Добрыня Никитич и Змей Горыныч
Поделись знанием:
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.
Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
- Эта статья о мультфильме 2006 года; о мультфильме 1965 года см. Добрыня Никитич (мультфильм)
| Добрыня Никитич и Змей Горыныч | |
 | |
| Приквелы | |
|---|---|
| Сиквелы | |
| Режиссёр | |
| Автор сценария |
Александр Боярский |
| Роли озвучивали |
Валерий Соловьёв |
| Композитор |
Валентин Васенков |
| Мультипликаторы |
Ольга Овинникова |
| Студия | |
| Страна | |
| Длительность |
69 минут |
| Премьера |
16 марта 2006 |
| IMDb | |
| BCdb |
[www.bcdb.com/bcdb/cartoon.cgi?film=www.bcdb.com/cartoon/89738-Dobrynya_Nikitich_i_Zmey_Gorynych.html подробнее] |
| Аниматор.ру |
[www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=6899 ID 6899] |
«Добрыня Никитич и Змей Горыныч» — полнометражный мультфильм студии «Мельница» и второй мультфильм цикла «Три богатыря». Премьера состоялась 16 марта 2006 года.
С января 2011 года мультфильм лицензионно издается на DVD компанией «Мистерия звука». Также появляется игра по мотивам мультфильма фирмы 1C.
Содержание
Сюжет
Князь Киевский случайно узнаёт, что его племянница Забава влюбилась в простого гонца Елисея и намерена сбежать с ним. Недовольный этим князь решает отправить Елисея на задание, а Забаву выдать замуж. Он велит Елисею доставить богатырю Добрыне Никитичу приказ — собрать дань с крымского хана Бекета. К большому неудовольствию Добрыни, в приказе содержится княжеское указание взять в помощники Елисея. Сам князь тем временем пытается выдать Забаву замуж, однако той не нравится ни один из кандидатов. Тем временем Добрыня с боем собирает дань с хана и спасает ранее взятого в плен Елисея.
Тем временем к князю приходит знатный купец Колыван — мастер в азартных играх, который предлагает князю выдать за него Забаву, взамен обещая простить крупный денежный долг на сорок тысяч. Князь нехотя соглашается, и тогда Колыван с помощью одного из своих должников, трёхголового Змея Горыныча, устраивает похищение Забавы и прячет её в своей деревне. Вернувшись в Киев, Добрыня и Елисей застают князя и его бояр плачущими по пропавшей княжне. Для Добрыни становится шоком, когда он узнаёт, что похититель — Змей Горыныч, ведь тот его лучший друг. Однако в ответ на предложение Добрыни отправиться на поиски князь отправляет Добрыню в отпуск, но Добрыня и Елисей, ослушавшись приказа, на найденном верблюде отправляются к Змею.
Колыван тем временем объявляет себя спасителем Забавы и решает на ней жениться, однако та отвергает его. Тогда Колыван отводит Забаву на Кудыкину гору — к своей должнице Бабе-Яге и требует, чтобы та приворожила Забаву. Добрыня и Елисей же приезжают к Горынычу, и тот заявляет, что не причастен к похищению княжны. Однако той же ночью, испытывая вину перед Добрыней за то, что провёл его, Горыныч решает вернуть Забаву и отправляется на поиски Колывана, оставив объяснительную записку. Но Колыван с помощью избушки Бабы-Яги на огромных ножках одолевает Горыныча и прячет его с Забавой в чулане.
На следующее утро Елисей находит записку и рассказывает о ней Добрыне. Последний сильно разочарован обманом друга. Можно сказать, рассержен. Вместе с Елисеем они отправляются на поиски Колывана. Тем временем князь, узнав про отъезд Добрыни, пишет письмо Колывану, и тот просит Бабу-Ягу извести богатыря, однако ни одно её заклинание не может сломить крепкий дух Добрыни. Тогда Колыван приказывает хану Бекету, также одному из его должников, разделаться с богатырём. Тот берёт в плен Елисея, однако Добрыня спасает его и узнаёт от хана, что Колыван прячется на Кудыкиной горе. Забава и Горыныч сбегают из избушки, но Горыныч, не умеющий летать, начинает тонуть в болоте.
