Добротворский, Леонид Фёдорович

Добротворский Леонид Фёдорович
Дата рождения	13 апреля 1856(1856-04-13)
Дата смерти	21 октября 1915(1915-10-21) (59 лет)
Место смерти	Петроград
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Российский императорский флот
Годы службы	1874-1907
Звание	контр-адмирал
Командовал	командир миноноски "Касатка" (1883-1884) командир 3-й роты крейсера «Адмирал Нахимов» (1885-1891) командир 1-й роты 6-го флотского экипажа по переформированию экипажей (1891-1892) командир миноносца «Моозунд» (1892-1893) командир парохода «Лейтенант Овцын» (1893-1894) командир минного транспорта «Амур» (1898-1900) командир канонерской лодки «Гиляк» (1900-1901) командир крейсера «Дмитрий Донской» (1902-1903) командир крейсера «Олег» (1904-1907)
Сражения/войны	Цусимское сражение
Награды и премии

Леонид Фёдорович (Теодорович) Добротворский (13 апреля 1856 — 21 октября 1915, Петроград) — русский контр-адмирал, участник Цусимского похода и сражения.

Биография

Сын надворного советника.

• 12 сентября 1873 — Поступил в Морское училище.
• 1 мая 1874 — Поступил на действительную службу.
• 30 апреля 1877 — Гардемарин.
• 20 мая 1877 — Приписан к 6-му флотскому экипажу.
• 27 марта 1878 — Назначен в команду капитан-лейтенанта Грипенберга, отправляющуюся на пароходе «Цимбрия» в Северную Америку для комплектования закупленных в США крейсеров.
• 15 января 1879 — Мичман (старшинство 30.08.1878).
• 25 февраля 1879 — Вернулся в Россию.
• 8 марта 1879 — Флаг-офицер 1-го отряда миноносок с переводом в 1-й флотский экипаж.
• 13 сентября 1879 — 28 февраля 1880 — Обязательный слушатель минного офицерского класса.
• Март 1880 — Ревизор клипера «Изумруд» с переводом в 6-й флотский экипаж.
• 31 октября 1881 — И. д. командира 3-й роты клипера «Изумруд».
• 10 мая 1882 — Переведен в 7-й флотский экипаж с оставлением в должности.
• 24 сентября 1882 — На два года прикомандирован к главной физической обсерватории с причислением для довольствия к 8-му флотскому экипажу.
• 1 января 1883 — Лейтенант.
• Январь 1883 — Откомандирован от главной физической обсерватории к Гидрографическому департаменту.
• 12 апреля 1883 — Командир миноноски «Касатка» с оставлением в составе практической эскадры.
• 14 мая 1883 — Откомандирован из состава Гидрографического департамента в состав 7-го флотского экипажа.
• 27 октября 1883 — Прикомандирован к учебному отделу Морского Технического Комитета, с довольствием по 8-му флотскому экипажу.
• 26 марта 1884 — Уволен со службы приказом № 165 по Морскому Ведомству.
• 27 декабря 1884 — Вновь принят на службу.
• 30 декабря 1884 — Причислен к 8-му флотскому экипажу.
• 23 апреля 1885 — Заведующий миноноской в распоряжении контр-адмирала Новикова.
• 12 декабря 1885 — Командир 3-й роты крейсера «Адмирал Нахимов».
• 1 октября 1891 — Командир 1-й роты 6-го флотского экипажа по переформированию экипажей.
• 28 мая 1892 — Врид командира канонерской лодки «Бурун».
• 28 июля 1892 — Командир миноносца «Моозунд» с переводом в состав 13-го флотского экипажа.
• Май 1893 — Командирован в Англию с целью наблюдения за изготовлением судов экспедиции в устье реки Енисей.
• 5 июля 1893 — Начальник экспедиции и командир парохода «Лейтенант Овцын».
• 18 октября 1893 — Капитан 2-го ранга «за отличие».
• 26 марта 1894 — Старший офицер эскадренного броненосца «Сисой Великий».
• Март 1895 — Старший офицер эскадренного броненосца «Наварин».
• 11 сентября 1895 — Старший офицер крейсера «Владимир Мономах».
• 5 февраля 1896 — Старший офицер крейсера «Адмирал Нахимов».
• 22 июня 1896 — Командир минного транспорта «Амур».
• 20 сентября 1900 — Командир канонерской лодки «Гиляк».
• 1 января 1901 — Переведен вместе с канонерской лодкой в Сибирский флотский экипаж.
• Стационерная служба в Таку.
• 28 мая 1901 — Комендант Таку.
• 1901 — Капитан 1-го ранга.
• 17 декабря 1901 — Переведен на Балтийский флот, причислен к 14-му флотскому экипажу.
• Октябрь 1902 — Командир крейсера «Дмитрий Донской».
• 1903 — Окончил Военно-морскую академию.
• 20 мая 1903 — 5 сентября 1903 — Временно заведующий 9-м флотским экипажем.
• 1903 — В ходе военно-штабной игры «Война с Японией» играл за командующего 1-й Тихоокеанской эскадрой.
• В конце 1903 г. командуя крейсером «Дмитрий Донской» назначен в отряд судов контр-адмирала А. А. Вирениуса, направляющийся на Дальний Восток на пополнение 1-й Тихоокеанской эскадры. Узнав о начале войны с японцами у берегов Джибути, без санкции командования приступил к перехвату торговых судов в Красном море, шедших в Японию с военными грузами, но получил из Главного морского штаба категорическое предписание освободить задержанные суда.
• Апрель 1904 — Командир крейсера «Олег».
• Участвовал в Цусимском сражении. Вместе с крейсером интернирован в Маниле (Филиппины).
• 5 декабря 1905 — Причислен к 17-му флотскому экипажу.
• 4 ноября 1906 — Причислен ко 2-му флотскому экипажу.
• 24 сентября 1907 — Член аттестационной комиссии.
• 25 сентября 1907 — Член комиссии по пересмотру существующих положений по снабжению команд ручным огнестрельным оружием.
• 17 декабря 1907 — Отчислен от командования крейсером «Олег».
• 14 июля 1907 — Произведен в контр-адмиралы, с увольнением со службы с мундиром и пенсией.
• С 1909 года по 1912 год — начальник Срочного казенного пароходства на реке Енисей.
• 21 апреля 1914 — Высочайшим приказом лишен права на ношение мундира «за подвержение в публичных собраниях и в отдельных брошюрах в высшей степени неприличной критике флота и Морского ведомства».

