Дмитриев, Николай Фёдорович (поэт)

Николай Дмитриев
Имя при рождении:	Николай Фёдорович Дмитриев
Дата рождения:	25 января 1953(1953-01-25)
Место рождения:	д. Архангельское, Рузский район, Московская область, РСФСР, СССР
Дата смерти:	13 июня 2005(2005-06-13) (52 года)
Место смерти:	д. Аниськино, Петушинский район, Владимирская область, Россия
Гражданство:	СССР → Россия
Род деятельности:	поэт, переводчик
Годы творчества:	1973—2005
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	стихотворение, рассказ, эссе
Дебют:	сборник «Я — от мира сего» (1975)
Премии:

Николай Фёдорович Дмитриев (25 января 1953, д. Архангельское, Московская область — 13 июня 2005, д. Аниськино, Владимирская область) — советский и российский поэт.

Биография

Н. Ф. Дмитриев родился 25 января 1953 г. в селе Архангельское Рузского района Московской области в семье сельских учителей Ф. Д. Дмитриева и К. Ф. Дмитриевой (Трифоновой).

В 1973 году окончил Орехово-Зуевский педагогический институт, работал сельским учителем русского языка и литературы сначала в Рождественской школе, затем в Покровской школе Рузского района.

Член Союза писателей СССР с 1977 г.

С мая 1977 по ноябрь 1978 г. служил в Советской Армии на испытательном полигоне войск противокосмической обороны в Джезказганской области Казахстана.

В 1978 г. от Союза писателей СССР поэту была предоставлена отдельная двухкомнатная квартира в г. Балашихе Московской области.

С 1979 по 2002 г.г. жил и работал в г. Балашихе Московской области, с 1994 по 1999 г. работал учителем русского языка и литературы в средней школе № 25 г. Балашихи и вёл литературный кружок в школе № 2 г. Балашихи.

В 2002—2005 гг. — жил и работал в Москве; лето проводил в родовом имении в д. Аниськино Владимирской области.

Здесь, в деревне Аниськино, всю свою жизнь прожил дед Н. Ф. Дмитриева — Фёдор Трифонов и после замужества за него — бабушка Н. Ф. Дмитриева — Прасковья Ивановна Трифонова (1894—1987), которая родилась в соседней деревне Перново и жила там до замужества.

Здесь, в д. Аниськино, родилась и провела своё детство и юность мама поэта Н. Ф. Дмитриева — Клавдия Фёдоровна Трифонова (после замужества — Дмитриева) (1923—1976). Клавдия Фёдоровна Трифонова в 1949 г. вышла замуж за фронтовика Великой Отечественной войны — Фёдора Дмитриевича Дмитриева (родился Ф. Д. Дмитриев в селе Звягино Смоленской области, годы жизни 1916—1966. Воевал с 1941 по 1944 г.г. — командир расчета 45-мм. артиллерийского орудия). На предоставленную государством ссуду они построили деревенский дом в с. Архангельское Рузского района Московской обл., где и родился в 1953 г. поэт Н. Ф. Дмитриев.

Умер поэт Н. Ф. Дмитриев 13 июня 2005 года в родовом имении в деревне Аниськино близ города Покров Владимирской области. Похоронен на Покровском городском кладбище.

Семья

Жена — Алина Доминиковна Дмитриева; дети — Евгений, Маргарита.

Творчество

Автор 12 стихотворных книг, а также публикаций в литературных альманахах, антологиях, журналах.

Основные работы

• Я — от мира сего. — М., «Молодая гвардия», 1975.
• О самом-самом. — М., «Молодая гвардия», 1978. — 128 с.
• С тобой. — М., «Современник», 1982. — 79 с.
• Тьма живая. — М., «Молодая гвардия», 1983.
• Оклик. — М., 1987.
• Три миллиарда секунд. — М., 1989.
• Между явью и сном. — М., 1993.
• Зимний грибник. — М., 2002.
• Ночные соловьи. — М., «Молодая гвардия» (Серия: «Золотой жираф»), 2004.
• Очарованный навек. — Московская область, 2007 (посмертное издание).
• Зимний Никола. — М., 2008 (посмертное издание).
• Чтоб воссияло Слово. — М., 2013 (посмертное издание).

