Днепровско-Карпатская операция

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Днепровско-Карпатская операция
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Дата

24 декабря 194317 апреля 1944 года

Место

Правобережная Украина

Итог

Победа СССР

Противники
СССР

Чехословакия

Германия

Румыния

Командующие
Г. К. Жуков

А. М. Василевский
Н. Ф. Ватутин
И. С. Конев
Р. Я. Малиновский
Ф. И. Толбухин

В. Модель

Э. Манштейн Э. Клейст
Ганс Хубе

Силы сторон
2 086 000 чел.,

31 530 орудий и миномётов,
1908 танков и САУ,
2370 самолётов[1]

1,8 млн чел.,

2200 танков и штурмовых орудий,
21 820 орудий и миномётов,
1560 самолётов[1]

Потери
270 198 безвозвратных, 839 330 санитарных[2] Потери ГрА «Юг» (по немецким источникам) в период с 01.01.44 по 20.04.44 составили: 1109528 чел. убитыми, ранеными, пропавшими без вести[3]
 
Великая Отечественная война

Вторжение в СССР Карелия Заполярье Ленинград Ростов Москва Горький Севастополь Барвенково-Лозовая Демянск Ржев Харьков Воронеж-Ворошиловград Сталинград Кавказ Великие Луки Острогожск-Россошь Воронеж-Касторное Курск Смоленск Донбасс Днепр Правобережная Украина Крым Белоруссия Львов-Сандомир Яссы-Кишинёв Восточные Карпаты Прибалтика Курляндия Бухарест-Арад Болгария Белград Дебрецен Гумбиннен-Гольдап Будапешт Апатин-Капошвар Польша Западные Карпаты Восточная Пруссия Нижняя Силезия Восточная Померания Моравска-Острава Верхняя Силезия Балатон Вена Берлин Прага

 
Днепровско-Карпатская операция
Житомир-Бердичев Кировоград Корсунь-Шевченковский Ровно-Луцк Никополь-Кривой Рог Проскуров-Черновцы Умань-Ботошани Березнеговатое-Снигирёвка Ковель Одесса

Днепровско-Карпатская операция (нем. Dnepr-Karpaten-Operation, укр. Дніпровсько-Карпатська операція) (24 декабря 1943 — 17 апреля 1944) — стратегическая военная операция Вооружённых Сил СССР против немецко-итало-венгеро-румынских войск с целью освобождения Правобережной УССР в ходе Великой Отечественной войны (Восточный фронт Второй мировой войны).





Предпосылки

Летом — осенью 1943 года советские войска заняли всю Левобережную УССР и в ходе битвы за Днепр захватили стратегические плацдармы на правом берегу Днепра, что создало благоприятные условия для последующего наступления на Правобережной Украине.

По плану, который сложился к декабрю 1943 года, 1-й Украинский фронт ударом от Киева на Могилёв-Подольский должен был разгромить северное крыло группы армий «Юг», а остальные три Украинских фронта должны были ударами с трёх направлений окружить и уничтожить никопольско-криворожскую группировку немецких войск. Однако к концу декабря в план были внесены изменения, согласно которым 2-й Украинский фронт должен был главными силами наступать на Кировоград, Первомайск, приняв участие в окружении северной группировки совместно с 1-м Украинским фронтом. Войскам 3-го и 4-го Украинских фронтов ударами по сходящимся направлениям на Никополь, Нововоронцовку предстояло разгромить никопольско-криворожскую группировку немецких войск, развить удар на Николаев, Одессу и освободить все Черноморское побережье. В дальнейшем 4-й Украинский фронт должен был переключиться для действий в Крыму[4].

Расстановка сил

СССР

1-й Украинский фронт (командующий генерал армии Н. Ф. Ватутин)

2-й Украинский фронт (командующий генерал армии (с февраля 1944 г. Маршал Советского Союза) И. С. Конев)

3-й Украинский фронт (командующий генерал армии Р. Я. Малиновский)

4-й Украинский фронт (командующий генерал армии Ф. И. Толбухин)

Всего советские войска насчитывали 2 086 000 чел., 31 530 орудий и миномётов, 1908 танков и самоходно-артиллерийских установок, около 2370 боевых самолётов.

