Догвилль

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Догвилль
Dogville
Жанр

драма
триллер

Режиссёр

Ларс фон Триер

Продюсер

Вибеке Виндлов

Автор
сценария

Ларс фон Триер

В главных
ролях

Николь Кидман
Пол Беттани
Стеллан Скарсгард
Шивон Феллон
Хлое Севиньи

Кинокомпания

Zentropa Entertainments 8 ApS
Isabella Films International B.V.
Memfis Film International AB
Pain Unlimited GmbH
Sigma Films Ltd.
Slot Machine SARL

Длительность

178 мин.

Бюджет

83 млн крон (10 млн долларов)

Сборы

16 680 836 долл.[1]

Страна

Дания Дания
Швеция Швеция
Великобритания Великобритания
Франция Франция
Германия Германия
Нидерланды Нидерланды

Год

2003

IMDb

ID 0276919

К:Фильмы 2003 года

«До́гвилль» (англ. Dogville) — фильм режиссёра Ларса фон Триера 2003 года. Фильм отличается тем, что в нём почти отсутствуют декорации: границы домов и комнат лишь условно обозначены на полу съёмочной студии. Картина является первой частью трилогии «США — страна возможностей». Продолжением данного фильма является «Мандерлей» (2005). Третья часть должна была называться «Васингтон» (англ. Wasington), однако она так и не была снята[2].





Визуальный ряд

Визуальное решение отличается нарочитой условностью. Действие фактически происходит на театральной сцене: актёры ходят по ровной площадке, почти все декорации заменены изображениями на полу. Улицы обозначаются двумя параллельными линиями с написанным между ними названием улицы, дома — планами домов, кусты крыжовника — силуэтом куста с надписью «куст крыжовника», и даже собака нарисована. Единственными реальными предметами являются несколько дверей, некоторые предметы мебели и автомобили. Над входом в шахту написано Dictum ac factum — в переводе с латыни «Сказано — сделано».

Сюжет

Действие происходит в 1930-е годы.

Догвилль — американский городок с населением 15 взрослых и 7 детей, затерянный где-то в Скалистых горах. В городок ведёт дорога, взбирающаяся по склону, а дальше, кроме гор, ничего нет.

Пролог

В прологе мы встречаем около дюжины жителей города. Все они показаны как хорошие, симпатичные люди с мелкими простительными недостатками. Мы видим городок глазами Тома Эдисона-младшего (Пол Беттани), считающего себя писателем, но ничего ещё не написавшего. Том старается убедить жителей участвовать в регулярных встречах на тему морального перевооружения[en]. Очевидно, что он хочет сменить своего стареющего отца на посту морального и духовного лидера общины.

Глава 1

Том встречает Грейс (Николь Кидман), спасающуюся от гангстеров, которые, по-видимому, стреляли в неё. Грейс, красивая, но скромная девушка, хочет бежать дальше, но Том убеждает её, что дальше по пути — горы, которые очень трудно преодолеть. Во время беседы в городе появляются гангстеры, и Том быстро прячет Грейс в близлежащей шахте. Один из гангстеров спрашивает Тома, не видел ли он девушку. Тот отвечает отрицательно. Гангстер обещает Тому вознаграждение и даёт карточку с номером телефона на случай, если Грейс появится.

На очередной встрече Том использует Грейс как «иллюстрацию», то есть как способ показать горожанам, что они привержены ценностям общины и готовы помочь постороннему. Горожане настроены недоверчиво, и тогда Том предлагает дать Грейс шанс доказать, что она — хороший человек. Грейс дают двухнедельный испытательный срок, в течение которого, как объясняет ей Том после встречи, девушка должна завоевать любовь горожан.

Глава 2

По совету Тома Грейс нанимается выполнять мелкие работы для горожан: разговаривать с одиноким, слепым Джеком Мак-Кеем (Бен Газзара), помогать управляться с магазинчиком, присматривать за детьми Чака и Веры и так далее. После некоторых колебаний жители городка соглашаются принять помощь Грейс, в которой «по-настоящему нет необходимости», но которая всё же делает жизнь в городке лучше. Грейс становится частью общины.

Глава 3

Грейс с радостью выполняет свои обязанности и даже получает небольшую зарплату. У неё появляются друзья, в частности Джек Мак-Кей, слепой, который притворяется зрячим. Грейс удаётся перехитрить Мак-Кея и вынудить его признать, что он слеп. Этим она завоёвывает его уважение. Когда две недели истекают, все голосуют за то, чтобы разрешить ей остаться.