С 1899 г. являлся фанатичным сторонником развития подводных лодок, выступал со статьями о подводном плавании в газете «Новое время» (под псевдонимом Nauta). Считал, что у России есть уникальный шанс воссоздать мощь императорского российского флота на альтернативной технической основе — подводном флоте.

Участие в кружке кронштадтских офицеров

В 1880 г. «Народной волей» было решено налаживать связи с военнослужащими с целью разложения и деморализации войск как наиболее крупной силы правительства. Для этой цели был образован центральный военный кружок (А. И. Желябов, Колодкевич, Суханов, Штромберг). Для выявления и фильтрации сторонников среди военных ими были организованы частные офицерские кружки, тесно связанные с центральным кружком. Их руководством занимались Желябов, Н.Кибальчич, Завалишин, технической организационной деятельностью заведывали лейтенант Суханов, Штромберг и поручик Рогачев. В конце 1880 г. Суханов образовал кружок из 10 офицеров в Кронштадте (т. н. «кружок кронштадтских офицеров»), в котором шел обмен нелегальной литературой и деньгами на внутренние нужды. На заседаниях кружка морских офицеров зимы 1880-81 гг. выступали известные революционеры А. И. Желябов и В.Фигнер, произносили речи о необходимости убийства Александра II. В этот кружок и вошел молодой лейтенант Л. Ф. Добротворский. В членах «кружка кронштадтских офицеров» также побывали будущие командиры броненосцев 2-й Тихоокеанской эскадры «Бородино» и Орел" П. И. Серебренников и Н. В. Юнг.

Однако, к лету 1882 г., в виду возможного разоблачения и из-за разгрома исполнительного комитета партии «Народная Воля», деятельность кружка была преостановлена, вместе с чем прекратилась политическая активность Л. Ф. Добротворского.