Германия и Румыния

Группа армий «Юг» (командующий генерал-фельдмаршал Э. Манштейн)

часть сил Группы армий «A» (командующий генерал-фельдмаршал Э. Клейст)

Авиационную поддержку оказывали 4-й воздушный флот и ВВС Румынии.

Всего немецко-румынские войска насчитывали около 1,8 млн чел., 2200 танков и штурмовых орудий, 21 820 орудий и миномётов, 1560 боевых самолётов.

Первые атаки советских фронтов

24 декабря 1943 года часть сил 1-го Украинского фронта перешла в наступление в общем направлении на Винницу. 25-28 декабря в наступление перешли войска, наносившие вспомогательные удары севернее и южнее главной группировки немецких войск. Наступление в первые дни развивалось довольно успешно, армии фронта продвигались по направлениям, расходящимся на запад, юго-запад и юг. 4-я немецкая танковая армия не смогла сдержать натиск советских войск и, понеся тяжёлые потери, отступала. 31 декабря 1943 года советскими войсками был взят Житомир, 3 января 1944 — Новоград-Волынский, 5 января — Бердичев. 1011 января передовые части 38-й, 40-й и 1-й танковой армий вышли на подступы к Виннице, Жмеринке, Умани и Жашкову; нанесли поражение 6 дивизиям противника и глубоко охватили левый фланг группировки немцев, которая все ещё удерживала правый берег Днепра в районе Канева.

Для восстановления положения на этом участке фронта командующий немецкой группой армий генерал-фельдмаршал Э. Манштейн вынужден был принять срочные меры. Против 1-го Украинского фронта было сосредоточено дополнительно 10 пехотных и 6 танковых дивизий. Стянув в район Винницы и Умани крупные силы, немецкие войска 1112 января нанесли два контрудара, в результате которых советские войска вынуждены были приостановить наступление и отступить на 35—50 км.

5 января 1944 года перешёл в наступление 2-й Украинский фронт, главными силами нанося удар в юго-западном направлении на Первомайск, и силами двух армий — в северо-западном направлении на Шполу. Через два дня наступления войскам фронта ценой больших потерь удалось прорвать сопротивление немцев и продвинуться на глубину более 20 км, охватив противника в Кировограде. 8 января Кировоград был взят советскими войсками, но завершить окружение противника из-за отставания стрелковых дивизий так и не удалось. В последующие дни войска 2-го Украинского фронта продолжали развивать наступление в северо-западном направлении, чтобы соединиться с 1-м Украинским фронтом и отсечь группировку немецких войск на Каневском выступе. Однако добиться этого не удалось: 8-й механизированный корпус, направленный по тылам противника в северо-западном направлении, в упорных боях потерял почти все свои танки. Действовавшие на этом же направлении 4-я гвардейская и 52-я армии продвинулись на 20—40 км, но не достигли назначенного им рубежа. Они были остановлены переброшенными сюда тремя танковыми немецкими дивизиями. 16 января войска фронта перешли к обороне.

Окружение и уничтожение Корсунь-Шевченковской группировки

К середине января наступательные возможности 1-го и 2-го Украинских фронтов были в значительной мере исчерпаны, и их усилия сосредоточены на отражении сильных контрударов немецких войск. Для продолжения наступления фронты получили пополнение, в 1-м Украинском фронте была создана новая 6-я танковая армия (командующий генерал-лейтенант А. Г. Кравченко). Вместе с 27-й, частью сил 40-й и при авиационной поддержке 2-й воздушной армии они составили ударную группировку 1-го Украинского фронта. Ударную группировку 2-го Украинского фронта составили 4-я гвардейская армия, 53-я армия, 5-я гвардейская танковая армия, при авиационной поддержке 5-й воздушной армии.

