Добровольческий украинский корпус

Добровольческий украинский корпус «Правого сектора»
Эмблема Добровольческого корпуса
Годы существования	июль 2014 — настоящее время
Страна	Украина Украина
Подчинение	Правый сектор
Тип	Добровольческое формирование
Функция	Вооружённая организация Правого сектора
Численность	20 резервных батальонов и несколько действующих
Дислокация	Донецкая область Днепропетровская область
Цвета	красно-черный
Снаряжение	Стрелковое оружие, лёгкая бронетехника, обычные автомобили, несколько единиц ствольной артиллерии
Участие в	Вооружённый конфликт на востоке Украины Бои за Саур-Могилу Бои в Донецком аэропорту Бои за Широкино Противостояние в Мукачеве Блокада Крыма со стороны Украины (с 2015)
Знаки отличия	Флаг батальона Флаг «Правого сектора»
Командиры
Действующий командир	Андрей Стемпицкий

«Добровольческий украинский корпус» «Правого сектора» (укр. Добровольчий український корпус, ДУК ПС) — добровольческое военизированное объединение, сформированное в июле 2014 года по инициативе украинской националистической организации «Правый сектор» для участия совместно с Вооружёнными силами Украины в боевых действиях на территории Донецкой области против вооружённых формирований самопровозглашённой Донецкой Народной Республики. Боевые подразделения ДУК ПС находились в оперативном подчинении командования антитеррористической операции (АТО), взаимодействуя с соседними частями ВСУ и НГУ. В апреле 2015 года по приказу командования АТО были отведены с линии фронта.

Командир — Андрей Стемпицкий, руководитель Центрального провода Всеукраинской организации «Тризуб» имени Степана Бандеры.

Создание и боевое использование

16 июля 2014 года лидер праворадикального движения «Правый сектор» Дмитрий Ярош объявил о создании «Добровольческого украинского корпуса» на базе силового блока «Правого сектора»: «Я как Лидер „Правого сектора“ считаю необходимым все силы нашего движения (политической партии, общественной организации, силового блока) направить на борьбу с московской агрессией, уничтожение врагов украинского народа — террористов и сепаратистов, возвращение под полный контроль государства Донецкой и Луганской областей и Крымского полуострова…» Ярош призвал членов партии «Правый сектор» и общественной организации прекратить все «внутрипартийные распри» и отложить «борьбу за власть», направив все усилия на «политическое, информационное и материально-техническое обеспечение боевой деятельности Добровольческого украинского корпуса „Правого сектора“»: «Все, кто считает себя бойцом силового блока ПС, отныне переходят под командование Корпуса… Помните, что атаманщина и анархия играют на руку врагу и будут жёстко караться. Втягивание в криминальные разборки, „отжим“ бизнеса, давление на украинских предпринимателей ради собственного обогащения, „крышевание“ коррупционных схем и нелегального бизнеса — это действия, несовместимые со званием бойца Добровольческого украинского корпуса „Правого сектора“. Те представители силового блока, которые не войдут в боевые или территориальные структуры Корпуса, будут считаться не имеющими отношения к „Правому сектору“».

Командиром корпуса был назначен Андрей Стемпицкий, начальником штаба — Валерий Воронов.

В «Правом секторе» ДУК рассматривали как часть «военно-политического движения „Правый сектор“», но добровольцев, в том числе иностранных граждан, принимали независимо от партийной принадлежности..

Как утверждалось корреспондентом газеты «Зеркало недели» в августе 2014 года, численность постоянного состава ДУК, находившегося на фронте, примерно соответствовала батальону.

29—30 июля 2014 года 93-я отдельная механизированная бригада ВСУ совместно с 5-м батальоном ДУК овладели городом областного значения Авдеевка в 6 км севернее Донецка.

1 августа 51-я отдельная механизированная бригада ВСУ совместно с подразделениями ДУК с боем взяли город районного значения Красногоровка Донецкой области.

