Доисторическая Германия

Нижний и средний палеолит

Древнейший образец присутствия гоминид на территории современной Германии — это нижняя челюсть из Мауэра (en:Mauer 1) возрастом 600 — 500 тысяч лет, принадлежавшая гейдельбергскому человеку. Несколько более поздние находки — костные останки из Бильцингслебена (en:Bilzingsleben (Paleolithic site)), останки штайнхаймского человека (переходная форма от гейдельбергского человека к неандертальцу), шенингенские и лёрингенские (de:Lanze von Lehringen) деревянные копья.

От гейдельбергского человека произошёл неандерталец, который жил на территории Германии около 100 тыс. лет назад, поскольку допускали климатические условия. Так как Германия во время последней фазы ледникового периода была тундрой и полярное оледенение доходило до севера Нижней Саксонии, Германия едва ли была обитаемой со времён среднего ориньяка и до среднего палеолита, и в течение всего этого длительного периода следы человеческого обитания на её территории отсутствуют.

На территории нынешней Германии неандертальцы вымерли не позже 42 тыс. лет назад.

Верхний палеолит

Древнейшие следы мигрировавшего на территорию Европы кроманьонца (Homo sapiens) обнаружены в пещерах Швабского Альба. К периоду 40-35 тыс. лет до н. э. относится Венера из Холе-Фельс, древнейшее в мире изображение человека.

Культуры палеолита: Ориньяк (33000 — 19000 гг. до н. э.) | Граветтская (28000 — 21000 гг. до н. э.) | Солютрейская (18000 — 15000 гг. до н. э.) | Гамбургская (13500 — 11100 гг. до н. э.) | Аренсбургская (11000 — 10000 гг. до н. э.) | Свидерская (около 10000 гг. до н. э.) | Федермессер (9800 — 8800 гг. до н. э.)

Памятники: Человеколев | Венера из Холе-Фельс

Мезолит

Мезолит на территории Германии являлся естественным продолжением финального палеолита, без культурного разрыва, с медленным и постепенным нарастанием изменений. Как отмечает археолог Э. Числа, характерные орудия (в частности, костяные) для обоих указанных подпериодов в целом те же.

В период мезолита на большей части территории Германии доминировала Культура Дуфензее, входившая в нордический круг мезолитических культур и родственная культуре Маглемозе в Дании, культуре Стар-Карр на Британских островах и коморницкой культуре в Польше. С юго-запада на территорию Германии проникает тарденуазская культура.

На севере Германии мезолит существенно задерживается и на последних стадиях сосуществует с неолитическими культурами, проникающими с юго-востока.

8000-6000 гг. до н. э. (ранний мезолит)

Для мезолита характерно изготовление мелких каменных орудий — микролитов, которые использовались, в частности, как наконечники копий. Прочность каменных орудий повышается путём их отжига в огне при температуре 270—300 °C. Начинается изготовление украшений — бус из рыбьих костей и раковин. Основные находки, относящиеся к мезолиту, сделаны в области Ремс-Мурр, в Верхнерейнской долине, в окрестностях Боденского озера и Федерзее.

Благодаря исследованиям, которые провёл в различных пещерах Швабского Альба Вольфганг Тауте, южногерманский мезолит был разделён на многочисленные хронологические подпериоды, привязанные к различным формам микролитов.

В 1990-е годы в ходе многочисленных археологических раскопок близ Роттенбурга было исследовано три мезолитических стоянки. Они относились к раннему послеледниковому периоду, около 8000 — 7700 гг. до н. э. Здесь мезолитические стоянки сохранились исключительно хорошо — чётко видны места очагов, жилищ, мастерские.

Многочисленные находки в Швабском Альбе, которые до 1960-х гг. рассматривалилсь исследователями как «мезолит грубых орудий» (или кампинийская культура), в настоящее время рассматриваются как обломки камней, возникшие естественным путём под влиянием мороза, или же как полуфабрикаты неолитических орудий.

6000-4500 гг. до н. э. (поздний мезолит)

В связи с изменением климата с континентального на атлантический изменяется и растительность. Заросли орешника сменяются смешанными лесами, в которых преобладают дубы: охота на крупных животных в таких лесах затруднена. В эту эпоху олени, дикие кабаны и прочая крупная дичь составляют лишь 20-30 % рациона. 40-50 % рациона составляют растительные продукты: орехи, дикие ягоды и плоды, жёлуди. Техника обработки камня совершенствуются, и наконечники копий принимают форму трапецевидных микролитов.

