Договор об образовании СССР

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Договор об образовании СССР

Декларация об образовании СССР
Тип договора Союзный договор
Дата подписания 29 декабря 1922 года
— место Москва, РСФСР
Вступление в силу
— условия
30 декабря 1922 года
делегирование сторонами части суверенных властных полномочий центру;

право свободного выхода из союза

Стороны РСФСР
Украинская ССР Украинская ССР
Белорусская ССР Белорусская ССР
ЗСФСР ЗСФСР
Викитека содержит текст:
Договор об образовании СССР

Догово́р об образова́нии СССР — договор об объединении в одно союзное государство — Союз Советских Социалистических Республик, заключённый в 1922 году Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой, Украинской Социалистической Советской Республикой, Белорусской Социалистической Советской Республикой и Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республикой. В январе 1924 года вместе с декларацией об образовании СССР вошёл в состав первой союзной конституции, став её основным разделом.





Заключение договора

Договор был подписан 29 декабря 1922 года на конференции делегаций от съездов Советов четырёх республик: РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР. Утверждён 30 декабря 1922 года на Первом съезде советов Союза Советских Социалистических Республик. Последняя дата считается датой образования СССР. Утверждение договора юридически оформило создание нового государства в составе четырёх союзных советских республик.

Структура

Договор состоял из преамбулы и 26 пунктов[1]:

Преамбула договора фиксировала объединение РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР в единое союзное государство — Союз Советских Социалистических Республик — управляемое в соответствии с положениями договора.

Пункт 1 устанавливал компетенцию Союза ССР, в которую помимо всего прочего входило: представительство СССР в международных отношениях, изменение внешних границ и прием новых республик в состав СССР, война и мир, заключение займов и ратификация международных договоров, а также отмена антиконституционных (по отношению к Договору) актов Съездов Советов, Центрисполкомов и Совнаркомов республик.

Пункты 2-10 определяли структуру высших органов власти СССР. «Верховной властью» Договор провозглашал Съезд Советов СССР, делегаты которого избирались городскими и губернскими (а не республиканскими) съездами Советов. Съезд Советов СССР избирал однопалатный Центральный исполнительный комитет СССР (371 человек), являвшийся высшим органом между Съездами и избирающий из своего состава Президиум ЦИКа из 19 членов.

Пункт 11 объявлял исполнительным органом Союза избираемый ЦИКом СССР Совет народных комиссаров СССР и определял его структуру.

Пункт 12 регулировал деятельность Верховного Суда СССР и Объединённого государственного политического управления при СНК СССР.

Пункты 13-17 определяли основы правового регулирования СССР (декретами и постановлениями ЦИК и СНК СССР).

Пункт 18 определял состав республиканских Совнаркомов.

Пункт 19 определял основы деятельности Высшего совета народного хозяйства, наркоматов по продовольствию, финансам, труду, а также Рабоче-крестьянской инспекции.

Пункт 20 регулировал вопросы бюджетов республик.

Пункты 21-23 устанавливали единое гражданство (21), символику (22) и столицу (23) СССР. Последней был объявлен город Москва.

Пункт 24 предусматривал приведение республиканских Конституций в соответствие с Договором.

Пункт 25 устанавливал, что утверждение и изменение Договора является исключительной компетенцией Съезда.

Пункт 26 закреплял право республик на свободный выход из СССР.

Договор в составе Конституции СССР

Впоследствии изменённый и дополненный союзный договор и декларация об образовании СССР были объединены в первую Конституцию СССР[2]. Новая редакция Договора состояла из преамбулы и 11 глав:

Глава I определяла предметы ведения верховных органов власти СССР. Пункт 1 содержал перечень этих предметов, несколько расширенный и уточнённый по сравнению с начальным вариантом договора. Пункт 2 относил утверждение и изменение Конституции к исключительному ведению Съезда Советов СССР.

Глава II (пункты 3—7) устанавливала суверенные права союзных республик (в том числе п. 4 — право свободного выхода из Союза) и единое союзное гражданство для граждан союзных республик.

