Довгяло, Геннадий Иосифович
Поделись знанием:
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
| Геннадий Иосифович Довгяло | |
| белор. Генадзь Iосiфавiч Даўгяла | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
2 сентября 2002 (67 лет) |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
Геннадий Иосифович Довгяло (белор. Генадзь Iосiфавiч Даўгяла; 1935—2002, Минск) — белорусский историк-востоковед, кандидат исторических наук (1965), доцент.
Содержание
Биография
Родился 1 апреля 1935 года в Минске в семье педагогов. Окончил исторический факультет Белорусского государственного университета (1957). С 1959—1963 г учился в аспирантуре Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР, научный руководитель — доктор исторических наук И. М. Дьяконов. Во время учебы проходил стажировку в Государственном Эрмитаже под руководством академика Б. Б. Пиотровского.
С 1963 г. и до конца жизни преподавал на кафедре истории древнего мира и средних веков исторического факультета БГУ. В 1965 г. защитил кандидатскую диссертацию по теме «Возникновение царской власти у хеттов (на материале хеттских клинописных источников XXII—XVII вв. до н. э.)». В 1973 г. проходил стажировку в московском Институте востоковедения под руководством профессора М. А. Коростовцева.
Скончался 2 сентября 2002 г.
Научная деятельность
Занимался изучением истории хеттов, являлся одним из ведущих советских и мировых специалистов в этой области. Разработал собственную концепцию истории Древнего Востока, нашедшую отражение во всех существующих белорусских учебниках для средней школы, а также в первом в истории Белоруссии учебном пособии для вузов по Древнему Востоку (соавторы Перзашкевич, Прохоров). Один из основателей школы белорусского востоковедения. Автор многочисленных переводов клинописных текстов с хеттского языка, двух ставших классическими монографий, научных статей на русском, немецком и английском языках. Совместно с Федосиком подготовил первые после 1900 г. переиздания на русском языке классических трудов Иосифа Флавия «Иудейская война» и «Иудейские древности». Ссылки на его работы являются обязательными для всех советских и постсоветских вузовских учебников по истории Древнего Востока и трудов по истории хеттов[1].
Библиография
Книги
- Довгяло Г. И. Возникновение царской власти у хеттов. (На материале хеттских клинописных источников XVIII—XII вв. до н. э.). Автореф.дисс. … к.и.н. Мн., 1965.
- Довгяло Г. И. К истории возникновения государства: На материале хеттских клинописных текстов. Мн.: Изд-во БГУ, 1968.
- Довгяло Г. И. Актуальные вопросы научной критики библии : Материал в помощь лектору. Мн., 1976
- Довгяло Г. И. Становление идеологии раннеклассового общества (на материале клинописных текстов). Мн.,1980.
- Предисловие // Иосиф Флавий. Иудейские древности. Т. 1. Мн: Беларусь, 1994.
Учебники и учебные пособия
- История Древнего Востока:Учебное пособие для вузов/Г. И. Довгяло, О. В. Перзашкевич, А. А. Прохоров.-Мн: ТетраСистемс, 2002.
- История цивилизаций древнего мира : Учеб.пособие для 5-го кл. Мн. : Нар.асвета, 1993. (в соавт.)
- Сусветная гісторыя ад старажытных часоў да канца XVIII ст. Вучэбны дапаможнік для вучняў 10 класа. Мн: Народная асвета, 1994. (в соавт.)
- Всемирная история с древнейших времен до конца XVIII в. Учебное пособие для учащихся 10 класса. Мн: Народная асвета, 1994. (в соавт.)
- История древнего мира : Учеб. для 5-го кл. Мн. : Нар. асвета, 1996 (в соавт.)
- История древнего мира : Учеб. для 5-го кл. общеобразоват. шк. Мн. : Нар. асвета, 1998 (в соавт.)
- Всемирная история с древнейших времен до конца XVIII в. Учебник для 10 класса общеобразовательной школы с русским языком обучения; Минск: «Народная асвета», 2000. (в соавт.)
- Сусветная гісторыя ад старажытных часоў да канца XVIII ст. Падручнік для 10 класа агульнаадукацыйнай школы з беларускай мовай навучання. Мінск: «Народная асвета», 2000. (в соавт.)
- История древнего мира : Учеб. пособие для 5-го кл. общеобразоват. шк. с рус. яз. обучения Мн. : «Нар. асвета», 2001. (в соавт.)
- Хрестоматия по истории Древнего мира / Авт.-сост.: Г. И. Довгяло и др.: Пособие для учителей. — Мн. : Бел. Энцыкл., 2001
- История Древнего мира : Учеб. для 4-го кл. общеобразоват. шк. с рус. яз. обучения. Мн. : «Нар. асвета», 2001. (в соавт.)
Научные статьи
- Г. И. Довгяло, О переходе к наследованию царской власти по отцовско-правовому принципу//Советская этнография, № 6, 1963.
- Г. И. Довгяло, О характере наследования царской власти у хеттов в эпоху Древнего царства//Вестник древней истории, № 1, 1964.
- Довгяло Г. И., Прохоров А. А. К вопросу об исторических истоках сюжета белорусской сказки «Мал-Малышок». // Веснiк БДУ. Серыя 3. 1988, № 3.
Напишите отзыв о статье "Довгяло, Геннадий Иосифович"
Примечания
- ↑ Даўгяла Генадзь Іосіфавіч // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. У 6 т. — Т. 3.: Гімназія — Кадэнцыя / Рэдкал.: Г. П. Пашкоў (галоўны рэд.) і інш.; Маст. Э. Э. Жакевіч. — Мінск : БелЭн імя Петруся Броўкі, 1996. — С. 212. (белор.).
Ссылки
- [annals.xlegio.ru/other/djakonov/01.htm Дьяконов И. М. Предыстория армянского народа]
- [www.i-u.ru/biblio/archive/kusishin_ist/06.aspx Кузищин В. И. История Древнего Востока]
- [www.dvkar.com/rus/Suppiluliuma.html КАРПЕНКО И. К. К вопросу об отце Суппилулиумы I и «хурритском» происхождении династии Нового царства]
- [bse.sci-lib.com/article077314.html Дьяконов И. М. Ассирология/БСЭ]
- [annals.xlegio.ru/hetts/menabde/05.htm Менабде Э. А. Хеттское общество. Экономика, собственность, семья и наследование]
Отрывок, характеризующий Довгяло, Геннадий Иосифович
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