С сентября 2014 года подразделения ДУК совместно с ВСУ выполняли задачу по обороне Донецкого аэропорта и прилегающего поселка Пески.

В конце апреля 2015 года боевые подразделения ДУК были официально отведены с линии фронта.

В июне 2016 года стало известно о гибели четырёх бойцов первой отдельной штурмовой роты ДУК «Правый сектор» на шахте «Путиловская» («Бутовка Донецкая») в районе Авдеевки. Как признал представитель Украины в рабочей подгруппе Трёхсторонней контактной группы по вопросам безопасности Е. Марчук, этот инцидент продемонстрировал, что на украинской стороне фронта кроме подразделений ВСУ и Национальной гвардии остаются и добровольческие батальоны, хотя, по Минским договорённостям, они не могут там находиться, и должны быть выведены.

Отношения с властью

16 августа 2014 года лидер «Правого сектора» Дмитрий Ярош и командир ДУК Андрей Стемпицкий через сайт «Правого сектора» обратились с открытым письмом к президенту Украины Петру Порошенко, обвинив первого заместителя главы МВД Украины Владимира Евдокимова в поддержке сепаратизма, терроризма и антиукраинской деятельности, в том числе попытках уничтожить ДУК. Авторы письма, в частности, жаловались на то, что их подчинённые подвергаются со стороны милиции незаконным задержаниям, арестам, избиениям, обыскам, у них изымается оружие, добытое в бою. Ярош и Стемпицкий потребовали увольнения виновных руководителей МВД и расследования их деятельности, угрожая в случае невыполнения их требований в течение 48 часов снять все подразделения ДУК с фронта, объявить всеобщую мобилизацию резервных батальонов и начать поход на Киев с целью проведения «быстрых реформ» в МВД.

В сентябре Дмитрий Ярош осудил принятие Верховной радой по инициативе президента Порошенко закона о статусе отдельных районов Донбасса, назвав его антиконституционным и антигосударственным.

6 января 2015 года советник президента Украины Юрий Бирюков сообщил СМИ, что «Правый сектор» отказался перевести свои вооружённые формирования под контроль министерства обороны. По его словам, членам группировки были предложены схемы «полной легализации» — в частности, предлагалась обязательная служба по контракту, однако «Правый сектор» от этого отказался.

13 февраля 2015 года Дмитрий Ярош заявил, что ДУК «ПС» оставляет за собой право не выполнять распоряжения ВСУ о прекращении огня и оставляет за собой право продолжить активные боевые действия согласно собственным планам.

15 февраля 2015 года Дмитрий Ярош заявил, что ДУК «ПС» будет соблюдать перемирие. «Если такое чудо случится (прекращение огня со стороны боевиков, — ред.), то ДУК ПС как государственная силовая структура, вместе со всеми патриотическими силами, поддержит выбранный Президентом курс. Мы тоже хотим мира! Но считаем, что достичь его можно одним способом — одержав военную победу над российско-террористическими формированиями», — заявил Ярош. «Выполняя приказ Верховного главнокомандующего, ДУК ПС соблюдает перемирие и готовится к дальнейшим активным действиям по освобождению украинской земли от российско-террористических оккупантов», дополнил позже Ярош.

В апреле 2015 года командованием АТО было приказано убрать боевые подразделения ДУК ПС с линии фронта в тыл. Бойцам было предложено переходить на службу в ВСУ в индивидуальном порядке, однако командование ДУК ПС требовало особых условий — перехода в состав ВСУ как единого структурного подразделения. В конце апреля боевые подразделения ДУК ПС отошли в тыл на свою тренировочную базу в Днепропетровской области. База была окружена блокпостами 95-й и 25-й бригад. Пошли слухи о том, что «Правый сектор» приказано либо разоружить за отказ перейти в подчинение ВСУ, либо просто подвергнуть устрашению для «поддержания порядка».