Подоспевшие Добрыня с Елисеем спасают его. Тогда Баба-Яга, вызвав тёмную силу, атакует героев. Добрыня после длительного боя одолевает Ягу. Колыван пытается сбежать, но Добрыня его ловит и предлагает решить, что с ним делать. Пока они совещаются, Колыван сбегает. Но сам он им не понадобился. Достаточно просто уничтожить все долговые расписки злодея. Добрыня, Горыныч, Елисей и Забава возвращаются домой. По пути Горыныч, вновь научившийся летать, улетает, а Добрыня, Елисей и Забава возвращаются в Киев. Князь очень рад видеть племянницу, однако всё равно против её брака с Елисеем. Однако Добрыня уговаривает князя изменить решение, после чего Елисей и Забава устраивают пышную свадьбу.
Персонажи
- Добрыня Никитич — богатырь и протагонист фильма. Мудрый и сильный, но строгий. Состоит на дружеской ноге с Горынычем, несёт пограничную службу. Поначалу он несколько презирал Елисея, но все же привязался к нему по-своему. Именно Добрыня помог своему молодому другу жениться на Забаве.
- Елисей — дейтерагонист, молодой гонец, мечтающий о подвигах. Очень худ, довольно высок, но нескладен. Вероятно, ему не более двадцати. По характеру порывист и довольно даже смел, однако в реальном бою вечно попадает впросак. При каждой попытке совершить подвиг он попадает в плен, и Добрыне приходится вызволять его. Влюблён в Забаву; женился на ней. Он зовёт себя Елисеем Силовичем.
- Забава Путятична — княжна и любимая племянница князя Киевского. Желает выйти замуж по любви. Жених ее — гонец Елисей. Забава боевая, весьма сильная и умная девушка, но склонна к романтике. Сдружилась с Змеем Горынычем в плену у Бабы Яги.
- Князь Киевский — хитёр, жаден и при этом трусоват. Первый должник Колывана. Не хотел, чтобы Забава вышла замуж по любви, а продал её Колывану за 40 тысяч, как крестьянку. В конце фильма он согласился на ее брак с Елисеем и оженил их.
- Змей Горыныч — один из главных героев. Врёт, не задумываясь о последствиях. Немного глуповатый, но весёлый и гостеприимный. В отличие от сказок, в мультфильме является положительным героем, хоть и вызывает часто подозрения. Второй должник Колывана. У каждой из его голов один голос (то есть в разных интонациях). Голова слева (от второго лица) говорит тонким голосом, центральная — басом, а голова справа имеет голос средней тональности. Горыныч — лучший друг Добрыни. Летать не умел, но научился.
- Колыван — знатный купец и главный антагонист фильма. Отлично играет в лото, благодаря чему имеет много должников, которыми пользуется в корыстных целях. Любит пряники, но другие не любят их. Умён, коварен и труслив. В конце мультфильма избежал казни (или прощения), ускользнув от героев. Также присутствует в одном из последующих фильмов.
- Баба-Яга — потомственная ведьма в шестом поколении. Корыстолюбивая, но не такая злая, как в сказках. Живёт в избушке на курьих ножках в болотистой местности на Кудыкиной Горе, где небо всегда зелёное. Третья должница Колывана. Сначала хотела иметь дачу под Киевом, но после того как увидела, как Змей Горыныч летает, поняла, что умеет улучшать экологию окружающей среды. Мало того, когда Добрыня победил Колывана, Баба-Яга решила, что останется жить на Кудыкиной Горе. Как и Колыван, присутствует в последующих фильмах.
- Настасья Филипповна — жена Добрыни и настоящая русская женщина. Хозяйственная, но очень ревнивая, так как негативно относится к его постоянным уездам из дома на службу и подвиги. Угрожает то и дело Добрыне переездом к маме.
- Бекет — крымский хан и вождь кочевников-тюрок. Очень боится Добрыни, хотя мечтает его победить. Пытался убить Елисея и также побить своим войском Добрыню, но тот разбил его войско и по приказу князя забрал почти всё, что было у Бекета, за исключением статуэтки Оскар (которую Бекет успел выхватить). Четвёртый должник Колывана.
