Днепровская оборонительная линия

Днепровская (оборонительная) линия — цепь крепостей второй половины XVIII века в Приазовье. Расположена на территории нынешней Запорожской области Украины.

Проект 1750 года

В 1750 году, во времена царствования Елизаветы I уже рассматривался вопрос о строительстве новой оборонительной линии южнее и взамен существующей Украинской.

Тогда планировалось построить линию от Днепра (в месте впадения реки Самары) до Северского Донца (в месте впадения реки Лугани).

Новая линия должна была включать с себя 14 крепостей и 2 ретражемента:

• 1. Ретранжемент при урочище Сторожевой могилы,
• 2. Крепость при реке Татарке,
• 3. Крепость при реке Волчьей,
• 4. Крепость при реке Самаре близ урочища Заплавки устья верхней Терновки,
• 5. Крепость при устье речки Сухой Чаплынки,
• 6. Крепость при реке Самаре между устья речек Быка и Бычка
• 7. Крепость при реке Самаре против устья речки Нижней Опалихи и Процикова зимовника,
• 8. Крепость при реке Водяной, В. Крепость при устье речки Курылчиной, С. Окончание линии до города Изюма,
• 9. Крепость в вершинах Казеннаго Торца,
• 10. Крепость в вершинах Кривого Торца,
• 11. Крепость в вершинах реки Крынки,
• 12. Крепость в вершинах реки Белой,
• 13. Крепость в средине реки Белой,
• 14. Крепость при устье речки Олхованки,
• 15. Ретранжемент при устье речки Лугани и окончание линии.

Как упрощенный вариант, рассматривался и проект строительства линии до впадения в Северский Донец реки Казенный Торец. с крепостями

• 9. Крепость на Казенном Торце при устье речки Грузской.,
• 10. Крепость при Казенном Торце против устья реки Маячки.,
• 11. Ретранжемент при устье Казенного Торца, против Рай-городка и окончание прожекта.

Однако, из-за недостатка финансирования от осуществления этого проекта отказались.

Основание и предназначение

Днепровская линия создавалась для защиты южных рубежей Российской империи от набегов крымских татар. Линия была построена вместо Украинской линии, утратившей своё значение в связи с присоединением в конце XVIII века земель т. н. Дикого поля к Российской империи.

10 мая 1770 года, в разгар русско-турецкой кампании, последовали утверждённые императрицей Екатериной II пункты Военной коллегии «Об устройстве линии по рекам Берде и Московке», в соответствии с которыми планировалась укрепленная оборонительная линия в составе семи отстоящих друг от друга примерно на 30 верст крепостей.

Начиналась Днепровская линия от места впадения реки Сухой Московки в Днепр, проходила по линиям рек Конка (Конские Воды) и Берда, и заканчивалась на побережье Азовского моря у устья реки Берда. Всю линию планировалось построить за 5 лет.

Крепости Днепровской линии

Ниже перечислены в порядке следования от Днепра к Азовскому морю:

1. Александровская крепость — при устье реки Сухая Московка, впадающей в Днепр (находилась на территории современного г. Запорожье)
2. Никитинская крепость — на правом берегу реки Конка, в 20-ти верстах от выхода в долину Днепра. Ныне находится на территории современного пгт Камышеваха Ореховского района Запорожской области. На месте Никитинской крепости сохранились валы, возвышающиеся от полутора до трёх метров и рвы полуметровой глубины.
3. Григорьевская крепость — вблизи двух речек, впадающих в Конку- Вербовой и Жеребца.
4. Кирилловская крепость — на правом берегу реки Конки в месте слияния с притоком Токмачка
5. Алексеевская крепость — в истоке реки Берда, впадающей в Азовское море
6. Захарьевская крепость — на левом берегу реки Берда, против «разоренного, неизвестного ретранжамента, с давних пор бывшего» (ныне находится на территории современного села Калайтановка)
7. Петровская крепость — над Азовским морем при устье реки Берда (ныне находится на территории современного села Новопетровка)

Кроме того, согласно плану предусматривалось создать ещё и водное препятствие на пути врага, подняв уровень воды в реках с помощью дамб.

Согласно проекту, три крепости планировались батальонными, остальные — двуротными

Происхождение названий крепостей

Аполлон Скальковский первым сделал предположение, что названия крепостям даны по именам важнейших сановников того времени: Никитинская крепость — в честь князя Никиты Трубецкого или графа Никиты Панина, Кирилловская — в честь гетмана Кирилла Разумовского. Историк Яков Новицкий в 1905 г. дополняет этот ряд генерал-фельдмаршалом графом Петром Александровичем Румянцевым (крепость Петровская), графом Алексеем Григорьевичем Орловым-Чесменским (крепость Алексеевская) и Григорием Александровичем Потемкиным (крепость Григорьевская).

