером, работающим по контракту в Казахстане] / С. Гордеева // Чăваш Ен. — 1998. — 19-26 сентября (№ 37). — С. 4
- Дмитриев, И. А. «Всё же важно жить и творить на родине…» [беседа с поэтом, публицистом, театральным режиссёром и критиком Иосифом Александровичем Дмитриевым] / записал В. Тимуков; фото В. Романов // Советская Чувашия. — 1999. — 30 октября. — С. 3
- Дмитриев, И. А. «Чувашский театр — это явление…» [беседа с актером, режиссёром, языковедом Иосифом Александровичем Дмитриевым о театре] / записал Д. Бударин // Чебоксарские новости. — 2001. — 5 апреля
- Ипостаси Иосифа Дмитриева: [беседа с поэтом, публицистом, театральным режиссёром, актером Иосифом Дмитриевым] / [беседовал] Алексей Леонтьев // Литературный журнал КИЛ. — 2010. — № 3 (8). — С. 118—158
- Дмитриев, И. А. «Я открыт всему миру…» [интервью с режиссёром Иосифом Дмитриевым] / беседовала Светлана Исаева // Грани. — 2012. — 13 сентября 2012. — С.1
- [sovch.chuvashia.com/?p=106367 Дмитриев, И.А. Театр - дело общее // Советская Чувашия. - 22 апреля 2014 года].
Напишите отзыв о статье "Дмитриев, Иосиф Александрович"
Литература
- Хузангай, А. П. Молния на ладони [о творчестве поэта Иосифа Дмитриева] // Хузангай, А. П. Поиск слова : литературно-критические статьи. — Чебоксары: Чувашгосиздат, 1987. — С. 114—116
- Порфирьев, Н. Новые лауреаты премии им. М. Сеспеля [актер, режиссёр, поэт Иосиф Александрович Дмитриев; прозаик и тележурналист Арсений Алексеевич Тарасов] // Советская Чувашия. — 1996. — 15 ноября. — С. 1
- Васильев, В. «Театром в будущей столице Казахстана командуют чуваши…» [о чувашском деятеле науки и культуры Иосифе Дмитриеве] // Советская Чувашия. — 1997. — 30 января.
- Кириллова, Рита. Очаг распространения нового слова : [о поэтических вечерах, организованных И. А. Дмитриевым] // Республика. — 2000. — 26 мая (№ 20) — С. 6
- Хузангай, А. П. Между Сциллой и Харибдой: проект будущего для культуры чувашской нации / А. Хузангай // Республика. — 2001. — 28 нояб. (№ 95-96). — С. 11
«Иосиф Трер (Дмитриев) — актер, режиссёр, поэт. Ряд его спектаклей были событиями в театральной жизни 80-х. Чтец стихов Сеспеля и других чувашских поэтов. После ухода из театра И. Трер заинтересовался архетипами чувашской мифологии и истинной чувашской веры (дохристианского чувашского монотеизма), и в его стихотворениях мы часто можем встретить его собственные реконструкции тех или иных чувашских архетипов. Его стихи зачастую можно воспринимать как авторское переложение чувашских молитвословий, языка заклинаний, заговоров, проклятий и т. д. В начале 90-х, когда в Чувашии, как и повсеместно в национальных республиках России, активизировались национальные процессы и само национально-демократическое движение, И. Трер посредством поэтического слова, участия в дискуссиях, акциях был одним из последовательных сторонников того, что не совсем удачно называлось „национальным возрождением“. „Возмутителей спокойствия“ было не так много на чувашской политической и культурной авансцене, но Трер был среди них. Он все глубже открывал для себя истоки чувашской веры и в конце 1993 года даже участвовал на радио и телевидении в дебатах с православными священниками по вопросу о вере. Публиковались его стихотворения в чувашской периодике. Его поэзия как бы развивалась между полюсами открытого исповедального лиризма и заклинательного слова жреца-шамана. Как исследователь народного и профессионального театрального творчества, он опубликовал в 1998 г. монографию „Этнотеатральные формы в чувашском обряде“. Живое (звучащее) поэтическое слово, сопровождаемое пением чувашских народных песен, — это тот жанр публичного действа, в котором И. Трер не знает себе равных. Иосиф Трер — это разнообразная личность. Игра как язык определяет эту множественность творческих перевоплощений (актер, режиссёр, поэт, певец, религиовед, шаман?) Трера как чувашского культурного героя нашего времени».— [republic.cap.ru/2001_95-96/83.HTM Хузангай, А.П. Между Сциллой и Харибдой: проект будущего для культуры чувашской нации / А. Хузангай // Республика. – 2001. – 28 нояб. (№ 95-96). – С. 11]
Примечания
- ↑ Иосиф Дмитриев является не только исследователем чувашской религии. В начале 1990-х гг. он выступал за её возрождение, чем вызывал раздражение у РПЦ. [ruskline.ru/monitoring_smi/2008/03/07/russkogo_hlebom_ne_kormi_daj_pogovorit_o_boge/ Православный журналист и социолог Александр Щипков] писал о деятельности Дмитриева следующее:
.]«Нашелся у язычников и харизматический лидер — режиссёр национального драмтеатра Иосиф Дмитриев. Бросив свою работу, он принялся за „возрождение“ (а фактически — реконструкцию) чувашского язычества. И. Дмитриев считает, что „нельзя спешить с возрождением старочувашской веры, сначала следует составить канон, выверенный текст верований, догматики и обрядов, а уж потом предлагать народу. Тогда следует приступить к созданию жесткой дисциплинированной церковной организации наподобие римского католицизма“. (…) В 1992 г. в истории чувашского язычества произошло эпохальное событие. В серии теледебатов с участием Иосифа Дмитриева и наиболее авторитетного православного священника чуваша Илии Карлинова о том, чья вера лучше, по мнению националистов, победителем вышел Дмитриев»— [www.religare.ru/2_7169.html Щипков, А.В. Лекция седьмая. Национальное язычество. Мордовия, Чувашия, Удмуртия, Мари Эл // Щипков, А.В. Во что верит Россия. Религиозные процессы в постперестроечной России: курс лекций. - Санкт-Петербург: Изд-во РХГИ, 1998. - 297 c.
