Довидайтис, Пранас

Пранас Довидайтис (лит. Pranas Dovydaitis, 2 декабря 1886, дер. Рункяй, Сувалкская губерния, Царство Польское, Российская империя (ныне — Мариямпольское самоуправление, Литва) — 4 ноября 1942, Свердловск, СССР) — литовский политик и учёный, премьер-министр Литвы с 12 марта по 12 апреля 1919 года.

Биография

Закончил гимназию в Мариамполе и юридический факультет Московского университета, где в 1912 году защитил диссертацию. Вернувшись на родину, редактировал поочередно журналы «Viltis» (Надежда) и «Saulės» (Солнце), где сотрудничал с Антанасом Сметоной. С 1916 года преподает в ковенской гимназии, директором которой стал позднее. В 1918 году избран от христианско-демократической партии в Литовскую Тарибу, вместе с остальными членами которой подписал 16 февраля того же года Акт о независимости Литвы. В следующем году в течение месяца возглавлял правительство страны после отставки Миколаса Слежявичюса.

Затем вернулся к преподавательской деятельности — сперва в гимназии и на высших курсах в Каунасе, а с 1922 года стал профессором философии истории вновь учрежденного Университета Витаутаса Великого. С 1931 года — заместитель председателя редакционной коллегии «Литовской энциклопедии». После включения Литвы в состав СССР сперва уволен, а затем арестован. Убит в тюрьме.

Ссылки

• [www.lrvk.lt/lt/vyriausybe/apie-vyriausybe/ankstesnes-vyriausybes/laikotarpiu-1918-1940/pranas-dovydaitis/ Краткая биография]

Отрывок, характеризующий Довидайтис, Пранас

И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.