Награды и премии

• премия «Лучшая книга года. Поэзия» (1975, издательство «Молодая гвардия»)
• премия «Конкурс имени Островского» (1978)
• премия Ленинского комсомола (1981) — за сборники стихов «Я — от мира сего» (1975) и «О самом-самом» (1978)
• премия имени Александра Невского «России верные сыны» (2003)
• премия имени А. А. Дельвига (2005, посмертно; учредитель — «Литературная газета»).

Книга Н. Дмитриева «Зимний Никола» (ОАО «Издательский дом „Литературная газета“») стала лауреатом Национальной премии «Лучшие книги и издательства года — 2007».

Память

В 2005 году в поселке городского типа Тучково Рузского района Московской области открыт Литературный клуб имени Николая Дмитриева.

Экспозиции, посвящённые Н. Дмитриеву и его творчеству, открыты:

• в краеведческом музее города Покров (с июня 2006 г.)
• в краеведческом музее города Рузы (с 2009 г.)
• в краеведческом музее средней школы посёлка Космодемьянский Рузского района.

В ноябре 2007 года в память о Николае Фёдоровиче Дмитриеве открыта мемориальная доска в средней школе № 2 города Балашиха.

С апреля 2008 года библиотека семейного чтения города Балашиха носит имя Николая Фёдоровича Дмитриева.

2 марта 2013 года в торжественной обстановке состоялось открытие мемориальной доски поэту Николаю Фёдоровичу Дмитриеву на одном из корпусов Московского государственного областного гуманитарного института (до 2000 года — Орехово-Зуевский педагогический институт). В Орехово-Зуевском педагогическом институте поэт учился с 1969 по 1973 годы.

Согласно Постановлению администрации г.о. Балашиха от 20.02.2014 г. № 78/3-ПА в целях исполнения решения Совета депутатов г.о. Балашиха от 26.04.2013 г. № 51/429 «Об увековечении памяти выдающегося поэта Н. Ф. Дмитриева» в строящемся микрорайоне «Лукино» в Жилом Комплексе «Алексеевская роща» одна из улиц носит имя поэта Николая Федоровича Дмитриева.

Литература

• Бондаренко В. Г. [www.zavtra.ru/content/view/2005-09-2884/ Элегическое простодушие Коли Дмитриева] // Завтра. — 2005. — № 39 (618); 27 сентября.
• Поляков Ю. М. [www.lgz.ru/archives/html_arch/lg292005/Polosy/15_2.htm Зимний Никола] // Литературная газета. — 2005. — № 29.
• Лукин Б. И. [www.litrossia.ru/2008/01/02243.html Поэт от мира сего] // Литературная Россия. — 2008. — № 1; 11 января.
• Калюжный Г. П. [mosjour.livejournal.com/9747.html Вещий сон Николая Дмитриева] // Московский журнал. — 2008, 15 декабря.

Ссылки

• [www.nikdmitriev.narod.ru Сайт, посвящённый Николаю Фёдоровичу Дмитриеву.]
• [www.stihi.ru/avtor/nikdmitriev Поэзия Н. Ф. Дмитриева на сайте stihi.ru.]
• [www.ya-zemlyak.ru/avtpoesia.asp?id_avt=%20205 Николай Дмитриев.] Земляки: Дорога домой. Русская поэзия.
• [xn----7sbbr8apomu.xn--p1ai/persons/16 Страница поэта Н. Ф. Дмитриева на сайте ЛИТО «Метафора»]

Отрывок, характеризующий Дмитриев, Николай Фёдорович (поэт)

Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.