Глава III (пункты 8—12) объявляла верховным органом власти СССР Съезд Советов; в период между Съездами таким органом был двухпалатный ЦИК СССР, состоящий из Союзного Совета и Совета Национальностей. Устанавливались нормы представительства, порядок выбора делегатов и созыва Съездов.

Глава IV (пункты 13—28) регламентировала порядок выборов ЦИК СССР, устанавливала порядок его деятельности и ответственность перед Съездом Советов СССР.

Глава V (пункты 29—36) определяла функции и права Президиума ЦИК СССР, порядок взаимодействия с Совнаркомом СССР, а также ответственность перед ЦИКом СССР.

Глава VI (пункты 37—42) устанавливала структуру Совета Народных Комиссаров СССР, его функции и ответственность перед ЦИКом ССР и Президиумом ЦИК СССР. В состав СНК СССР входили председатель СНК, его заместители и 10 народных комиссаров.

Глава VII (пункты 43—48) учреждала Верховный Суд, очерчивала круг его компетенции и определяла состав пленарного заседания.

Глава VIII (пункты 49—60) устанавливала разделение народных комиссариатов СССР на общесоюзные (единые для всего Союза ССР) и объединённые (руководящие одноимёнными наркоматами союзных республик). Определялась ответственность наркомов (руководителей наркоматов) перед СНК, ЦИКом и его президиумом.

Глава IX (пункты 61—63) посвящена деятельности объединённого государственного политического управления (ОГПУ).

Глава X (пункты 64—69) регламентировала структуру государственного управления союзных республик: Съезды Советов, ЦИК и СНК республик.

Глава XI (пункты 70—72) посвящена гербу, флагу и столице Союза Советских Социалистических Республик.

С небольшими изменениями Договор входил во все редакции Конституции СССР до момента принятия в 1936 году новой «сталинской» Конституции, в которой о нём не упоминалось.

Изменения договора

20 мая 1925 года III съезд Советов СССР постановил указать в союзном договоре Туркменскую ССР и Узбекскую ССР. В связи с этим было увеличено число членов Президиума ЦИК с 21 до 27, а также увеличено количество председателей ЦИК[3].

5 декабря 1929 года ЦИК СССР постановил указать в договоре Таджикскую ССР[4].

5 февраля 1935 года VII Съезд Советов внёс поправку о создании прокуратуры СССР[5].

Расторжение договора

9 марта 1990 года Верховный Совет Грузинской ССР принял постановление «О гарантиях защиты государственного суверенитета Грузии», в котором объявил, что «Договор об образовании Союза Советских Социалистических Республик от 30 декабря 1922 года является в отношении Грузии незаконным»[6], однако, о восстановлении независимости Грузии было объявлено лишь 9 апреля 1991 года.

18 октября 1991 года Верховный Совет Азербайджанской ССР принял конституционный акт «О государственной независимости Азербайджанской Республики», где объявил, что «Договор об образовании СССР от 30 декабря 1922 г. является недействительным с момента подписания в части, относящейся к Азербайджану»[7].

5 декабря 1991 года Верховный Совет Украины принял обращение «К парламентам и народам мира» в котором объявил, что «Договор 1922 о создании Союза ССР Украина считает относительно себя недействительным и недействующим»[8]. Спустя 5 дней Верховный Совет Республики Беларусь постановил денонсировать Договор 1922 года об образовании СССР и считать его недействующим по отношению к Республике Беларусь[9]. За расторжение договора проголосовало 212 белорусских депутатов, 7 против и 21 воздержался[10][11].