Глава 4

Грейс счастлива, она обожает городок и его жителей. Жители относятся к ней тепло и доброжелательно. Грейс копит деньги и покупает по одной из 7 фарфоровых статуэток, много лет собиравших пыль в витрине городской лавочки. Статуэтки — свидетельство и символ её принадлежности городу.

Прибывает полиция и расклеивает плакаты с надписью «Разыскивается пропавшая без вести» и фотографией Грейс. Откажутся ли горожане сотрудничать с полицией?

Глава 5

Всё продолжается, как раньше, вплоть до празднования Дня независимости. На празднике горожане соглашаются, что городок стал гораздо лучшим местом благодаря Грейс, а Том неуклюже признаётся ей в любви. Грейс отвечает, что тоже любит Тома.

В Догвилль опять прибывает полиция. Плакат «Разыскивается пропавшая без вести» заменяется плакатом «Разыскивается полицией». Грейс обвиняется в грабеже банка. Все соглашаются, что Грейс невиновна, ведь когда банк был ограблен, она работала в городке.

Тем не менее, Том считает, что поскольку жители теперь подвергаются дополнительному риску, укрывая человека, разыскиваемого полицией, Грейс должна работать больше, чем раньше, и за меньшую плату. То, что началось как добровольное соглашение, теперь приобретает оттенок принуждения: Грейс не очень нравится идея Тома. Но будучи уступчивой и желая понравиться Тому, она соглашается.

Глава 6

Дополнительная нагрузка на Грейс неизбежно приводит к ошибкам в работе. Горожане недовольны изменением расписания и выплёскивают своё недовольство на девушку. Ситуация постепенно ухудшается, мужчины начинают приставать к Грейс, а женщины становятся с ней всё грубее. Даже сын Чака и Веры, которому около 10 лет, настаивает, чтобы Грейс отшлёпала его, и добивается этого после многочисленных провокаций. В это время в город в очередной раз приезжает полиция и Чак, пользуясь неспособностью Грейс защититься или поднять крик, насилует её.

Глава 7

Грейс рассказывает об изнасиловании Тому. Том возмущён и хочет разделаться с Чаком. Грейс его отговаривает и обсуждает с ним возможность побега из города. Том выкупает последние две фигурки из магазина. Вместо работы в саду у Чака, Грейс приходится заниматься с ним сексом.

Вера обвиняет Грейс в том, что та отшлёпала Джейсона и занималась сексом с Чаком, и угрожает разбить фарфоровые статуэтки, которые Грейс купила в городском магазинчике на свою небольшую зарплату. Грейс умоляет её простить, и напоминает Вере, как она учила детей Веры греческой философии, а именно идеологии стоиков. Вера решает сделать Грейс «поблажку»: она разобьёт две из статуэток, и если Грейс докажет свою приверженность идеологии стоиков тем, что сумеет удержаться от слёз, Вера не будет разбивать остальные. Грейс не может сдержать слёзы, и тогда Вера разбивает их все.

С помощью Тома и Бена, водителя грузовика, Грейс пытается бежать из города в фургоне для перевозки яблок, заплатив Бену деньги. Поскольку у неё денег нет, Том берёт их у своего отца. Получив деньги, Бен увозит девушку из города, заявляет ей, что вокруг полно полицейских, и требует дополнительной платы за риск. В качестве платы он её насилует («ничего личного… я просто должен получить плату за риск, вот и всё»). Изнасиловав девушку, Бен возвращает её обратно в Догвилль. Горожанам он объясняет, что она сама тайно залезла в кузов грузовика.

Горожане подозревают Тома в краже денег, но он сваливает вину на Грейс. Самой Грейс Том объясняет, что лишь так он сможет защищать её, не вызывая подозрений. Статус Грейс как рабыни утверждается «официально»: на девушку надевают ошейник с цепью и приковывают её к большому железному колесу, чтобы усилий Грейс хватало только для перемещения по ровной поверхности города. Кроме того, к ошейнику привязывают колокольчик, чтобы уведомлять горожан о её появлении.

Глава 8

Теперь все женщины обращаются с Грейс грубо и презрительно, дети бьют стёкла в её лачуге и кидают грязью в окна, а мужчины насилуют Грейс по ночам. Единственным мужчиной, не занимавшимся сексом с Грейс, остаётся Том.

Поздно ночью, на общем собрании города, Грейс по совету Тома спокойным тоном перечисляет всё, что горожане ей сделали. Смущённые, горожане всё отрицают и решают от неё избавиться. Том сообщает об этом Грейс, и хочет заняться с ней любовью. Грейс отказывается. Уязвлённый её отказом, а ещё больше открытием, что он уже был готов, подобно другим жителям городка, изнасиловать Грейс, Том лично звонит гангстерам, после чего возвращается на собрание и рассказывает обо всём горожанам.

