Дмитриев, Александр Алексеевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Дмитриев Александр Алексеевич»)
Перейти к: навигация, поиск
Александр Алексеевич Дмитриев
Место рождения:

Дедюхин, Пермская губерния

Научная сфера:

История Урала

Альма-матер:

Казанский государственный университет (1876)

Научный руководитель:

Д. А. Корсаков

Известен как:

историк, краевед

Алекса́ндр Алексе́евич Дми́триев (2 февраля 1854 года14 июня 1902 года) — пермский историк и краевед, специалист по истории Урала, автор 8-томного труда «Пермская старина».





Жизнь и труды

Александр Алексеевич Дмитриев родился 2 февраля 1854 года в селе Дедюхино (горном городе Дедюхин) Соликамского уезда Пермской губернии в семье чиновника соляного ведомства. В 1872 году он окончил Пермскую мужскую гимназию и поступил на историко-филологический факультет Казанского университета, где проявил серьёзное отношение к учёбе и трудолюбие, изучая труды классиков исторической науки. Начиная с третьего курса он специализировался в истории России, в частности, под руководством профессора Д. А. Корсакова изучал историю средневекового Новгорода. Именно тогда Александр Алексеевич решил посвятить свою жизнь изучению малоизвестной в то время истории Пермского края со времён Новгородской колонизации до Петра I.[1][2][3]

В 1876 году Дмитриев окончил университет и вернулся в Пермь. С 1880[4] по 1890 год он преподавал историю и географию в пермских гимназиях. Время летних каникул он использовал для поездок по территории Пермской губернии, собирая в местных архивах и у частных лиц оригиналы и копии старинных документов — летописи, грамоты, переписные и писцовые книги. Часть этих документов хранится в Государственном архиве Пермской области (фонд № 597). Среди них: выписки из писцовых книг Михаила Кайсарова, переписных книг Прокопия Елизарова, Фёдора Бельского и другие исторические документы XVIIXVIII веков.[5]

С 1882 по 1902 год Дмитриев опубликовал более 140 научных работ по истории Пермского края, которые он издавал за свой счет. Главные его труд — «Пермская старина». Из первоначально планировавшихся двенадцати томов (по четыре на каждую часть Пермской губернии) автор успел издать лишь восемь, посвящённых истории Перми Великой и зауральской части губернии:

  1. Древности бывшей Перми Великой.
  2. Пермь Великая в XVII веке.
  3. Экономические очерки Перми Великой: Чердынский и Соликамский край на рубеже XVI и XVII вв.
  4. Строгановы и Ермак.
  5. Покорение угорских земель в Сибири.
  6. Первые годы после Ермака и Смутное время.
  7. Верхотурский край в XVII веке.
  8. К истории Уральской торговли. Башкирия при начале русской колонизации.

В этом исследовании он разработал периодизацию истории колонизации Урала от первых походов новгородцев до конца XVII века, исследовал роль разных социальных классов, развитие городов. Труды Дмитриева отличались от работ его предшественников-краеведов, в частности «Пермской летописи» В. Н. Шишонко, использованием как местных, так и центральных архивов, тщательным анализом источников, логичностью изложения и аргументацией выводов. Его работы получили признание специалистов-историков и были отмечены положительными рецензиями в центральных исторических журналах. Однако в академическом издании 1895 года «Пермская старина» подверглась резкой критике со стороны С. А. Адрианова. В предисловии к седьмому выпуску Дмитриев подробно разобрал обвинения критика, доказывая их несостоятельность.[2][5]

Другой известный труд Дмитриева — «Очерки по истории г. Перми» — посвящён истории города от его основания до 1845 года. Также он продолжил «Пермскую летопись», начатую Г. Сапожниковым и Ф. А. Прядильщиковым, дополнив её периодом с 1845 по 1890 год. В 1890—1902 гг Дмитриев работал инспектором народных училищ Соликамского и Пермского уездов. В 1890 году он был избран председателем Пермской учёной архивной комиссии. За свои достижения был удостоен почётного отзыва РАН (1895 г), избран действительным членом Финляндского общества археологии, Петербургского археологического института и других научных организаций.[2][5]

Александр Алексеевич Дмитриев скончался 14 июня 1902 года и похоронен в Перми на Егошихинском кладбище.[6]

Источники

  1. [www.perm1.ru/run/Kl9HotDEux.html?scenary=fT4wgks29D&sdo=BET0vaI22j Дмитриев] — Энциклопедия Пермской области.
  2. 1 2 3 [www.ihist.uran.ru/index/ru/ency/encyclopaedia,%C4,617.html ДМИТРИЕВ Александр Алексеевич] — Уральская историческая энциклопедия.
  3. [komitet.archiv.perm.ru/index.html?date=200402 Архив новостей (февраль 2004)] — Комитет по делам архивов. Администрация Пермской области.
  4. А. А. Дмитриев. [zz-project.ru/permskaya-starina-vyp-i/723-predislovie Автобиографическая заметка А. А. Дмитриева в предисловии первого выпуска "Пермской Старины"].
  5. 1 2 3 [komitet.archiv.perm.ru/more.html?id=17 А. В. Бушмаков. 150 лет со дня рождения пермского историка А. А. Дмитриева.] — Комитет по делам архивов. Администрация Пермской области.
  6. [www.archive.perm.ru/page.php?id=277 Пермский край «День за днём»] — Государственный архив Пермской области.

Избранные сочинения

  • Очерки из истории г. Перми. — Пермь, 1886;
  • Пермская старина. — Пермь, 1889—1902. Вып. I, II, III, IV, [dlib.rsl.ru/viewer/01003954484#?page=1 V (Покорение Угорских земель и Сибири. — 1894. — XII, 220, IV с.)], VI, VII, VIII;
  • Биографический указатель памятных деятелей Пермского края. — Пермь, 1902;
  • [dlib.rsl.ru/viewer/01003193311#?page=1 Древний Булгар и татарские о нем предания.] - Казань : Тип. Губ. правления, Ценз. 1888. - 32 с.

Напишите отзыв о статье "Дмитриев, Александр Алексеевич"

Литература о Дмитриеве

  • М. Я. Попов. А. А. Дмитриев. Биографический очерк. // Труды Перм. ученой архивной комиссии. Пермь, 1902. Вып. V;
  • Ф. А. Андерсон. Дмитриев как историк Урала. // Ученые зап. Перм. ун-та. Пермь, 1951. Т. VI. Вып. IV;
  • В. А. Оборин. Археографическая деятельность А. А. Дмитриева. // Уральский археографический ежегодник за 1970. Пермь, 1971.

Отрывок, характеризующий Дмитриев, Александр Алексеевич

Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?