Роли озвучивали
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Валерий Соловьёв | Добрыня Никитич |
| Юрий Тарасов | Елисей |
| Екатерина Гороховская | Забава Путятична, сплетница |
| Олег Куликович | Змей Горыныч, один из тюрок, слуга Колывана |
| Андрей Толубеев | Колыван |
| Наталья Данилова | Баба Яга |
| Елена Шульман | Настасья Филипповна, жена Добрыни Никитича, 2 сплетницы, старушка, увидевшая Змея Горыныча |
| Анатолий Петров | Бекет, крымский хан |
| Михаил Черняк | рассказчик |
Исполнители песен
- Екатерина Гороховская
- Ярослава Захарова
- Ольга Яковель
- Алексей Грищенко
- Роман Козелько
- Пётр Захаров
Съёмочная группа
- Авторы сценария: Александр Боярский, Илья Максимов, Максим Свешников
- Режиссёр: Илья Максимов
- Художник-постановщик: Ольга Альтапова-Овинникова
- Композитор: Валентин Васенков
- Звукорежиссёр: Владимир Голоунин
Факты
- В шатре хана висит портрет Тугарина Змея из предыдущего мультфильма про Алёшу Поповича.
- В мультфильме можно заметить отсылки к некоторым художественным фильмам. В одной из сцен, сообщая о похищении Забавы, князь говорит Добрыне: «А тебя, Добрыня, я попрошу остаться» (отсылка к фразе Мюллера из телесериала «17 мгновений весны»). В другой сцене Добрыня спрашивает у Горыныча: «В чём сила, брат?» (цитата Данилы Багрова из фильма Алексея Балабанова «Брат 2»). Также в одной из сцен Колыван говорит верблюду Добрыни: «А теперь — горбатый! Я сказал: горбатый!» (отсылка к фразе Глеба Жеглова в сериале «Место встречи изменить нельзя»). Также можно обратить внимание и на боевые сцены: они все являются отсылкой к фильмам «Матрица» и «Матрица: Перезагрузка».
- Забава во всех сценах мультфильма изображена с двумя косами. Однако по русской традиции девушка, которая ни разу не была замужем, носила только одну косу. Две косы носили женщины замужние. Жена Добрыни, наоборот, изображена с одной косой, тогда как кос должно быть две.
- Когда Добрыня уезжал с данью, хан Бекет выхватил премию «Оскар».
- На постере мультфильма Елисей изображён в синем кафтане, а в самом мультфильме он в красном.
- Если покадрово просмотреть финальную сцену мультфильма, где камера с большой скоростью проезжает по свадебному столу, то можно заметить 25 кадр, где четыре мультипликационных персонажа изображены с человеческими головами.
- Это второй мультфильм из «Богатырей», который в кино был выпущен не перед Новым Годом.
Напишите отзыв о статье "Добрыня Никитич и Змей Горыныч"
Литература
- Добрыня Никитич и Змей Горыныч. — М.: Эгмонт, 2007. — 80 с. — ISBN 5-9539-1026-6 , 978-5-9539-2068-1.[1]
Примечания
- ↑ [www.labirint.ru/books/101004/ Добрыня Никитич и Змей Горыныч (Книга по мультфильму)]
Ссылки
- [3bogatirya.ru/multfilmyi/dobryinya-nikitich-i-zmey-goryinyich/ Сайт мультфильма]
- [melnitsa.com/project/dobrynya_nikinich_i_zmey_gorynych/ Добрыня Никитич и Змей Горыныч] на сайте студии «Мельница» (рус.)
- [anima.at.ua/publ/kompozicija_po_materialam_sozdanija_mf_dobrynja_nikitich_i_zmej_gorynych/1-1-0-28 «Добрыня Никитич и Змей Горыныч»] — на сайте «Фильмы про мультфильмы»
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=13600 «Добрыня Никитич и Змей Горыныч»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
|
||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Добрыня Никитич и Змей Горыныч
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.
Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
