Дмитрий Донской (крейсер)
«Дмитрий Донской» — российский океанский броненосный крейсер (полуброненосный фрегат), головной в серии из двух кораблей (второй — «Владимир Мономах»). Спущен на воду 18 августа 1883 года, в строй вошёл осенью 1885 года.
Содержание
Замысел и проект
Родоначальником идеи российского океанского крейсера был вице-адмирал Андрей Александрович Попов, которому довелось командовать отрядом винтовых корветов и клиперов. Опыт, накопленный при создании первых в мире броненосных крейсеров с металлическим корпусом типа «Генерал-Адмирал», и переделке в крейсер несостоявшегося броненосца «Минин», он воплотил в двух вариантах проекта нового крейсера, запросив одновременно оценку крейсерских качеств «Минина» у адмирала Аврамия Богдановича Асланбегова, начальника отряда крейсеров. В ответ Асланбегов собрал предложения и замечания девяти главных специалистов крейсера: командира капитана 1-го ранга Назимова, старшего офицера капитан-лейтенанта Юрьева, старшего инженер-механика капитана Пестинского, старшего артиллерийского офицера поручика Павловского, старшего штурманского офицера поручика Кошелева, трюмного механика подпоручика Якобсона, минного прапорщика Черепанова, корабельного инженера прапорщика Александрова, старшего судового врача коллежского асессора Држиевича. Суть основных предложений можно суммировать следующим образом:
- крейсер должен быть фрегатом, а не корветом, то есть иметь закрытую батарею;
- артиллерия должна быть большего калибра и в меньшем количестве;
- размеры необходимо увеличить:
- в длину с 87,8 до 91,5 м;
- в ширину с 14,9 до 17,1 м.
- скорость следует довести до 16-17 узлов;
- мощность машины следует довести с 900 до 1000 номинальных л.с.;
- запас угля следует повысить до 1200 т;
- следует отказаться от двойных марса-рей;
- следует уменьшить число торпедных аппаратов до четырёх.
Однако записка Асланбегова, по сути, осталась без последствий. Пользуясь своим высоким положением, адмирал Попов, минуя председателя Морского технического комитета, добился одобрения своих проектов генерал-адмиралом и 30 января 1880 г. представил их на рассмотрение МТК.
Проекты предусматривали установку вертикальных паровых машин двойного расширения мощностью по 3500 л.с., действовавших на одну линию вала, что при движении экономической скоростью с половинным числом котлов позволяло отключать одну машину и существенно экономить топливо. Расчетной мощности хватало для достижения скорости 15-16 узлов. Расчеты автономности показывали, что при запасе угля в 1050 т крейсер может идти 7-8 суток полным ходом и до 30 суток экономическим (9 узлов). Для увеличения автономности крейсер должен был сохранить парусную оснастку фрегата и подъемные гребные винты.
Попов считал необходимым ограничиться неполным (не доходящим до носовой и кормовой оконечностей) броневым поясом, замкнутым в носу и корме броневыми траверзами. В отношении вооружения крейсера Попов предлагал поступить прямо вопреки им же предложенному принципу «меньше, но более тяжелых орудий».
Избрав более легкий проект, составленный по образцу «Минина», МТК (журналом № 22 от 15 февраля 1880 г.), а за ним и управляющий Морским министерством одобрили его для постройки.
Постройка и изменения в проекте
10 марта 1880 года строителем полуброненосного фрегата на верфи Нового Адмиралтейства назначен подполковник Н. Л. Самойлов, в помощь которому был назначен штабс-капитан Потапов. 31 мая приступили к подготовительным работам и заказу материалов.
6 марта МТК потребовал изготовлять броневой шельф, обшивку под броню, машинные и котельные фундаменты из стали, а не железа. 10 сентября с получением первой партии стали с Невского завода, началась стапельная сборка корпуса.
К сентябрю работа застопорилась, поскольку заводы не справлялись с графиком поставки стали и железа, и пришлось заказывать стальной профиль в Англии.
В ноябре МТК предложил, ориентируясь на английские крейсеры Phaeton, Leander и Arethusa, вооружить строящийся фрегат паровым катером с минным аппаратом для стрельбы самодвижущимися минами Уайтхеда.
В декабре «заведующий минной частью на флоте» контр-адмирал Константин Павлович Пилкин передал указание генерал-адмирала установить в жилой палубе фрегата 3-4 неподвижных минных аппарата (впервые в истории российского флота), доработав проект с минными специалистами Кронштадтского порта.