11 июля 2015 года в Мукачеве произошло вооружённое столкновение бойцов ДУК «Правый сектор» с сотрудниками милиции, переросшее в противостояние между «Правым сектором» и властью, но завершившиеся громкой взаимной риторикой.

В августе-сентябре 2015 года появились сообщения о том, что несколько десятков бойцов ДУК «Правый сектор» переходят на службу по контракту в центр специальных операций «Альфа» СБУ. По словам Яроша, формирующееся подразделение будет создано на базе 8-го батальона, дислоцированного в районе Мариуполя (сектор «М»).

В сентябре 2015 года в Ровенской области была задержана группа вооружённых лиц, назвавшихся представителями ячейки ДУК «Правый сектор» и организовавших незаконную добычу янтаря в селе Боровое Заречненского района, вырученные средства от реализации которого, по их словам, должны были пойти на нужды бойцов АТО. В ходе задержания был ранен один местный житель. Сотрудникам милиции были переданы изъятые оружие и боеприпасы

12 сентября 2015 года Андрей Стемпицкий как руководитель организации «Тризуб» издал приказ, запрещающий членам организации добровольно поступать на службу в силовые структуры Украины (за исключением призыва в ВСУ) «в связи с активизацией репрессий против националистического движения».

2 февраля 2016 года главный военный прокурор Украины Анатолий Матиос в эфире радиостанции Громадське радіо заявил, что ДУК «Правый сектор» по всем юридическим признакам и согласно украинской Конституции является незаконным вооружённым формированием. Военный прокурор высказался против оружия в тылу «под лозунгами патриотизма» и отметил, что если «начнём закрывать на это глаза, то в Украине наступит хаос». При этом он добавил, что многие погибшие бойцы Правого сектора являются героями, защищавшими страну.

Структура

В состав корпуса входят мобилизационные пункты, учебные центры и батальоны, которые делятся на боевые (принимающие непосредственное участие в боевых действиях) и запасные.

«Всего их будет больше двадцати — этих батальонов запаса. Плюс два батальона, которые уже воюют там, на Востоке, и которым мы постоянно даем пополнение, и три учебных центра […] Настоящими бойцами батальона будут те, кого мы отправили в зону АТО и прошедшие боевые действия, и вернувшиеся назад. Происходить будет так: приходят добровольцы, проходят обучение, боевое слаживание, едут в зону АТО, а по возвращении назад они вступают в ряды запасного батальона. Мы должны быть уверены, что эти люди имеют боевой опыт и могут быть привлечены либо на территории Закарпатья, если в этом будет необходимость, или на территории всей Украины — куда будет приказ выезжать. А это могут быть очень разные точки» — Александр Сачко, руководитель «Правого сектора Закарпатья»

.

Руководство

• Руководитель (укр. провідник) движения «Правый сектор» — Дмитрий Ярош
• Заместитель руководителя по политической и общественной работе — Андрей Тарасенко
• Заместитель руководителя и командир корпуса — Андрей Стемпицкий
• Начальник штаба — Валерий Воронов.

Штаб корпуса

• Управление по взаимодействию с ВСУ.
• Управление материально-технического обеспечения.
• Медицинское управление.
• Управление разведки и планирования.
• Управление боевой подготовки.
• Административный отдел.
• Информационный отдел.
• Мобилизационный отдел.
• Отдел финансового обеспечения.
• Отдел контрразведки.

Учебные центры

Действуют три учебных центра. Один из них располагается в Черниговской области.

Боевые подразделения

В июле — августе 2014 года в состав ДУК входил добровольческий «Батальон ОУН» (прежнее наименование — «Азов-Січ», командир батальона Николай Кохановский, заместитель командира Борис Гуменюк), который впоследствии перешёл в подчинение мотострелковой бригаде ВСУ.

