Добролёт (авиакомпания)

Добролёт

ИАТА QD ИКАО DOB Позывной DOBROLET
Дата основания	4 октября 2013
Начало деятельности	10 июня 2014
Прекращение деятельности	4 августа 2014
Хабы	Аэропорт Шереметьево (Москва)
Размер флота	3
Пунктов назначения	2
Материнская компания	Аэрофлот
Штаб-квартира	Москва, Россия
Руководство	Андрей Калмыков
Сайт	[www.dobrolet.com rolet.com]

К:Авиакомпании, основанные в 2013 годуК:Авиакомпании, упразднённые в 2014 году

Добролёт — российская бюджетная авиакомпания, 100 % дочернее предприятие «Аэрофлота», базировавшаяся в терминале B московского аэропорта Шереметьево. Основана 4 октября 2013 года. Начала коммерческую деятельность в июне 2014 года.

30 июля 2014 года против компании введены санкции Европейского Союза за полёты в Симферополь, после чего 3 августа авиакомпания была вынуждена прекратить выполнение всех своих рейсов. В июле 2015 года стало известно о ликвидации компании.

История

17 марта 1923 года было создано Акционерное общество российского добровольного воздушного флота «Добролёт» для организации внутренних и международных авиаперевозок и развития отечественной авиационной промышленности. 15 июля 1923 года в России была открыта первая регулярная авиалиния Москва — Нижний Новгород. Лётчик Я. Н. Моисеев совершил перелёт на самолёте «Юнкерс-13» с четырьмя пассажирами на борту.

Позже, в 1932 году общество было переименовано в «Аэрофлот».

В конце августа 2013 года совет директоров «Аэрофлота» рассмотрел вопрос о создании бюджетного перевозчика в составе компании и принял решение о начале финансирования проекта.

Авиакомпания «Аэрофлот» получила прямой контроль над ООО «Добролёт» 4 октября 2013 года. Руководителем стал Владимир Горбунов, который ранее возглавлял компанию «Авианова».

За первые 12 часов с момента открытия продаж 27 мая 2014 года компания сумела реализовать 4 тысячи билетов в Симферополь, уже 10 июня туда был совершен первый коммерческий рейс из аэропорта Шереметьево. С 1 августа также начали выполняться рейсы и в Волгоград.

Приостановление полётов

30 июля 2014 года Европейский Союз объявил о введении дополнительных санкций против Российской Федерации в связи с ситуацией вокруг Украины, куда попала и авиакомпания «Добролёт» за обслуживание своего единственного на тот момент рейса «Москва—Симферополь», которым лоукостер облегчал интеграцию Крыма, де-факто присоединённого к России в результате событий февраля—марта 2014 года. Санкции предполагают запрет европейским компаниям предоставлять «Добролёту» доступ к финансовым ресурсам и заморозку активов компании в ЕС.

Санкции лишили «Добролёт» и возможности страховать свои риски, о чём сообщила газета «Коммерсантъ» со ссылкой на источники страхового рынка. Вскоре могли возникнуть проблемы с бронированием билетов, так как авиакомпания работала через американскую систему Navitaire.

3 августа 2014 года в 20:00 компания официально сообщила, что из-за санкций ЕС «в условиях беспрецедентного давления со стороны европейских контрагентов» перевозчик «вынужден приостановить полёты и продажу билетов». В пресс-релизе пояснялось, что ряд европейских контрагентов аннулировали действие договоров лизинга на самолёты, технического обслуживания и страхования воздушных судов, а также предоставления аэронавигационной информации. Пассажиров «Добролёта», у которых были куплены билеты на рейсы Москва—Симферополь и Москва—Волгоград до 15 сентября и 20 августа соответственно, с 4 августа перевозят «Оренбургские авиалинии». На начало августа перевез порядка 65 тыс. пассажиров.