С 18 декабря 1880 г. строителем фрегата стал штабс-капитан корпуса корабельных инженеров Николай Евлампиевич Кутейников.
В январе 1881 года новый управляющий Морским министерством контр-адмирал Алексей Алексеевич Пещуров предложил установить на фрегате облегченные 229-мм орудия. Это изменение привело бы к перегрузке корабля, что уменьшило бы запас топлива, либо потребовало бы сокращения числа 152-мм пушек до восьми. Однако новая 203-мм пушка, проходившая испытания на Обуховском заводе, имела такую же пробивную силу, поэтому предложение Пещурова было отвергнуто.
28 марта кораблю было присвоено имя «Дмитрий Донской».
В конце марта по инициативе главного инженер-механика флота генерал-лейтенанта Соколова решили ликвидировать подъемную конструкцию винта и сделать винт стационарным четырёхлопастным. Впоследствии это решение привело к тому, что тормозящий эффект неподъемного винта лишал фрегат возможности эффективно двигаться под парусом. 7 апреля решили изменить состав артиллерии фрегата — два 203/30-мм орудия и четырнадцать 152/28-мм.
9 мая состоялась церемония официальной закладки «Дмитрия Донского» — в присутствии генерал-адмирала Константина Николаевича на 43-м шпангоуте у киля была помещена серебряная закладная доска.
В августе приняли решение целиком заменить железную броню на сталежелезную, что привело к срочному изменению заказа и конструкции корабля — предполагавшуюся обшивку брони деревом и медью отменили. Для защиты брони от коррозии между плитами и медной обшивкой корпуса установили цинковую полосу. Для крепления вант пришлось изобретать добавочные переборки позади броневого борта. Броневые плиты длиной 4,6 м и высотой 2,2 м с трапециевидным сечением (127 мм внизу и 152 мм вверху) заказали английской фирме Каммель.
Очередной новый управляющий Морским министерством вице-адмирал Иван Алексеевич Шестаков, осматривая работы на «Донском», предложил превратить 14-дюймовую батарею в полностью закрытую, а оба 8-дюймовых орудия поднять на образовавшуюся верхнюю палубу. В марте 1882 года это изменение в проекте было санкционировано.
«Донскому» неожиданно подошёл по размерам паровой рулевой привод системы Фарко, заказанный для «Генерал-Адмирала», но не поместившийся в его корпусе. Однако штурвал, по традиции парусного флота разместили на корме, тогда как машинный телеграф находился на переднем мостике. Никакие ходатайства об установке на переднем мостике второго штурвала действия не возымели — был установлен лишь второй телеграф на полуюте.
Чтобы создать винту условия работы в свободной воде, пришлось изобретать особый румпель «параллелограммного движения». Успешно решили сложнейшую технологическую задачу склепывания медного форштевня с концевым листом коробчатого горизонтального киля.
18 августа 1883 года крейсер «Дмитрий Донской» был спущен на воду. Достроечные работы в Кронштадте осложнялись бюрократическими пререканиями между двумя казенными портами и затянулись на два года.
В мае 1885 г. на корабле начались приемки и испытания технических средств, артиллерии и минного оружия. Также готовились к визиту императора и к заграничному плаванию. В итоге до августа «Донской» смог выйти в море только три раза. Крейсер показал среднюю мощность машин 5972 л.с. и среднюю скорость 16,16 узлов.
Служба
Осенью 1885 года корабль был отправлен в Средиземное море, где в течение двух лет возглавлял особый отряд Средиземного моря.
В 1887 году вошёл в состав Тихоокеанской эскадры под командованием контр-адмирала А. А. Корнилова.
В мае 1889 года года вернулся в Кронштадт. По возвращении тяжелый деревянный рангоут был заменен легкими стальными мачтами. Главной проблемой было усиленное обрастание корпуса, которое захватывало не только на сталь но и медную обшивку. В качестве временной меры в японском доке поверхность брони была покрыта лаком, а по возвращении в Кронштадт было решено распространить конструкцию защиты подводной части корпуса и на броневой пояс.
21 сентября 1891 года переоснащенный крейсер вышел в Средиземное море, где возглавил отряд из фрегата «Минин», клипера «Забияка» и черноморской канонерской лодки «Уралец». В марте 1892 г. отряд расформировали, а «Дмитрий Донской» прошёл Мраморным морем в Константинополь и далее в Черное море. Поступив в распоряжение великого князя Георгия Александровича, «Донской» доставил его в Пирей и продолжил плавание на Дальний Восток.
