Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён
| Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Виктор Косых |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
74 мин. |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён» — советский комедийный художественный фильм, снятый режиссёром Элемом Климовым на киностудии «Мосфильм» в 1964 году. Премьера состоялась 9 октября 1964 года. Дебют Элема Климова в полнометражном кино.
Фильм отличается юмором, специфичным для пионерских лагерей, составлявшим значительную часть культурного воспитания советских детей, а также полон социальной сатиры на особенности хрущёвской эпохи и жизнь в СССР в целом.
Содержание
История создания
Съёмки фильма проходили летом 1963 года в посёлке Новомихайловский Туапсинского района Краснодарского края в пионерском лагере ЦК ВЛКСМ «Орлёнок», а также в Ростове-на-Дону в пионерском лагере «Саркисова щель» завода «Красный Аксай». Пионерлагерь «Саркисова щель», в котором были сняты основные киносюжеты фильма, после съёмок стал называться «Золотой берег». Съёмки кинофильма проводились и в пионерском лагере, принадлежавшем тресту «Воркутауголь», расположенном в микрорайоне Алексин-Бор города Алексин Тульской области. В 1970-е годы на его территории были построены новые корпуса, и от прежнего лагеря ничего не сохранилось.
Съёмки фильма продолжались четыре с половиной месяца.
Перед выходом на экраны его просматривал худсовет. Режиссёр вспоминал: «Весь фильм стояла гробовая тишина, даже на тех моментах, которые я считал очень смешными, раздавались жиденькие одиночные „хи-хи“. Естественно, он думал, что картина с треском провалилась. Лента закончилась, и в такой же гробовой тишине „товарищи“ покинули кинозал. Лишь один человек подошёл и полушёпотом сказал: „Потрясающе смешно, старик!“. Но руки не подал и так же тихо вышел». Фильм немедленно «положили на полку», в частности худсовет охарактеризовал финал, как издевательство над «кукурузной программой», в то время активно продвигавшейся Хрущёвым, а сцена торжественных похорон бабушки вызвала отдельное негодование, так как на похоронном портрете бабушка похожа на самого Хрущева.
Из воспоминаний Элема Климова: «…Буквально за несколько дней до 1 Мая кто-то сумел уговорить Хрущёва посмотреть „Добро пожаловать…“ (а руководители смотрели фильмы только на своих дачах, с родственниками). И Хрущёв смеялся, он был довольно простодушный человек, а потом спросил: „А чего вы этот фильм держите? Смешно ведь, пускайте в прокат“. Всё: антихрущевский фильм разрешил сам Хрущёв!»[1].
Фильм Климова вышел на экраны страны 9 октября 1964 года, а «Постановление Пленума ЦК КПСС о снятии Н. С. Хрущева» было принято 14 октября 1964 года.
Сюжет
Действие фильма происходит в пионерском лагере, которым управляет товарищ Дынин — очень требовательный и пунктуальный человек. Он исключает из лагеря пионера Костю Иночкина, потому что тот самовольно переплыл реку и оказался на запретной для посещений территории. Для Дынина это весомый повод: лагерный медперсонал в заботе о здоровье подопечных считают ту территорию антисанитарной, кроме того, поступок Иночкина служит дурным примером для других детей. Завхоз лагеря отвозит Костю на железнодорожную станцию и оставляет там, думая, что он самостоятельно сядет на поезд. В ожидании поезда Костя представляет реакцию своей бабушки, когда он неожиданно из лагеря вернётся домой. Напуганный своими мыслями, он не садится в электричку и ночью тайком возвращается в лагерь, где «переходит на нелегальное положение», спрятавшись под сценой-трибуной на центральной площади лагеря.