Большое значение имеют раскопки в регионе Федерзее, где в 1988—1989 гг. близ Бад-Бухау исследовались мезолитические поселения с семью очагами. Здесь были обнаружены богатые находки, давшие много информации о позднем мезолите. Методом радиоуглеродной датировки они были отнесены к 1-й половине 6 тыс. до н. э. На поздние мезолитические зоны накладываются зоны обитания ранненеолитической культуры линейно-ленточной керамики на юго-западе Германии. Совместное обитание этих культур, нередко враждебное, продолжалось несколько столетий.

Неолит и энеолит

В неолите произошёл окончательный переход от охоты и собирательства — к оседлому земледелию и животноводству. Поселения вместо сезонных, привязанных к миграциям животных, стали постоянными.

Ранний неолит

В эпоху раннего неолита на территорию Германии с территории современных Венгрии и Австрии пришли новые группы населения, которые начиная с 5500 г. до н. э. поселились главным образом на плодородных лёссовых равнинах вдоль крупных рек. Эти люди занимались растениеводством и животноводством, изготавливали особенную керамику, которая из-за своеобразного тиснёного орнамента получила название линейно-ленточной. Эта культура отличалась крупными некрополями, сооружением длинных домов и собственными религиозными представлениями, коренным образом отличавшимися от представлений соседних племён охотников-собирателей, всё ещё остававшихся на стадии мезолита. В Пещере девственниц у Тифенэллерна обнаружены вторичные подзахоронения периода линейно-ленточной керамики.

Линейно-ленточной керамике около 4900 г. до н. э. наследует развившаяся из неё культура накольчатой керамики, и вместе с ней наступает этап среднего неолита. Орнаменты на сосудах в этот период уже не процарапываются, а состоят из отдельных штрихов.

В Нижней Баварии и до Пльзеньской впадины, по соседству с культурой накольчатой керамики, образовалась так называемая группа Оберлаутербах — региональный вариант последней с оригинальным орнаментом сосудов (названа в честь Оберлаутербаха в округе Ландсхут. Захоронения данной культуры практически неизвестны.

Поздний неолит и медный век

К медному веку, который ряд исторических школ включают в состав позднего неолита, относится Мюнхсхёфенская культура (группа), названная в честь места археологических находок Мюнхсхёфен близ Штраубинга. Эта культура испытывала влияние соседей, проживавших в Богемии и Моравии. Типичной для керамики этой культы являются крупные кубки на ножках и процарапанные орнаменты сосудов. Находки медных предметов этого периода исключительно редки, однако встречаются свидетельства того, что в Альпах уже в это время добывалась медь. Захоронения этой культуры практически неизвестны.

Самый поздний этап мюнхсхёфенской культуры известен также как валлерфингский горизонт. Последний был представлен главным образом в Нижней Баварии, одновременно с граничившей с востока поллингской группой. Обе указанных группы являются переходными к финальному неолиту, что характеризуется прежде всего появлением всё большего числа керамики без орнамента, а также некоторыми новыми формами сосудов, такими, как чашки и кувшины.

За поздней мюнхсхёфенской и поллингской культурами около 3800 г. до н. э. следует Альтхаймская культура (названная в честь Альтхайма, местности в Эссенбахе). Керамика этой группы характеризуется главным образом аркадными кромками, а также отсутствием орнамента на керамике тонкой работы. Вместе с этой культурой в Баварии появляется новый тип поселений — на болотистой почве (свайные), хотя они и не вытесняют полностью жилища на твёрдой почве. Погребения этого периода практически неизвестны.

За поздним неолитом (ранним медным веком) наступает финальный неолит (поздний медный век), к которому относится хамерская культура, существовавшая около 3400/3300 г. до н. э. Также к финальному неолиту относятся частые находки шнуровой керамики и колоколовидных кубков.

Культуры: Альтхайм | Баден | Вартберг | Воронковидные кубки | Железовская | Ла-Огетт | Лендьел | Линейно-ленточная керамика | Мюнхсхёфен | Накольчатая керамика | Оберлаутербах | Одиночные погребения | Рёссен | Шаровидные амфоры

Памятники: Альтендорф | Гозекский круг | Голленштайн | Кальденский дольмен | Кольцевые канавы | Лангвайлер | Лора | Цюшенская гробница | Шпелленштайн |

Бронзовый век

В бронзовом веке территорию Германии занимают носители индоевропейских языков (в основном шнуровой керамики), поглотившие местное автохтонное население. Также представлена культура колоколовидных кубков.