С июля 1892 г. крейсер базировался во Владивостоке, составляя главную ударную силу эскадры. В августе, подняв флаг младшего флагмана, «Донской» принимал визиты иностранных кораблей.
В феврале 1893 года крейсер вышел в Порт-Саид, где его командира капитана 1-го ранга Гессена должен был сменить капитан 1-го ранга Николай Александрович Зеленой. Крейсеру предстояло возглавить русский отряд (под флагом старшего флагмана 1-й флотской дивизии вице-адмирала Николая Ивановича Казнакова), шедший по приглашению правительства США на торжества по случаю 400-летия открытия Америки. В этом плавании в команде крейсера состояли великий князь Александр Михайлович (вахтенный начальник) и великий герцог Мекленбург-Шверинский.
16 марта «Донской» отправился в плавание. Из-за неудачной картины ветров и тщетных попыток идти под парусом крейсер опоздал к месту сбора международной эскадры и пришёл прямо в Нью-Йорк, где принял салют пришедших вовремя 34 кораблей. «Донской» занял флагманское место в отряде из крейсеров «Генерал-Адмирал» и «Рында», превратившись в объект паломничества американцев.
В сентябре крейсер прибыл на родину. Изношенные машины и котлы требовали капитального ремонта. В 1894 г. эти работы были закончены. В 1895 г. на крейсере сменили артиллерию ГК, заменив её на патронные орудия системы Канэ (шесть 152-мм и десять 120-мм пушек).
29 октября 1895 года, пройдя приемные испытания, «Дмитрий Донской» и новейший крейсер «Рюрик» вышли в Средиземное море, где намечался конфликт из-за черноморских проливов.
14 февраля 1896 года крейсера были отправлены на Дальний Восток, и 9 апреля прибыли в Нагасаки. Этот этап тихоокеанской службы затянулся для «Донского» на шесть лет. 7 октября 1897 года он первым вошёл в новый владивостокский сухой док, а в марте 1898 года побывал в только что «арендованном» у Китая Порт-Артуре. В 1900 году крейсер участвовал в больших манёврах флота и армии под Порт-Артуром, перешедших в реальные боевые действия, связанные с «восстанием боксеров».
12 декабря 1901 года «Донской» (под командованием капитана 1-го ранга М. И. Ван-дер-Шкруфа) в составе броненосного отряда под флагом контр-адмирала Г. П. Чухнина вернулся из Порт-Артура в Кронштадт, где был переоборудован в учебно-артиллерийский корабль для Тихоокеанской эскадры: шесть из десяти его 120-мм пушек заменили на 75-мм орудия. В 1903 году крейсеры «Донской» и «Алмаз» должны были конвоировать на Дальний Восток отряд миноносцев, но сборы затянулись, и крейсер вошёл в состав отдельною отряда под командованием контр-адмирала А. А. Вирениуса. К началу войны отряд успел преодолеть только Красное море, получив приказ вернуться. Командир «Донского» капитан 1-го ранга Л. Ф. Добротворский без приказа приступил к перехвату военных грузов, шедших в Японию, но получил из Главного морского штаба категорическое предписание освободить задержанные суда.
Цусимское сражение
В 1904 году «Дмитрий Донской» (под командованием капитана 1-го ранга Ивана Николаевича Лебедева) вошёл в состав 2-й Тихоокеанской эскадры под флагом вице-адмирала З. П. Рожественского и, проделав с эскадрой весь путь вокруг мыса Доброй Надежды, 14 мая 1905 года вступил в дневной бой в Корейском проливе в составе колонны крейсеров под флагом контр-адмирала О. А. Энквиста.
В один из моментов боя «Донской» и «Мономах» прикрыли своими корпусами лишившуюся управления «Аврору», оказавшись под градом снарядов японских крейсеров. Отвечая, старые русские крейсера сумели нанести повреждения нескольким японским кораблям. Тем временем быстроходные «Олег», «Жемчуг» и починившаяся «Аврора», развив полную скорость, вышли из боя. Тихоходный «Донской» остался один, сумел избежать атак миноносцев, дождался ночи и 9-узловым ходом, погасив огни, пошёл во Владивосток.