Утром друзья случайно находят его и начинают тайно помогать, таская из столовой еду. Но близится родительский день, на который приедет бабушка, и поэтому скрыть его исключение из лагеря не получится. Друзья Кости предпринимают неудачную попытку отменить родительский день, сымитировав эпидемию. Пионеры всё рассказывают вожатой Вале. Вместе с физруком и завхозом они тайно от Дынина обсуждают, что делать Косте. Во время парада-карнавала масок в лагерь торжественно въезжает комбайн с маской-кукурузой — царицей полей. Все понимают, что первую премию получит именно маска кукурузы, под которой, скорее всего, прячется племянница «большого начальника» товарища Митрофанова, но когда маску просят открыться, все видят, что в ней спрятан Костя. Товарищ Митрофанов открывает веселый праздник, а Дынин покидает лагерь.
В ролях
- Витя Косых — Костя Иночкин
- Евгений Евстигнеев — товарищ Дынин, начальник пионерского лагеря
- Арина Алейникова — пионервожатая Валя
- Илья Рутберг — физрук
- Лидия Смирнова — докторша
- Алексей Смирнов — завхоз пионерского лагеря
- Юра Бондаренко — Веня, барабанщик
- Лида Волкова — Лера, скромная пионерка с косичками
- Борис Демб — Дима, мастер гипноза
- Серёжа Кокорев — Шарафутдинов
- Игорь Крюков — Марат
- Саша Машовец — Алик
- Таня Прохорова — Митрофанова
- Люда Смеян — Неля, танцующая чарлстон
- Слава Царёв — мальчик с сачком
- Татьяна Барышева — повариха
- Екатерина Мазурова — бабушка Кости
- Виктор Уральский — товарищ Митрофанов
- Нина Шацкая — пионервожатая
- Саша Живейнов
- Алик Миниович — мальчик-скрипач
- Серёжа Шаппу — мальчик-скрипач
- Саша Байков — мальчик-контрабасист
- Дая Смирнова — нянечка
- Виктор Маркин — «Ребята, а кому торт дадут?»
- Владимир Широков — мальчик, который бил указателем поросенка
Съёмочная группа
- Авторы сценария — Семён Лунгин, Илья Нусинов
- Режиссёр-постановщик — Элем Климов
- Главный оператор — Анатолий Кузнецов
- Художники — Владимир Камский, Борис Бланк
- Второй режиссёр — Карл Гаккель
- Композиторы — Игорь Якушенко, Микаэл Таривердиев
- Звукооператор — Виктор Зорин
- Государственный симфонический оркестр кинематографии СССР
- Дирижёр — Эмин Хачатурян
- Оператор — Михаил Коропцов
- Комбинированные съёмки:
- Оператор — Игорь Фелицын
- Художник — Н. Звонарёв
- Костюмы — Л. Ряшенцева
- Грим — Людмилы Баскаковой
- Монтаж — Антонины Камагоровой
- Редакторы — Наталия Лозинская, Н. Рудакова
- Директор картины — Г. Лукин
Музыкальная тема в фильме — П. И. Чайковский, «Сентиментальный вальс».
Награды
- Специальный приз на фестивале фильмов для молодёжи (Канны, 1966)
- Премия жюри фестиваля и премия жюри родителей на Кинофестивале «Международная встреча фильмов для молодежи» 1967 года в Каннах.
Издание на видео
В 1980-е годы «Видеопрограмма Госкино СССР» начала выпускать фильм на видеокассетах. В 1990 году выпущен кинообъединением «Крупный план» на видеокассетах.
В конце 2003 года фильм выпущен на DVD компанией «Крупный план» с полной реставрацией в хорошем качестве изображения и звука, в сигналах Dolby Digital 5.1 и 1.0, с дополнениями фильмографии и «До и после реставрации».
Напишите отзыв о статье "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён"
Примечания
- ↑ Элем Климов: «Я изобрел летающий стул» «СК — Новости» № 6 (248) от 17.06.2008 г., № 7 (249) от 18.07.2008 г.
Ссылки
- [cinema.mosfilm.ru/films/film/1960-1969/dobro-pojalovat-ili-postoronnim-vhod-vospreschen/ «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён»] на официальном сайте «Мосфильма»
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=1790 «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
- [2003.novayagazeta.ru/nomer/2003/81n/n81n-s35.shtml Рассказ Элема Климова о фильме].
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