- ↑ [gov.cap.ru/SiteMap.aspx?gov_id=144&id=254614 Премия художника Виктора Аванмарта]
- ↑ Порфирьев, Н. Новые лауреаты премии им. М. Сеспеля [актер, режиссёр, поэт Иосиф Александрович Дмитриев; прозаик и тележурналист Арсений Алексеевич Тарасов] // Советская Чувашия. — 1996. — 15 ноября. — С. 1
Ссылки
- [teatrer.tumblr.com/ Сайт Иосифа Дмитриева-Трера]
- [enc.cap.ru/?t=prsn&lnk=2545 Статья об Иосифе Дмитриеве в Чувашской энциклопедии]
- [chuvash.org/lib/author/30.html Статья об Иосифе Дмитриеве на сайте chuvash.org]
- [gov.cap.ru/laws.aspx?gov_id=712&id=138036 Указ Главы Чувашской республики о присвоении Иосифу Дмитриеву звания «Заслуженный деятель искусств Чувашской республики» от 29.11.2012.]
- [www.grani21.ru/pub/iosif-dmitrievya-otkryt-vsemu-miru Интервью Иосифа Дмитриева газете Грани 13.09.2012]
- [www.chtuz.ru/index.php?option=com_k2&view=item&id=189:%D0%B8%D0%BE%D1%81%D0%B8%D1%84-%D0%B4%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B5%D0%B2-%D0%B1%D1%8B%D1%82%D1%8C-%D0%B8-%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%B2%D0%B0%D1%82%D1%8C%D1%81%D1%8F-%D1%81%D0%BE%D0%B1%D0%BE%D0%B9&Itemid=32 Объявление на сайте Чувашского ТЮЗа о вручении Иосифу Дмитриеву звания «Заслуженный деятель искусств Чувашской Республики». 19.12.2012.]
- [cheboksary.rfn.ru/rnews.html?id=43617 Передача ГТРК Чувашия «Шевле» о постановке Иосифа Дмитриева «По следам первоптицы» в Чувашском ТЮЗе. Выпуск 22.12.2012. На чувашском языке]
- [www.kristianstadsbladet.se/kultur/article1143125/Ingen-enkel-faumlrd-med-Aniara.html Статья в газете Kristianstadsbladet о работе Иосифа Трера и Микаэля Нюдаля в Швеции над переводом Аниары. 1 сентября 2004 год] (на шведском языке)
- [www.chtuz.ru/index.php?option=com_k2&view=item&id=276:%D0%B2-%D1%82%D1%8E%D0%B7%D0%B5-%D0%BF%D1%80%D0%BE%D0%B8%D0%B7%D0%BE%D1%88%D0%B5%D0%BB-%D0%BC%D0%BE%D1%89%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%80%D1%8B%D0%B2&Itemid=32 Подборка материалов о спектакле Иосифа Дмитриева «Чĕрĕ Сăмах» на сайте Чувашского ТЮЗа]
- [www.youtube.com/watch?v=yd0HGtU95vc Интервью режиссёра и драматурга Иосифа Дмитриева (Трера) о спектакле «Чĕрĕ сăмах» для suvartv (на чувашском языке)]
Отрывок, характеризующий Дмитриев, Иосиф Александрович
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.
На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.
Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.
Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.
Категории:
- Родившиеся 27 июня
- Родившиеся в 1947 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Цивильском районе
- Театральные режиссёры по алфавиту
- Театральные режиссёры России
- Театральные режиссёры СССР
- Театральные режиссёры XX века
- Театральные режиссёры XXI века
- Актёры по алфавиту
- Актёры России
- Актёры СССР
- Актёры XX века
- Актёры XXI века
- Педагоги по алфавиту
- Театральные педагоги России
- Театральные педагоги СССР
- Театральные педагоги XX века
- Театральные педагоги XXI века
- Драматурги по алфавиту
- Драматурги XX века
- Драматурги России
- Драматурги СССР
- Драматурги XXI века
- Переводчики по алфавиту
- Переводчики России
- Переводчики СССР
- Переводчики XX века
- Переводчики XXI века
- Переводчики поэзии на русский язык
- Переводчики поэзии на чувашский язык
- Переводчики прозы и драматургии на чувашский язык
- Поэты по алфавиту
- Поэты СССР
- Поэты России XX века
- Поэты Чувашии
- Поэты XX века
- Поэты России XXI века
- Заслуженные деятели искусств Чувашской республики
- Чувашские поэты
- Литераторы, известные под псевдонимами
- Лауреаты премии им. Сеспеля
- Заслуженные деятели культуры Республики Казахстан
- Выпускники Санкт-Петербургской академии театрального искусства
- Выпускники ГИТИСа