24 января ударные группировки советских фронтов перешли в наступление, довольно быстро прорвали оборону противника и устремились навстречу друг другу с целью окружения немецких войск. Немецкое командование пыталось контрударами остановить части противника. 27 января четыре немецкие танковые дивизии ударами с юга и севера отсекли главные силы 5-й гвардейской танковой армии, тем самым закрыв брешь в своей обороне. Однако несмотря на это, отрезанные танковые соединения советских войск продолжали наступление. 28 января они встретились в районе Звенигородки с передовыми частями 6-й танковой армии. Окружение Корсунь-Шевченковской группировки завершилось. 11-й и 42-й армейские корпуса (10 немецких дивизий и бригада) оказались в котле, который немцы назвали «Маленький Сталинград»[5]. К 3 февраля были образованы внутренний и внешний фронты окружения.

Командование группы армий «Юг» предпринимало усилия по спасению окруженных войск, перебрасывая сюда танковые дивизии с других участков фронта. 8 февраля советское командование предъявило окружённым войскам ультиматум о капитуляции, который противник отклонил. 11 февраля немецкие войска предприняли решающее наступление на внешнем фронте окружения, пытаясь соединиться с пробивающимися к ним войсками из окружения. К 17 февраля сражение завершилось. Согласно советским источникам немецкие потери в окружении составили 55 000 человек убитыми и более 18 000 пленными, тогда как по немецким данным им удалось вывести из окружения 35 000 человек, а общее количество погибших и пленных составило около 19 000 человек.

Бои за Ровно и Луцк

Одновременно с наступлением под Корсунь-Шевченковским войска правого крыла 1-го Украинского фронта, под руководством Ватутина, провели наступление в направлении Ровно. Лесисто-болотистая местность и сильная распутица создали крайне тяжелые условия для наступательных действий в этом районе. Несмотря на это, 27 января 13-я и 60-я армии перешли в наступление, которое развивалось довольно успешно.

В 50 км севернее участка прорыва действовали 1-й и 6-й гвардейский кавалерийские корпуса, которые в первый же день наступления углубились на 40—50 км в расположение противника, сплошной обороны у которого в этом районе не было. В ночь на 29 января кавалерийские корпуса, пройдя по бездорожью лесными тропами и болотами более 100 км, повернули на юго-восток и оказались в тылу немецких войск, оборонявших Ровно. С востока на этот город наступали войска 13-й армии, преодолевшие слабую оборону противника также в первый день операции. 2 февраля кавалеристы внезапным ударом овладели городами Луцк и Ровно. Скрытый манёвр кавалерийских соединений по тылам противника оказался эффективным способом борьбы в условиях Полесья и при активной помощи партизанских отрядов, действовавших в этом районе, позволил достичь крупного оперативного успеха.

В боях за Шепетовку советское наступление развивалось не так успешно. Только 11 февраля 60-я армия овладела Шепетовкой. К исходу этого дня войска правого крыла 1-го Украинского фронта в основном выполнили поставленные задачи. За 16 дней наступления они продвинулись по лесисто-болотистой местности на 120 км, охватили левое крыло группы армий «Юг» с севера и создали условия для нанесения удара по её тылу.

Ликвидация Никопольского плацдарма

Бои в предгорьях Карпат

Выход на румынскую территорию

Сражения на юге

Итоги операции

Днепровско-Карпатская операция является одним из самых крупных сражений Великой Отечественной войны как по своему размаху (в ней участвовали войска пяти советских фронтов и двух немецких групп армий; в общей сложности около 4 миллионов солдат с обеих сторон), так и по своей продолжительности (4 месяца). Это единственная операция, в которой наступали все 6 советских танковых армий. В результате операции немецкие войска потерпели тяжёлое поражение. Особенно жестокие потери понесла группа армий «Юг», её фронт был разорван, а 10 дивизий и 1 бригада — уничтожены почти полностью. Командующие обеими немецкими группами армий фон Манштейн и фон Клейст были сняты с постов и уволены Гитлером. 31 марта фон Манштейн был заменён на Вальтера Моделя, который остановил советское наступление под Тернополем.