Из всех кораблей 1-го ранга, входивших в эскадру, «Донской» сумел ближе всех подойти к цели плавания — Владивостоку. У о. Дажелет в Японском море он остановился, чтобы снять команду с тонущего миноносца «Буйный». Тем временем на горизонте появились 6 японских быстроходных крейсеров («Нанива», «Такачихо», «Акаси», «Цусима», «Отова» и «Ниитака») и 4 миноносца, которые взяли одинокий корабль в клещи. Отказавшись сдаться и отстреливаясь на оба борта, «Донской» сумел подбить два вражеских крейсера («Нанива» и «Отава»), но и сам получил такие повреждения, что продолжать путь не мог — насосы не справлялись с поступающей через пробоины водой. За ночь на остров перевезли экипаж и смертельно раненого командира (через несколько дней он скончался в плену), и к утру крейсер затонул, не спустив флага.
Список офицеров крейсера во время Цусимского сражения
- П. Н. Добровольский, иеромонах, судовой священник
- И. И. Тржемеский, лекарь, младший судовой врач
- К. П. Герцог, надворный советник, старший судовой врач
- А. И. Михалевский, поручик КИМФ, трюмный механик
- Н. П. Разумовский, прапорщик по механической части, младший судовой механик
- Н. В. Скворцов, поручик КИМФ, младший судовой механик
- В. Н. Кольцов, поручик КИМФ, младший судовой механик
- П. А. Мордовин, подполковник КИМФ, старший судовой механик
- И. П. Мамонтов, прапорщик по морской части, вахтенный офицер
- А. И. Августовский, прапорщик по морской части, вахтенный офицер
- В. В. Вилькен, мичман, вахтенный офицер
- М. Г. Кнюпфер, мичман, вахтенный офицер
- М. Ф. Синявский, мичман, вахтенный начальник
- В. Е. Затурский, мичман, вахтенный начальник
- А. Ф. фон Гернет, мичман, вахтенный начальник
- Д. Д. Добрев, лейтенант болгарского флота, вахтенный начальник
- Б. К. Шутов, лейтенант, младший минный офицер
- А. О. Старк, лейтенант, старший минный офицер
- П. Н. Дурново, лейтенант, старший артиллерийский офицер (убит)
- Н. М. Гирс, лейтенант, младший штурманский офицер (убит)
- Г. С. Шольц, полковник КФШ, старший штурманский офицер (убит)
- К. П. Блохин, капитан 2-го ранга, старший офицер
- И. Н. Лебедев, капитан 1-го ранга, командир (умер от ран)
Командиры крейсера
- 25.04.1883-15.03.1885 — капитан 1-го ранга Басаргин, Владимир Григорьевич
- xx.xx.1885-xx.xx.1887 — капитан 1-го ранга Диков, Иван Михайлович
- хх.хх.1891-хх.хх.1893 — капитан 1-го ранга Гессен Ф. Е.
- хх.хх.1893-хх.хх.1895 — капитан 1-го ранга Зеленой, Николай Александрович
- хх.хх.1895-хх.хх.1898 — капитан 1-го ранга Витгефт, Вильгельм Карлович
- хх.хх.1898-хх.хх.1902 — капитан 1-го ранга Ван-дер-Шкруф, Михаил Ипполитович
- хх.хх.1902-хх.хх.1904 — капитан 1-го ранга Добротворский, Леонид Фёдорович
- хх.хх.1904-хх.хх.1905 — капитан 1-го ранга Лебедев, Иван Николаевич
Напишите отзыв о статье "Дмитрий Донской (крейсер)"
Примечания
- ↑ [keu-ocr.narod.ru/Cruisers/chap03.html Крейсера Российского Императорского флота]
Литература
- А. А. Аллилуев. Полуброненосные фрегаты типа «Дмитрий Донской» (1881—1905). Р. Р. Муниров, 2006. ISBN 5-98830-016-2
- Р. М. Мельников. Крейсер I ранга «Дмитрий Донской». СПб., «Гангут», 1995
Ссылки
- [vmk.vif2.ru/library/D_Donskoy/contents.htm КРЕЙСЕР I РАНГА «ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ» (историческая справка)]
- [web.archive.org/web/20070929150112/www.rustrana.ru/article.php?nid=671 М. Горымов Последний бой русско-японской войны]
- [www.outdoors.ru/news/2003/6/14_2.php В Японском море найдены тонны русского золота]
- [www.battleships.ru/photoarchiv/Dmitriy_Donskoy.htm Фото]
- [homepages.fh-giessen.de/~hg6339/data/ru/cruisers/1881_cca_dimit-donskoy.htm Фото]
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Дмитрий Донской (крейсер)
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.
После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
