Дмитрий Иванович Внук

Дмитрий Иванович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Предполагамое изображение Дмитрия Внука на «Пелене Елены Волошанки»</td></tr>
Рождение:	10 октября 1483(1483-10-10)
Смерть:	14 февраля 1509(1509-02-14) (25 лет)
Место погребения:	Архангельский собор (Москва)
Род:	Рюриковичи
Отец:	Иван Молодой
Мать:	Елена Волошанка

Дми́трий Ива́нович Внук (10 октября 1483 — 14 февраля 1509) — единственный сын Ивана Ивановича Молодого и Елены Волошанки, старший внук Ивана III, с 1498 по 1502 год формальный соправитель деда.

Биография

Претендент на московский престол, 4 февраля 1498 года был венчан на великое княжение своим дедом Иваном III, в связи с кончиной от болезни старшего сына и наследника Ивана III, Ивана Молодого, несмотря на то, что у Ивана III были младшие сыновья — в соответствии с принципом примогенитуры.

Московское боярство и придворные были разделены на две группы, одна из которых (в частности семья Ивана Юрьевича Патрикеева, князь Семен Ряполовский и др.) поддерживала Дмитрия и его мать княгиню Елену Стефановну, другая — царевича Василия и его мать — супругу Ивана III — Софью Палеолог. В 1497 году был раскрыт так называемый заговор Владимира Гусева, участникам которого приписывали намерение убить царевича. Противостояние закончилось опалой Василия и Софьи. Примечательно, что венчание на царство Дмитрия впервые было подробно описано летописцами, со всеми любопытными обстоятельствами. Однако, в дальнейшем «партия», поддерживающая царевича Василия и великую княгиню Софью Палеолог, взяла верх, и часть сторонников Дмитрия и Елены Стефановны была казнена, Патрикеевы пострижены в монахи.

Иван III назвал Василия государем, великим князем Новгорода и Пскова, но какое-то время Дмитрий ещё именовался великим князем Владимирским и Московским. В 1502 году, после того как Иван III передал права наследования своему сыну Василию, Дмитрий с матерью Еленой Стефановной попали в окончательную опалу, были заключены под стражу, и их имена было запрещено упоминать при богослужениях.

Уже при Василии III в 1505 году Дмитрий был окован в «железа», в тесном заключении. Скончался в 1509 году, похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля.

Ссылки

• [slovari.yandex.ru/dict/rges/article/rg1/rg1-2460.htm Российский гуманитарный энциклопедический словарь](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2871 день))

Дмитрий Иванович Внук — предки

Василий I Дмитриевич               Василий II Тёмный                       Софья Витовтовна               Иван III                             Ярослав Владимирович Боровский               Мария Ярославна                       Мария Фёдоровна Кошкина-Голтяева               Иван Иванович Молодой                                   Александр Иванович Тверской               Борис Александрович Тверской                       ? Фёдоровна Моложская               Мария Борисовна                             Андрей Дмитриевич Можайский               Анастасия Андреевна                       Аграфена Александровна Стародубская               Дмитрий Внук                                         Богдан II                       Стефан III Великий                             Мария-Олтя                       Елена Волошанка                                   Владимир Ольгердович Киевский               Олелько Владимирович Киевский                       Анна               Евдокия Олельковна                             Василий I Дмитриевич               Анастасия Васильевна                       Софья Витовтовна             </center>

Отрывок, характеризующий Дмитрий Иванович Внук

12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.