Советские войска на фронте в 1400 километров продвинулись на запад от 250 до 450 километров, освободили огромную территорию Украины с населением в десятки миллионов человек и важные экономические районы. Советские войска вышли на государственную границу СССР, начав освобождение Румынии. Были созданы условия для освобождения всей Центральной и Юго-Восточной Европы.

Память

на лицевой стороне (аверс) в центре расположено обозначение её номинала в две строки «5 РУБЛЕЙ», ниже — надпись «БАНК РОССИИ», под ней год чеканки «2014», слева и справа — стилизованная ветка растения, в правой части монеты — товарный знак монетного двора.
на оборотной стороне (реверс) в центре расположено рельефное изображение фрагмента монумента «Победа» в городе Кривой Рог, по окружности имеются надписи: «ДНЕПРОВСКО-КАРПАТСКАЯ ОПЕРАЦИЯ» и «ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1941—1945 ГГ.», разделённые двумя звёздочками.

Напишите отзыв о статье "Днепровско-Карпатская операция"

Примечания

  1. 1 2 Правобережная Украина — статья из Большой советской энциклопедии.
  2. [www.soldat.ru/doc/casualties/book/chapter5_10_1.html#5_10_32 Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооружённых сил]
  3. Э. фон Манштейн. Утерянные победы.
  4. Грылев А. Н. [militera.lib.ru/h/grylev_an/index.html Днепр—Карпаты—Крым. Глава 1. В канун тысяча девятьсот сорок четвёртого года.] — М.: Наука, 1970.
  5. Pimlott, John. 1989. — The World at Arms: The Reader’s Digest Illustrated History of World War II. Russian Ring of Steel at Korsun

Литература

Воспоминания участников
  • Грылев А. Н. [militera.lib.ru/h/grylev_an/index.html Днепр—Карпаты—Крым.] — М.: Наука, 1970.
  • Василевский А. М. [militera.lib.ru/memo/russian/vasilevsky/21.html Дело всей жизни. Гл. 21. На Правом побережье Днепра.] — М.: Политиздат, 1978.
  • Манштейн Э. [www.fictionbook.ru/author/manshteyin_yerih/uteryanniye_pobediy/ Утерянные победы]
Прочие авторы
  • История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941—1945. Т. 4. — М.: Воениздат, 1962.
  • Лиддел Гарт Б. Г. [militera.lib.ru/h/liddel-hart/32.html Вторая мировая война. Гл. 32. Освобождение России.] — М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 1999. — ISBN 5-237-03175-7 ; 5-7921-0260-0
  • Фуллер Дж. Ф. Ч. [militera.lib.ru/h/fuller/08.html Вторая мировая война 1939—1945 гг. Стратегический и тактический обзор. Гл. 8. Инициатива на двух фронтах.] — М.: Иностранная литература, 1956.
  • Типпельскирх К. [militera.lib.ru/h/tippelskirch/08.html История Второй мировой войны. Гл. VIII. Борьба за подступы к Германии и Японии. 9. Сражения на Востоке зимой 1943/44 г.] — СПб.: Полигон; М.: АСТ, 1999. — ISBN 5-89173-022-7
  • И. В. Сапожников, О. В. Загорулько. [www.academia.edu/13404440/%D0%9E%D1%81%D0%B2%D0%BE%D0%B1%D0%BE%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%B7%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%BB%D1%8C_%D0%98%D0%BB%D1%8C%D0%B8%D1%87%D0%B5%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0_%D0%B2_1944_%D0%B3._2013 Освобождение земель Ильичёвска в апреле 1944 года]

Ссылки

  • [www.rustrana.ru/article.php?nid=21658 Освобождение Правобережной Украины. Часть 1]
  • [www.rustrana.ru/article.php?nid=21661 Освобождение Правобережной Украины. Часть 2]
  • Правобережная Украина — статья из Большой советской энциклопедии.
  • [www.mihistory.kiev.ua/reich/tank_vo/pd-ss/5pdSS-2.htm Боевые действия 5-й танковой дивизии СС «Викинг» в 1944—1945 гг. — Корсунь-Шевченковский (Черкасский) «котел»]

Отрывок, характеризующий Днепровско-Карпатская операция

Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.