Добровольческий корпус СС «Данмарк» (1-й датский)
| Датский Добровольческий корпус Freikorps Danmark | |
 Штандарт добровольческого корпуса СС «Данмарк» | |
| Годы существования |
июль 1941 — |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение | |
| Тип |
пехота |
| Дислокация |
Восточный фронт |
| Участие в | |
Добровольческий корпус СС «Данмарк» (нем. Freikorps Danmark) — формирование в составе войск СС, созданное при поддержке датского правительства в июле 1941 года из добровольцев — членов датской нацистской партии.
Содержание
История
29 июня 1941 года в датской газете «Fædrelandet» было объявлено о формировании Добровольческого датского корпуса «для войны против большевизма». Правительство Дании разрешило военнослужащим датских вооружённых сил брать отпуска и записываться в корпус с сохранением воинских званий. Правительство Дании также объявило, что подполковник Христиан Педер Криссинг, начальник штаба 5-го артиллерийского полка, с согласия королевского правительства принял командование Добровольческим датским корпусом. Это решение было принято под нажимом Германии.
В конце июля первая тысяча датских добровольцев была направлена в учебный центр в Германии. К концу 1941 года в корпус записались около 6 тысяч датчан, около 25 % из них — этнические немцы из южной Дании.
В феврале 1942 года подполковник Криссинг был переведён на службу в войска СС (где впоследствии дослужился до бригадефюрера), командиром датского корпуса стал Христиан Фредерик фон Шальбург.
8 мая того же года датский корпус был направлен на Восточный фронт, где был передан в состав 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова».
Датчане воевали в районе Демянска. Вместе с другими немецкими подразделениями корпус попал в Демянский котёл, где до конца мая потерял до 80 % личного состава, в том числе и двух командующих корпусом: Кристиана Фредерика фон Шальбурга (2 июня 1942 года) и Ганса фон Леттов-Форбека.
В июле 1942 года командиром корпуса стал Кнуд Мартинсен.
В августе остатки корпуса были направлены на пополнение в Данию и к октябрю — вновь возвращены на Восточный фронт. С декабря 1942 года корпус действует на фронте в районе Великих Лук.
В марте 1943 года корпус был отправлен на отдых в Германию, а 6 июня 1943 года — направлен в тренировочный лагерь Графенвёр (в районе Нюрнберга).
После проблем с набором новых добровольцев было принято решение о расформировании корпуса. Большая часть личного состава была переведена в 24-й танково-гренадерский полк СС «Данмарк» (SS-Panzergrenadier Regiment 24 Danmark), входящий в состав дивизии СС «Нордланд», остальные вернулись в Данию.
Командующие корпусом
- С 19 июля 1941 по 23 февраля 1942 — Кристиан Крюссинг
- С 23 февраля 1942 по 1 марта 1942 — Кнуд Бёрге-Мартинсен
- С 1 марта 1942 по 2 июня 1942 — Кристиан Фредерик фон Шальбург
- С 2 июня 1942 по 9 июня 1942 — Кнуд Бёрге-Мартинсен
- С 9 июня 1942 по 11 июня 1942 — Ганс фон Леттов-Форбек
- С 11 июня 1942 по 20 мая 1943 — Кнуд Бёрге-Мартинсен
Источники
- РГВА. Фонд 1372, оп. 3, д. 1163 (в т.ч. фотографии военнослужащих корпуса).
Напишите отзыв о статье "Добровольческий корпус СС «Данмарк» (1-й датский)"
Литература
- Залесский К. А. Охранные отряды нацизма.Полная энциклопедия СС. — М.: Вече, 2009. — С. 784. — ISBN 978-5-9533-3471-6.
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Добровольческий корпус СС «Данмарк» (1-й датский)
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
