Дневник чумного года

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Дневник Чумного Года»)
Перейти к: навигация, поиск
Дневник Чумного Года
A Journal of the Plague Year

Титульная страница первого издания 1722 года
Жанр:

исторический роман

Автор:

Даниэль Дефо

Язык оригинала:

английский

Дата первой публикации:

1722

«Дневник чумного года» (англ. A Journal of the Plague Year) — исторический роман Даниэля Дефо, впервые опубликованный в марте 1722 года.





Описание

Произведение представляет собой романизированный отчёт об опыте человеческого выживания во время Великой Чумы. Действие происходит в Лондоне, в 1665 году. Повествование выстроено с приблизительной хронологией, хотя и без деления на главы или части.

Роман, который позиционируется автором как написанный через несколько лет после событий чумы[1], на самом деле был создан в годы, примыкающие к первой публикации книги в марте 1722 года. В 1665 Дефо было всего пять лет, а сама книга была опубликована под инициалами «Г.Ф» (англ. H. F.)[2]. Возможно, роман был основан на дневниках дяди Дефо, Генри Фо (англ. Henry Foe)[3].

В своей книге Дефо прилагает немало труда к тому, чтобы достичь эффекта правдоподобия, описывая конкретное человеческое окружение, улицы, и даже дома, в которых происходили те или иные события. Вдобавок, всё это сопровождается статистическими таблицами с числом погибших[4], и обсуждением достоверности различных сообщений и анекдотов, якобы полученных рассказчиком.

Роман можно сравнить с подлинными отчётами из дневников Сэ́мюэля Пипса, которые были написаны в период чумы. Изложение Дефо, хотя и романизированное, гораздо более систематично и детально чем изложение Пипса, сделанное от первого лица.

Кроме того, роман можно сравнить с описанием чумы в романе «Обручённые» (итал. I Promessi Sposi) итальянского писателя Алессандро Мандзони. Несмотря на некоторые аналогии (например, оба романа были написаны много лет спустя после окончания эпидемии), оба писателя используют разные стилистические приёмы: работа Дефо полна деталей, но написана в бесстрастном стиле, в то время как Мандзони не только воссоздал общую атмосферу поражённого бубонной чумой Милана, но также и проанализировал индивидуальную реакцию на чуму с присущей ему поэтической чувствительностью.

Адаптации

  • В 1943 году в радио-передаче The Weird Circle появилась адаптация романа под названием «Mark Of the Plague»[5], представлявшая собой сжатую 30-минутную драму.

Аллюзии на роман в поздней культуре

  • Фильм Монти Пайтон и Священный Грааль заимствует несколько элементов из романа, включая фразу «Выносите своих мертвецов» и идею о том, как ещё живого человека безразлично кладут на телегу с мертвецами, чтобы свалить в общую могилу.
  • В полнометражном мультфильме А скоро осень?, рассказывающем о летних приключениях Дарьи и её друзей, «Дневник Чумного Года» лежит на кровати Дарьи, когда Хелен неожиданно подслушивает, как Дарья утешает Квин. Будучи обнаруженной, Квин оправдывается тем, что пришла в комнату Дарьи с целью позаимствовать книгу. Она бессознательно хватает с кровати «Дневник Чумного Года» и затем содрогается от омерзения, поняв что за книгу схватила.
  • В "путеводителе по замку Амбер" Роджера Желязны «Дневник Чумного Года» упоминается как одна из любимых книг героя первого тома Хроник Амбера- Корвина

См. также

Напишите отзыв о статье "Дневник чумного года"

Ссылки

Источники

  1. Страница 5 — титульный лист, сообщающий о том, что автор романа был в Лондоне на протяжении всего периода чумы. (По изданию — Дневник Чумного Года / перевод К.Н.Атарова. — Издательство АСТ, 2005. — С. 5. — 318 с. — (Классическая и современная проза).
  2. Страница 318 (По изданию — Дневник Чумного Года / перевод К.Н.Атарова. — Издательство АСТ, 2005. — С. 318. — (Классическая и современная проза).
  3. Поскольку роман был опубликован под инициалами H.F (которые, очевидно, представляют собой сокращение от Henry Foe,который и был дядей Даниэля Дефо), вполне логично предположить что роман был основан на дневниках дяди Даниэля Дефо. Однако, это лишь предположение.
  4. Страница 130, Страница 9, Страница 264, Страницы 242—243 (По изданию — Дневник Чумного Года / перевод К.Н.Атарова. — Издательство АСТ, 2005. — С. 242—243. — 318 с. — (Классическая и современная проза).
  5. [www.digitaldeliftp.com/DigitalDeliToo/dd2jb-Weird-Circle.html The Definitive Weird Circle Radio Log]

Отрывок, характеризующий Дневник чумного года

В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.