После громкого цареубийства 1 марта 1881 г. Департамент полиции вел разработку народовольцев и около народовольческих сообществ по всей России. В начале 1883 г. был накрыт кружок военных в г. Одессе, во время следствия всплыла информация и о петербургских военных кружках. Дополнительным материалом служила также информация по делу В.Фигнер В 1883 г. по Высочайшему повелению для этой цели был образованно дознание при Санкт-петербургском жандармском управлении, возглавляемое генерал-майором Середой..

В числе других членов бывшего кружка, Добротворский был арестован 21 марта и доставлен в Трубецком бастионе Петропавловской крепости, где просидел 2,5 месяца с 21 марта по 5 июня 1884 г., затем (в связи с отсутствием явных улик при обыске), переведен в предварительное заключение..

По показаниям самого Л. Ф. Добротворского, а также других привлеченных к делу свидетелей, его деятельность в кружке заключалась лишь в уплате членских взносов, переписки для гектографа листовки «К военным Кронштадта», а также привозом из Москвы 100 экземпляров газеты «Народная Воля» весной 1882 г. В поездку, по словам Добротворского, он: «взял с собой револьвер, чтобы совершить самоубийство при попытке ареста»..

В заключении Л. Ф. Добротворский пошел на сотрудничество со следствием, в связи с чем 17 декабря 1884 г. Всемилостивейшее прощен и восстановлен на морской службе Высочайшим приказом по флоту 27 декабря 1884..

Отличия

• Орден Святого Станислава III степени (1.1.1890).
• Золотой жетон в память о плаванье в эскадре под флагом Его Императорского Высочества Великого Князя наследника цесаревича Николая Александровича в 1890—1891 годах (28.2.1893).
• Серебряная медаль «В память царствования императора Александра III» на ленте ордена Святого Александра Невского (26.2.1896).
• Орден Святой Анны III степени (6.12.1896).
• Благодарность «за энергичные меры при съёмке с рифа» миноносца № 211 (17.4.1901).
• Благодарность за энергичные действия по снятию с мели эсминца «Блестящий» (13.2.1904).
• Тунисский орден Ништан-Ифтикар большого офицерского креста (8.4.1904).
• Орден Святого Владимира IV степени с бантом (22.9.1904) «за 20 успешно проведенных шестимесячных компаний».
• Орден Святой Анны II степени с мечами (18.6.1907) «за отличие оказанное в боях против неприятеля в минувшую войны».
• Светло-бронзовая медаль «В память русско-японской войны» на соединенной Александровской и Георгиевской лентах (25.9.1907).

Семейное положение

• Супруга: германская подданная Цванцигер.
• Дети:
  • Евгения (21.7.1884)
  • Ксения (26.7.1895)
  • Татьяна (21.8.1899).

Сочинения

1. Добротворский Л. Ф. Какой флот необходим России. СПб., Изд. А.Суворина, 1904.
2. Добротворский Л. Ф. Морские разговоры. СПб., Изд. А.Суворина, 1905.
3. Добротворский Л. Ф. Уроки морской войны. Кронштадт, Тип. Газ. «Котлин», 1907.
4. Добротворский Л. Ф. Минный и «слепой» линейный флот. СПб., Тип. А.Суворина, 1908.
5. Добротворский Л. Ф. Явные противоречия в судостроительной программе. СПб. Б.г. [1912].
6. Добротворский Л. Ф. Морские ошибки загубят нас. СПб., 1912.

Ссылки

• Семенов-Тян-Шанский А. П. Памяти Л. Ф. Добротворского, контр-адмирала в отставке. — Пг., «Исторический Вестник», 1916. № 1.
• Чегодаев-Саконский А. П. [militera.lib.ru/memo/russian/chegodaev_sakonsky_ap/07.html На «Алмазе» (от Либавы через Цусиму — во Владивосток)]. — СПб.: Издатель М. А. Леонов, 2004.
• [www.hrono.ru/biograf/bio_d/dobrotvorsky.html Хронос]
• [www.polarpost.ru/f/viewtopic.php?id=875 Экспедиция Л. Ф. Добротворского 1893.]
• [militera.lib.ru/h/bykov_pd/08.jpg Фото]

Отрывок, характеризующий Добротворский, Леонид Фёдорович

– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.