• 5-й отдельный (Донецкий) батальон: командир — «Черный». База батальона находилась на территории заброшенного детского лагеря недалеко от границы Днепропетровской и Донецкой областей. Именно в этом батальоне находился лидер «Правого сектора» Дмитрий Ярош.
• 7-й отдельный (Хмельницкий) батальон (с 26.06.2015 — 7-й запасной (Хмельницкий) батальон, при этом, как утверждалось в приказе по ДУК, часть личного состава, выполнявшая боевую задачу на фронте, была переформирована в 2-ю отдельную тактическую группу). Согласно сообщениям СМИ, однако, почти весь личный состав 7-го батальона (41 чел.) после событий в Мукачеве принял решение перейти в добровольческий полк «Азов» в составе Национальной гвардии Украины. По словам бывшего командира батальона Руслана Камчалы, «мотив простой: сколько времени воюем, а „Правый сектор“ стал более коррумпированным и вышел за рамки закона. Поэтому мы решили всем бывшим подразделением из „Правого сектора“ выходить»
• 8-я отдельная рота (с 28.06.2015 — 8-й отдельный батальон, командир — «Червень»).
• 9-й отдельный (Запорожский) батальон. разбит в ходе боёв под Иловайском.
• Отдельная тактическая группа им. капитана Воловика.
• 1-й отдел разведки.
• Военно-полевая жандармерия.
• Чеченский батальон им. Шейха Мансура (БШМ)/
• Тактическая группа «Беларусь»/

Запасные батальоны ДУК

• 1-й запасной (Закарпатский) батальон. Создан 22 июля 2014 года в Ужгороде на базе силового блока «Правого сектора». С 15 марта 2015 года командир — Роман Стойка («Чесний»), начальник штаба — «Комендант». В июле 2015 года группа бойцов под командованием командира батальона оказалась замешана в инциденте в Мукачеве.
• 2-й запасной (Львовский) батальон: командир — «Хаммер», заместитель — «Июнь», начальник штаба — «Бескид». Создан 23 июля 2014 года на базе силового блока «Правого сектора».
• 3-й запасной (Волынский) батальон (3-й ЗБат «Волынь»): командир — «Матвей», заместитель — «Юра Пассат», начальник штаба — «Вишнев».
• 4-й запасной (Ивано-Франковский) батальон: командир — «Лютый».
• 6-й запасной (Тернопольский) батальон: командир — «Гатило», начальник штаба — «Кривонос».
• 7-й запасной (Хмельницкий) батальон.
• 10-й запасной (Ровненский) батальон им. Музычко.
• 11-й запасной (Киевская область) батальон (11-й ЗБат «Марусины медведи»). В апреле 2015 года часть бойцов перешла на контрактную службу в 79-ю отдельную аэромобильную бригаду.
• 12-й запасной (Херсонский) батальон.
• 13-й запасной (г. Киев).
• 14-й запасной (Днепропетровский).
• 15-й запасной (Харьковский) батальон : командир — «Самурай».
• 16-й запасной (Черновицкий) батальон.
• 17-й запасной (Полтавский) батальон.
• 18-й запасной (Николаевский) батальон.

В июле 2015 года было начато создание запасных батальонов в Черниговской, Сумской и Кировоградской областях.

В феврале 2016 года Ярош в своём интервью упоминал «недавно созданную Украинскую Добровольческую Армию», в составе которой он назвал всё те же «пятый батальон, постоянный состав которого — 200 человек, а по штату — 637 человек. Восьмой батальон — это 317 человек, плюс медицинская служба „Госпитальеры“ — несколько сотен человек…» .

См. также

• Донбасс (батальон)
• Айдар (батальон)

Ссылки

• [www.facebook.com/dyastrub/posts/673109906099230 Обращение Лидера «Правого сектора» Дмитрия Яроша] // FaceBook Дмитрия Яроша, 15.07.2014
• [pravyysektor.info/news/zahalni-polozhennya-pro-stvorennya-dobrovolchoho-ukrajinskoho-korpusu/ Общие положения о создании Добровольческого украинского корпуса] // «Правый сектор», 22.07.2014

Отрывок, характеризующий Добровольческий украинский корпус

Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]