В 2013 г. А.В. Макидонов предположил, развивая идею своих предшественников, что крепостям Днепровской линии названия были даны императрицей Екатериной II в честь членов Совета при Высочайшем Дворе, которые заседали в Совете в 1769-1770 гг. и имели непосредственное отношение к выработке решений по созданию Линии.

Строители крепостей

Производство работ по строительству Днепровской линии было поручено члену военной коллегии, генерал-поручику Михаилу Алексеевичу Деденеву. В 1771 г. его сменил на должности генерал-майор В.А. Чертков.

Екатерина ІІ в своём повелении от 2 сентября 1770 г. Слободскому (Харьковскому) губернатору Е. А. Щербинину писала: «… Мысли Мои однако же непрестанно стремятся к благоденствию и утверждению спокойного жития от Бога врученного Мне народа, а потому за нужное Я почла, дабы как Малороссийская так и Слободская губернии навсегда от Европы варваров обеспечена была, учредить линию крепостей от Берды до Днепра».

Александровская крепость была заложена в августе 1770 года у реки Мокрая Московка, но затем была перенесена ближе к Днепру и к левому берегу Сухой Московки.

Петровская крепость была построена известным военным инженером, полковником (вскоре получившим чин генерал-майора) Александром Ивановичем Ригельманом.

Петровская крепость

Осенью 1782 года в крепость Петровскую в устье Берды, переплыв Азовское море, прибыл из Крыма (Керчи — прим.), после вспыхнувшего там антиханского мятежа, для переговоров с князем Потёмкиным Григорием Александровичем последний крымский хан Шагин-Гирей. 21 сентября 1782 года «… Князь Григорий Александрович имел до двух часов секретную конференцию с Его Светлостью Ханом; разставшись же, он того числа возвратиться изволил, а на другой день Хан, с ними я и весь обоз по препровождениям двух пехотных полков и части донских казаков, совершенно выступя в поход, достигли расстоянием 35 верст от здешней крепости», — донес 24 сентября 1782 года российский резидент при хане Шагин-Гирее Веселицкий П. П. императрице Екатерине II. Командовал двумя пехотными полками, «у крепости Петровской находящимися», препровождавшими последнего крымского хана Шагин-Гирея в его последнем походе на Крым, племянник светлейшего князя Потёмкина Г. А. — генерал-майор Александр Николаевич Самойлов.

Судьба линии после 1783

После присоединения Крымского ханства к Российской империи в 1783 году Днепровская линия утратила своё значение. Однако как единый военно-оборонительный комплекс Линия просуществовала до 1797 г. В 1800 г. крепости — Александровская и Петровская уже не были включены в список действующих крепостей Российской империи.

Литература

• Новицкий Я. П. [histans.com/LiberUA/Book/novits1/4.pdf История города Александровска, (Екатеринославской губ.) в связи с историей возникновения крепостей Днепровской линии 1770—1806 г]. — Екатеринослав: Типография Губернского Земства, 1905. — 176 с.
• Фоменко В. К 200-летию начала строительства Новой Днепровской линии крепостей. Рукопис. Фонд В. Г. Фоменка в кабінеті краєзнавства Запорізької області бібліотеки їм. Горького.
• Карагодин А. [archive.nbuv.gov.ua/portal/soc_gum/Kultv/1995_2/01_karag.pdf Создание новой Днепровской линии крепостей] // Культурологічний вісник. — Запоріжжя, 1995. — Вып. 2. — С. 3-9.
• Молдавський Р. Л. [sites.znu.edu.ua/historySciWorks/issues/19/19/moldavsky.pdf Історія Петрівської фортеці Нової Дніпровської лінії (1770—1791 рр.)]. // Наукові праці історичного факультету Запорізького державного університету. — Запоріжжя: Просвіта, 2005. — Вип. XIX. — 428 с.
• Молдавський Р. Л. [www.ucrainica.com.ua/downloads/?pub=740 Джерела з історії Нової Дніпровської лінії укріплень (1770 – 1791 рр.)] (укр.). 2007. Запорізький національний університет. [www.webcitation.org/65LK5zqRR Архивировано из первоисточника 10 февраля 2012].
• Макидонов А. В. Днепровская линия (1770—1797). — Запорожье: Акцент Инвест-трейд, 2014. — 556 с. — ISBN 978-966-2602-66-I.

Ссылки

• Украинская линия
• Российские укреплённые линии

Отрывок, характеризующий Днепровская оборонительная линия

Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.