Добнер, Геласий

Геласий Добнер (настоящее имя и фамилия в миру — Феликс Иоб Добнер, в монашестве — Gelasius a Sancta Catharina) чеш. Gelasius Dobner; 30 мая 1719, Прага — 24 мая 1790, там же) — чешский учёный, монах ордена бедных регулярных христианских школ во имя Божией Матери, педагог. Первый предвестник чешского национального возрождения.

Биография

Сын столяра. В семье все говорили на немецком языке. В начале обучался у иезуитов. В 1737 году вступил в орден пиаристов. Продолжая изучение философии и теологии, преподавал в школе пиаристов в Вене. Был учителем нескольких школ ордена в Богемии и Моравии.

В 1752 году добился разрешения чешской дворцовой канцелярии организовать первую пиаристскую школу в Праге, для которой на свои средства купил здание.

Под патронатом пражского епископа Вацлава Вокоуна получил возможность работать с историческими документами в церковных библиотеках Праги.

Став австрийским придворным историографом, получал небольшую годовую ренту от австрийской императрицы Марии Терезии, в результате исследований и анализа полученных данных установил границы Великой Моравии, занимался вопросами королевского титула князя Чехии Владислава II, старославянской азбукой — кириллицей и глаголицей, церковнославянской Литургией.

Собирал исторические материалы, написал (исключительно по-латыни и по-немецки) много исследований по церковной и политической истории Чехии, по археологии, библиографии и т. д., и положил начало чешской исторической критики.

По желанию чешских членов своего монашеского ордена, издал чешскую хронику Вацлава Гаека в латинском переводе Викторина, присоединив к изданию свой обстоятельный комментарий, в котором доказал несостоятельность многочисленных исторических фальсификаций Гаека.

Кроме того, издал хронику активного участника гуситских войн Бартошека из Драгониц.

Избранные исторические труды

Труды Геласия Добнера по чешской истории до сих пор имеют большое научное значение. Главные из них:

• Wenceslai Nagek a Liboezan,
• Annales Bohemorum e bohemica editione latine redditi et notis illustratis (Прага, 1761—1783)
• Monumenta historica Bohemiae nusquam ante hoc edita (Прага, 1764—1786).

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Ссылки

• [www.tamastar.com/1780-1~2/dobner~1.sht Геласий Добнер]

Отрывок, характеризующий Добнер, Геласий

– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.