Весьма странно, что ограничения не коснулись других российских авиакомпаний. Некоторые эксперты полагают, что санкции ЕС являются лишь надуманным предлогом для приостановки деятельности «Добролёта». По одной из версий, компания-лоукостер была открыта «Аэрофлотом» лишь для того, чтобы провести через Государственную думу принятие закона о невозвратных билетах и взимании с пассажиров дополнительной оплаты за провоз багажа. Данный закон был одобрен Госдумой и подписан президентом РФ в обмен на обещания о создании бюджетного перевозчика. После его вступления в силу с 21 июня 2014 года все российские авиакомпании могут продавать невозвратные билеты и получать дополнительные доходы от взимания оплаты за провоз багажа, а «Добролёт», выполнив свою роль, был фактически закрыт, чтобы не создавать конкуренцию «Аэрофлоту» и другим перевозчикам.

20 августа газета «Коммерсантъ» сообщила, что совет директоров «Добролета» рассматривает варианты возобновления работы. В качестве вариантов продолжения деятельности предлагались перерегистрация «Добролета» на новое юрлицо, создание новой дочерней компании «Аэрофлота» или введение в парк «Добролета» дополнительных самолетов SSJ-100. Но выбрать один из вариантов совет директоров не смог, при этом по данным издания решение необходимо согласовать «на высшем уровне».

Маршрутная сеть

30 июня 2014 года открыта продажа билетов из Москвы в Волгоград и Пермь, а затем в Самару и Уфу. Полёты должны были начаться в августе 2014 года, минимальная цена билета составила 999 рублей. После остановки полётов и продаж билетов компания заявила, что пассажиры смогут получить полное возмещение стоимости билетов (вынужденный возврат).

Планировалось выполнение рейсов по маршрутам:

Цена среднего тарифа «Добролёта» на 15-20 % ниже стоимости тарифов в экономическом классе ОАО «Аэрофлот».

Флот

Планировалось, что в год запуска компания будет эксплуатировать восемь самолётов Boeing 737NG. Стратегия развития компании предусматривала увеличение флота до сорока воздушных судов к 2018 году (каждый год компания будет вводить по восемь самолётов Boeing-737-800NG). Самолёты получались напрямую с завода Boeing в моноклассной компоновке на 189 пассажиров. Однако 3 августа 2014 года европейские и американские контрагенты компании — лизингодатели, страховщики и компании предоставляющие техобслуживание заявили об аннулировании договоров, что привело к остановке деятельности компании.

Флот авиакомпании Добролёт

Тип самолёта	Количество	Заказано	Число мест		Примечания
			Y</abbr>	Всего
Boeing 737-800	2	16	189	189	Переданы авиакомпании «Победа»
Sukhoi Superjet 100	1	0	98	98
Всего	3	16

</center>

При этом, включённый в сертификат эксплуатанта авиакомпании самолёт Sukhoi Superjet 100 за время её работы так и не совершил ни одного полёта.

6 августа глава компании Андрей Калмыков сообщил о подписании прямого соглашения с «Боингом» на поставку 16 самолётов «Боинг-737-800».

Дополнительные услуги

«Добролёт» — классический лоукост-перевозчик. Все дополнительные услуги можно было приобрести только за дополнительную плату. На сайте авиакомпании было возможно:

• выбрать место в салоне самолёта
• произвести оплату багажа
• приобрести страховку
• арендовать автомобиль
• забронировать отель
• приобрести билеты на «Аэроэкспресс».

Преемник

Преемник под брендом «Победа» был основан 16 сентября 2014 года. 11 ноября 2014 началась продажа авиабилетов по шести направлениям: Волгоград, Сочи, Самара, Екатеринбург, Пермь, Тюмень и Белгород. Минимальный тариф в одну сторону составил 999 рублей без учета такс и сборов. Базовый аэропорт — «Внуково».

Напишите отзыв о статье "Добролёт (авиакомпания)"

Примечания

Ссылки

• [www.dobrolet.com/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Добролёт (авиакомпания)

– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.