В России договор был денонсирован 12 декабря 1991 года постановлением Верховного Совета РСФСР № 2015-I, ссылавшимся на пункт 15 статьи 109 Конституции РСФСР («Верховный Совет РСФСР ратифицирует и денонсирует международные договоры РСФСР»)[12]. Против денонсации Союзного договора проголосовало 3 члена российского парламента: Владимир Исаков, Сергей Бабурин и Павел Лысов. Воздержались 9 человек: Владимир Грачёв, Николай Павлов, Сергей Решульский, Зоя Ойкина, Карл Руппель, Валерий Шуйков, Владимир Санаев, Иван Шашвиашвили и Александр Луговой[13]. Инициатор денонсации договора, член Верховного Совета РСФСР Сергей Шахрай перед принятием постановления о денонсации заявил:
Договор 1922 года, как договор, как соглашение сторон, подписанное главами государств и потом ратифицированное их парламентами, никогда не был подписан, не был заключен. На I съезде Советов в 1922 году было зафиксировано, что Договор одобрить в основном и направить на доработку в республики. На II съезде уже принимался под таким же названием совсем другой текст и опять не республиками, а голосованием на съезде, причем от Российской Федерации было более 50 депутатов, а от Беларуси — 33. Это никак договором в чистом смысле слова назвать нельзя. И даже если предположить, что договор все-таки был, то в 1936 году с принятием Конституции он утратил силу. Но так сложилось исторически, что было это понятие — Договор 1922 года, и поэтому парламенты Украины и Республики Беларусь приняли решение о денонсировании этого документа. Для юридической чистоты, как говорится. Нам, Российской Федерации, я полагаю, следовало бы пойти таким же путём.

[14]

Реакция на расторжение договора

В 1992 году группа из 86 народных депутатов РСФСР обратилась в Конституционный суд с ходатайством о проверке законности постановлений Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года «О ратификации Соглашения о создании Содружества Независимых Государств» и «О денонсации Договора об образовании СССР»[15]. Конституционный суд Российской Федерации принял ходатайство к рассмотрению, но так и не рассмотрел его[16].

Позиция Р. И. Хасбулатова

Р. И. Хасбулатов, будучи председателем Верховного Совета России подписавший постановление о денонсации Союзного договора, впоследствии заявлял, что договор перестал существовать как государственно-правовой документ с принятием первой конституции СССР в 1924 году[17].

Позиция Госдумы России

15 марта 1996 года Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации, опираясь «на волю большинства населения страны, выраженную на референдуме СССР 17 марта 1991 года», признала утратившим силу постановление Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года «О денонсации Договора об образовании СССР» в своём постановлении «Об углублении интеграции народов, объединявшихся в Союз ССР, и отмене Постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года „О денонсации Договора об образовании СССР“»[18].

В постановлении «Об обращении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации „К членам Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации“»[19] от 10 апреля 1996 года депутаты Госдумы выразили свою позицию по отношению к постановлению Верховного Совета РСФСР «О денонсации Договора об образовании СССР» как к противоправному, антиконституционному акту, принятому с грубым нарушением Конституции РСФСР, норм международного права и действовавшего в то время законодательства, так как
«Договор об образовании СССР 1922 года, который Верховный Совет РСФСР „денонсировал“ 12 декабря 1991 года, не существовал в качестве самостоятельного юридического документа. Первоначальный вариант этого Договора был подвергнут коренной переработке и уже в переработанном виде вошёл в Конституцию СССР 1924 года. В 1936 году была принята новая Конституция СССР, с вступлением в силу которой прекратила действовать Конституция СССР 1924 года, включая и Договор об образовании СССР 1922 года»[19].

При этом депутаты добавили, что постановления о денонсации беловежского соглашения в части прекращения существования СССР и об отмене денонсации Союзного договора 1922 года не отражаются ни на суверенитете РФ и других государств—участников СНГ (поскольку «в соответствии с Конституцией СССР 1977 года Российская Федерация, как и другие союзные республики, являлась суверенным государством»), ни на существовании Содружества Независимых Государств[19].

См. также

Напишите отзыв о статье "Договор об образовании СССР"

