Дмитриев, Николай

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Никола́й Дми́триев:

  • Дмитриев, Николай Всеволодович (1856—1918) — русский архитектор.
  • Дмитриев, Николай Дмитриевич:
  • Дмитриев, Николай Егорович (род. 1932) — генерал-лейтенант.
  • Дмитриев, Николай Иванович:
  • Дмитриев, Николай Измайлович (1886—1957) — физико­-географ, геоморфолог.
  • Дмитриев, Николай Константинович (1898—1954) — советский языковед-тюрколог, член-корреспондент АН СССР.
  • Дмитриев, Николай Михайлович (1917—1981) — Герой Советского Союза.
  • Дмитриев, Николай Павлович (1917—1945) — Герой Советского Союза.
  • Дмитриев, Николай Фёдорович:
  • __DISAMBIG__

    Напишите отзыв о статье "Дмитриев, Николай"

    Отрывок, характеризующий Дмитриев, Николай

    Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
    – Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
    Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
    – Это в первый раз она так говорила о нем.


    Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.