Примерно в 1250 году до нашей эры на реке Толлензе состоялась крупнейшая битва того времени в которой участвовало, предположительно, до 4000 хорошо организованных воинов.

В результате процессов этногенеза, происходивших в бронзовом веке на территории Германии, образовались, в частности, следующие этнические группы:

• кельты, область распространения которых в период с 1200 г. и до римской экспансии охватывала большую часть Европы;
• венеты, носители не сохранившегося до наших дней индоевропейского языка, обитавшие в античный период к востоку от германцев. После Великого переселения народов венеты исчезли, однако их название в германских языках стало обозначать мигрировавшие на часть германских земель западнославянские племена (лютичи, лужичане);
• так называемый северо-западный блок, группа населения центральной Европы, говорившая на языках, отличных от кельтских и германских и постепенно кельтизированная или германизированная в ещё дописьменный период.

К бронзовому веку относится множество артефактов. Среди них — найденный в Саксонии-Ангальт небесный диск из Небры, металлический диск с золотой инкрустацией, указывающий на то, что уже в 2000 г. до н. э. у жителей этого региона сложились астрономические представления. Диск — старейшая из известных карт неба.

Культуры: Арбонская | Лужицкая | Люнебург | Поля погребальных урн | Северо-западный блок | Унетице | Штраубинг | Элп

Памятники: Голоринг | Диск из Небры | Золотая шляпа | Идол-буханка | Символы культуры полей погребальных урн | Эберсвальдский клад

Железный век

См. также: Доримский железный век и Римский железный век

В период роста и распространения Римского государства и позднее, во время великого переселения народов римляне селились в области юга и запада современной Германии. Римские войска занимали эти область вдоль Дуная и Рейна примерно до 5 в. н. э. Эти римские поселенцы были легионерами, происходившими из самых различных регионов империи — таких, как Испания, Иллирия, Сирия, Галлия, Африка. Во время Великого переселения народов в Германии оказались и представители далеко живших от неё народов, таких, как сарматы или гунны.

После миграции почти всех германцев, живших к востоку от Эльбы, их земли заняли славяне, которые продолжали занимать их вплоть до того, когда в результате «восточной колонизации» немцы вернули себе эти земли в 11-14 вв.

Из смешения всех этих народов образовались предки современного немецкого народа. Благодаря Великому переселению народов и доминированию франков в языковом отношении они были преимущественно германскими, однако в то же время в значительной мере унаследовали культурное влияние Римской империи и христианства.

Культуры: Домовидные урны | Латенская | Северо-западный блок | Харпштедт-Нинбург | Ясторфская культура

Останки: Болотное тело из Виндеби | Человек из Остерби

Памятники: Статуя кельтского князя из Глауберга

Докельтская и догерманская мифология: Нехаленния | Нертус

Ранний античный период

См. также: Римский железный век

Впервые некоторые кельтские и германские племена упоминаются в древнегреческих (начиная с Геродота) и древнеримских источниках (Цезарь, Тацит). Около 500 г. до н. э. юг современной Германии занимали кельты, а север — германцы. На протяжении последующих столетий германцы мигрировали на юг, поэтому на рубеже новой эры примерной границей между кельтами и германцами был Дунай. Благодаря контактам в немецкий язык попали кельтские заимствования, в том числе топонимы и названия рек.

С 58 г. до н. э. по 455 г. н. э. области к западу от Рейна и к югу от Дуная принадлежали Римской империи; кроме того, с 80 по 260 гг. н. э. к ней также относились часть современного Гессена (Веттерау), а также большая часть современного Баден-Вюртемберга к югу от Верхнегерманско-ретийского лимеса. Римские земли на территории современной Германии подразделялись на провинции Верхняя Германия, Нижняя Германия и Реция. Именно в римские времена возникли такие города, как Трир, Кёльн, Бонн, Вормс и Аугсбург. Римляне принесли с собой нововведения в сфере строительства домов и ремесла. Для защиты границ римляне расселяли в своих провинциях дружественные германские племена, а также поселенцев из различных концов Римской империи. Первые письменные упоминания о Германии оставил в 98 г. Тацит.

Отрывок, характеризующий Доисторическая Германия

Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.