Добрынин, Георгий Прокопьевич

Георгий Прокопьевич Добрынин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Начальник ГУЛАГ МВД
2 сентября 1947 года — 31 января 1951 года
Предшественник:	Виктор Григорьевич Наседкин
Преемник:	Иван Ильич Долгих
Рождение:	1907(1907) Саратов, Российская Империя
Смерть:	1977(1977) Москва, СССР
Военная служба
Годы службы:	1928—1962
Принадлежность:	СССР СССР
Звание:
Сражения:	Великая Отечественная война
Награды:

Гео́ргий Проко́пьевич Добры́нин (1907 год, Саратов — май 1977 года, Москва) — советский генерал-лейтенант. Один из руководителей ГУЛага.

Биография

Георгий Прокопьевич Добрынин родился в 1907 году в Саратове в семье рабочего.

С 1925 по 1928 годы Добрынин служил в рядах РККА: С августа 1925 года Георгий Добрынин учился в Саратовской пехотной школе, а с августа 1927 по сентябрь 1928 года — в Ульяновской пехотной школе.

В марте 1930 года вступил в ВКП(б).

В 1928 году Добрынин поступил на службу в войска ОГПУ в Казани. 7 октября был назначен командиром взвода 25-го полка ОГПУ, в марте 1930 года — 32-го отдельного дивизиона, в марте 1932 года — вновь 25-го полка, а с декабря командовал взводом ОГПУ в городе Зеленодольск, в декабре 1933 года — дивизионом 25-го полка. 4 августа 1934 года назначен командиром дивизиона 192-го полка внутренней охраны НКВД.

В январе 1939 года Георгий Добрынин закончил Военную Академию им. М. В. Фрунзе, после окончания которой работал в системе исправительно-трудовых лагерей НКВД, а затем МВД СССР.

С 7 марта 1939 по 15 мая 1943 года работал заместителем начальника Главного управления ИТЛ НКВД СССР: до мая 1939 года — начальником отдела охраны, с мая 1939 по март 1941 года — начальником Управления ВОХР ГУЛаг НКВД СССР, а с марта 1941 по май 1943 года — начальником Управления охраны и режима ГУЛаг НКВД СССР.

13 октября 1941 года Георгий Добрынин был назначен на должность начальника Калининского сектора охраны НКВД Московской зоны обороны. С сентября 1942 года находился в действующей армии, принимал участие в обороне Кавказа.

С 15 мая 1943 по 2 сентября 1947 года работал первым заместителем начальника Главного управления ИТЛ НКВД — МВД СССР. С апреля по май 1944 года был начальником 6-го оперсектора в Евпатории, где руководил выселением из Крыма, а с сентября 1944 года — начальником Аспиндзского оперсектора по переселению из пограничных районов Грузии.

С мая по 2 августа 1945 года Георгий Добрынин находился в командировке в Германии, где работал начальником Оперсектора НКВД земли Мекленбург-Западная Померания. 2 сентября 1947 года был назначен на должность начальника Главного управления ИТЛ МВД СССР, в которой проработал до 31 января 1951 года, когда был переведен на должность заместителя начальника Управления войск МВД по охране особо важных объектов промышленности и железных дорог

С 11 августа 1951 по 4 января 1952 года исполнял обязанности начальника Управления войск МВД по охране особо важных объектов промышленности и железных дорог, а с 4 января по 12 сентября 1952 года работал начальником Главной инспекции ВОХР 1-й категории МВД СССР, одновременно с 19 марта — уполномоченным МВД СССР по управлению строительства Волго-Донского канала.

С 12 сентября 1952 по 12 марта 1953 г. — исполняющий обязанности начальника, а с 18 ноября 1952 года — начальник Главного управления МГБ СССР по контролю и инспектированию ведомственной охраны.

12 марта 1953 года Добрынин был назначен на должность начальника отдела МВД СССР по контролю и инспектированию ведомственной охраны, на которой проработал до 30 марта 1954 года, когда был переведён на должность начальника 7-го Управления КГБ при СМ СССР (наружное наблюдение и охрана дипломатического корпуса).

С апреля 1959 по январь 1962 года работал старшим советником и консультантом КГБ при МВД Монголии.

Георгий Прокопьевич Добрынин ушёл в отставку по болезни в июле 1962 года. Жил в Москве, где и умер мае 1977 года.

Звания

• Старший лейтенант (14 июля 1936)
• капитан (11 апреля 1938)
• Майор (1939)
• Майор Госбезопасности (7 июня 1939)
• Комиссар Госбезопасности (14 февраля 1943)
• Генерал-майор (9 июля 1945)
• Генерал-лейтенант (18 февраля 1958)

Награды

• Орден Ленина (30 января 1951)
• 2 ордена Красного Знамени (14 апреля 1943, 10 декабря 1945)
• Орден Суворова II степени (8 марта 1944)
• 2 ордена Отечественной войны I степени (7 июля 1944, 3 декабря 1944)
• Орден Трудового Красного Знамени (29 октября 1949)
• 4 ордена Красной Звезды (25 апреля 1942, 3 ноября 1944, 8 февраля 1949, 19 сентября 1952)
• Нагрудный знак «Заслуженный работник НКВД» (№ 000664, 4 февраля 1942)
• Нагрудный знак «Почетный сотрудник госбезопасности» (23 декабря 1957)
• Монгольский орден «Полярная Звезда»
• 13 медалей

Литература

• Петров Н. В. Кто руководил органами госбезопасности, 1941–1954: Справочник. — М.: Общество «Мемориал», «Звенья», 2010. — 1008 с. — 900 экз. — ISBN 5-7870-0109-9.
• Петров Н. В. [dare.uva.nl/document/106770 Сталин и органы НКВД–МГБ в советизации стран Центральной и Восточной Европы, 1945–1953]. — 2008. — С. 72, 73, 76, 288. — 328 с.

Ссылки

• [www.alexanderyakovlev.org/almanah/almanah-dict-bio/60430/4 Альманах «Россия. XX век»]
• [rosgenea.ru/?alf=5&page=2&serchcatal=%C4%EE%E1%F0%FB%ED%E8%ED&radiobutton=4 Центр генеалогических исследований]

Отрывок, характеризующий Добрынин, Георгий Прокопьевич

– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.