На следующий день горожане приветливы и милы с Грейс, и дают ей двухдневный отпуск. Том говорит девушке, что поговорил с горожанами и сумел добиться улучшения отношения к ней. В следующие дни Грейс работает, но больше не подвергается издевательствам. На пятый день ожидания гангстеров, по настоянию Тома, её лачугу запирают на ночь. Кажется, она провела в Догвилле уже год.

Глава 9

Прибывают гангстеры. Их тепло приветствует Том и собрание горожан. Грейс освобождают и мы, наконец, узнаём, кто она: дочь могущественного главаря мафиозной группировки, которая сбежала из дома, не желая иметь ничего общего с тёмными делами своего отца.

Отец, сидя в большом чёрном кадиллаке, спорит с дочерью: по мнению отца, на самом деле она высокомерна, потому что не требует от других следовать тем же высоким моральным стандартам, которым следует сама. Вначале Грейс не хочет его слушать, но постепенно вынуждена признать правоту отца: по своим собственным стандартам, она должна подвергнуть горожан самому жестокому наказанию, и было бы бесчеловечно не сделать этого.

Грейс соглашается вновь стать дочерью своего отца и распоряжается об уничтожении города. По приказу Грейс гангстеры сжигают город и убивают всех горожан, за исключением Тома, которого она последним собственноручно (с подчёркнуто картинной фразой: «Прощай, Том») убивает из револьвера. Она также с особенной жестокостью мстит Вере, заставляя смотреть на убийство каждого из её детей. Перед этим Вере обещают, что детей прекратят убивать, если она сумеет сдержать слёзы. Грейс знает, что она этого не сможет сделать. Грейс щадит лишь городского пса Моисея, чудом уцелевшего в развалинах сгоревшего Догвилля (букв. с англ. «Собачья деревня»).

Титры

Титры, которые длятся около 5 минут, идут на фоне сменяющихся фотографий, взятых из книги «Американские картинки»[3] Якоба Холдта[en]. В подавляющем большинстве эти фотографии относятся ко временам Великой депрессии и демонстрируют то, чем занимаются люди, живя безнравственно, либо угнетая других.

В ролях

Актёр Роль
Николь Кидман Грэйс Маргарет Маллиган Грэйс Маргарет Маллиган
Пол Беттани Том Эдисон-младший Том Эдисон-младший
Лорен Бэколл Джинджер Матушка Джинджер
Хлоя Севиньи Лиз Хэнсон Лиз Хэнсон
Стеллан Скарсгорд Чак Чак
Шона Шим Джун Джун
Патриша Кларксон Вера Вера
Джереми Дейвис Билл Хэнсон Билл Хэнсон
Филип Бейкер Холл Том Эдисон Том Эдисон
Бен Газзара Джек Маккей Джек Маккей
Блэр Браун Хэнсон миссис Хэнсон
Желько Иванек Бен Бен
Харриет Андерссон Глория Глория
Шивон Фэллон Марта Марта
Джеймс Каан большой человек
Удо Кир человек в плаще
Жан-Марк Барр человек в шляпе
Джон Хёрт рассказчик

Факты

  • Одновременно с фильмом создавалась документальная лента «Истории Догвилля» (англ. Dogville Confessions, 2003) режиссёра Сами Саифа (в других переводах — «Признания Догвилля», «Исповеди Догвилля»). Здесь актёры откровенно и эмоционально высказываются о профессиональных и личных трудностях, сопровождающих съёмки, а также о непростых отношениях с режиссёром; Ларс фон Триер объясняет творческий метод, идеологию фильма и подчёркивает, что одним из главных условий совместной работы с актёрами является полное взаимное доверие.
  • Роль Веры изначально исполняла Катрин Картлидж, а после того, как она вынуждена была покинуть съёмочную площадку, на её роль взяли Патрисию Кларксон.
  • Фильм входит в двадцатку лучших фильмов с 1992 года по версии Квентина Тарантино.

Напишите отзыв о статье "Догвилль"

Примечания

  1. [www.boxofficemojo.com/movies/?id=dogville.htm Box Office Mojo. Dogville]. Проверено 30 октября 2013.
  2. [www.rottentomatoes.com/m/wasington/ Wasington на сайте rotten tomatoes]
  3. [www.american-pictures.com/ Racism shock therapy in diversity education: American Pictures!]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Догвилль

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.


31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.