Примечания

  1. Договор об образовании СССР
  2. Конституция СССР 1924 г. Первоначальная редакция
  3. [constitution.garant.ru/history/ussr-rsfsr/1924/postanovleniya/3946664/ Постановление 3-го Съезда Советов СССР от 20 мая 1925 г. «О внесении изменений в Конституцию Союза ССР в связи с вхождением в состав Союза ССР Туркменской и Узбекской Союзных Социалистических Советских Республик»]
  4. [constitution.garant.ru/history/ussr-rsfsr/1924/postanovleniya/3946698/ Постановление ЦИК СССР от 5 декабря 1929 г. «О непосредственном вхождении в состав Союза ССР Таджикской союзной республики»]
  5. [constitution.garant.ru/history/ussr-rsfsr/1924/postanovleniya/3946754/ Постановление VII Съезда Советов СССР от 5 февраля 1935 г. «По докладу о конституционных вопросах»]
  6. [osradio.ru/analitika/39222-politiko-pravovye-osnovanija-nezavisimosti.html Политико-правовые основания независимости Южной Осетии " Осетинское Радио и Телевидение]
  7. [nurlu.narod.ru/ARMA.htm Конституционный Акт Азербайджанской Республики]
  8. s:Обращение ВС Украины от 05.12.1991 К парламентам и народам мира
  9. Постановление ВС РБ от 10 декабря 1991 года № 1297-ХП «[www.busel.org/texts/cat1er/id5ewqenk.htm О денонсации Договора 1922 года об образовании Союза Советских Социалистических Республик]» // Ведомости Верховного Совета Республики Беларусь. — 1992. — № 1
  10. Владимир Исаков. Расчлененка. Кто и как развалил Советский Союз: Хроника. Документы. М., Закон и право. 1998
  11. [leftinmsu.narod.ru/polit_files/books/Lukyanova_gos.htm (Лукьянова Е. А. Российская государственность и конституционное законодательство в России (1917—1993)]
  12. Постановление Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года «О денонсации Договора об образовании СССР» // Ведомости СНД РСФСР и ВС РСФСР. — 1991. — № 51. — ст. 1799
  13. [www.sssr.su/denons.html Прибыловский В., Точкин Гр. Кто и как упразднил СССР]
  14. [www.e-reading.mobi/chapter.php/143333/74/Zen%27kovich_-_Novosti_iz_Kremlya.html Бюллетень № 21 совместного заседания Совета Республики и Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР 12 декабря 1991 года] // Николай Зенькович. Новости из Кремля. 1998. ISBN 5-88590-904-0
  15. [www.ni-journal.ru/archive/14928136/n_1_2009/1f00f2d8/e99ca0f6/ Сергей Бабурин — политик в интерьере эпохи " Юбилей " № 1/2009 " 2009 " Архив | Национальные интересы]
  16. [1993.sovnarkom.ru/TEXT/STATYI/pavlov.htm Незаконченный переворот: причины и последствия]
  17. Хасбулатов Р. И. [read24.ru/fb2/ruslan-hasbulatov-poluraspad-sssr-kak-razvalili-sverhderjavu/ Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву // К истории появления первого Союзного договора]
  18. Постановление ГД ФС РФ от 15 марта 1996 года № 156-II ГД «Об углублении интеграции народов, объединявшихся в Союз ССР, и отмене Постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года „О денонсации Договора об образовании СССР“» // Российская газета. — № 54. — 21 марта 1996 года
  19. 1 2 3 Постановление ГД ФС РФ от 10 апреля 1996 года № 225-II ГД «[pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&link_id=16&nd=102040638 Об Обращении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации „К членам Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации“]» // Собрание законодательства РФ. — 1996. — № 16. — ст. 1800. — 15 апреля 1996 года

Литература

Кремнев П. П. Распад СССР: международно-правовые проблемы. М.: Зерцало-М, 2005

Ссылки

  • [unknownwar.info/-_408/ Владимир БУТКЕВИЧ. Была ли УКРАИНА действительно связана СОЮЗНЫМ ДОГОВОРОМ 1922 года?]
  • [leftinmsu.narod.ru/polit_files/books/Lukyanova_gos.htm Е. А. Лукьянова РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ И КОНСТИТУЦИОННОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО В РОССИИ /1917-1993/]
  • [док.история.рф/20/deklaratsiya-i-dogovor-ob-obrazovanii-soyuza-sovetskikh-sotsialisticheskikh-respublik/ Декларация и Договор об Образовании Союза Советских Социалистических Республик]. 30.12.1922. Проект Российского военно-исторического общества «100 главных документов российской истории».

Отрывок, характеризующий Договор об образовании СССР

Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.