Договор Джея

Договор Джея (англ. Jay Treaty) — англо-американский договор о дружбе, торговле и мореплавании, подписанный в Лондоне 19 ноября 1794 года особым уполномоченным США Джоном Джеем и британским министром иностранных дел лордом Гренвилем. Инициатором заключения договора был секретарь казначейства США Александр Гамильтон.

С началом англо-французской войны (1793—1802; часть революционных войн) британцы стали задерживать нейтральные суда, в том числе и американские, обыскивали их, захватывали грузы и т. п. Американские суда не допускались в Вест-Индию. В ответ на эти мероприятия конгресс США временно запретил торговлю с Великобританией. Часть конгресса требовала войны с Великобританией, но президент США Джордж Вашингтон предпочитал добиться мирного разрешения спорных вопросов. Подписываемый договор также должен был урегулировать старые споры между Англией и США, связанные с выполнением Парижского мирного договора 1783 года.

Однако договор был не вполне равноправным. В то время как американские корабли так и не получили права входа в гавани и реки британских владений в Северной Америке или английской Компании Гудзонова залива, британские суда имели право входить во все морские и речные порты США. Свобода торговли для обеих сторон была установлена по реке Миссисипи. Американцам разрешалось вести торговлю с Британской метрополией, что было выгодно последней, нуждавшейся в американском хлебе и сырье. Торговля американцев с Вест-Индией разрешалась только на судах вместимостью не более 70 т, причём статья XII договора запрещала американцам ввоз и вывоз ряда товаров (хлопка, патоки, сахара и др.). На торговлю американцев с британской Ост-Индией накладывались некоторые ограничения (например, запрещалось каботажное плавание американских судов).

В других статьях договора перечислялись предметы военной контрабанды, излагались правила задержания подозрительных судов, порядок назначения консулов. Частная собственность объявлялась неприкосновенной и в военное время. Англия обязывалась к 1 июня 1796 года увести войска из пограничных фортов на территориях, отошедших к США на основе Парижского мирного договора 1783 года. Договор Джея не уточнил границ США с Канадой, а предусматривал лишь создание смешанных англо-американских комиссий для определения границ. Смешанные комиссии должны были также установить сумму долгов граждан США англичанам и сумму убытков, которые понесли частные лица — сторонники английской короны — от конфискации их имущества Соединёнными Штатами во время войны за независимость, а также установить ущерб, нанесённый американцам действиями английских военных судов (только 8 января 1802 года Великобритания согласилась уплатить США 600 тысяч фунтов стерлингов).

Несмотря на сильную оппозицию в палате представителей и сенате, договор под воздействием Вашингтона и Гамильтона всё же был ратифицирован 24 июня 1795 года. Спорный вопрос о торговле с Вест-Индией был окончательно урегулирован в пользу США в 1830 году президентом Джексоном, а вопрос об уточнении американо-канадской границы — лишь в 1842 году договором Уэбстера — Ашбертона.

Отрывок, характеризующий Договор Джея

– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы: