История Молдавии

История Молдавии

Доисторический период Дакийские царства (IV в. до н. э—106) Государство Буребисты Дако-римские войны Римская Дакия (106—271) Венгерская марка (ок. 1340—1359) Молдавское княжество (1359—1861) Основание Молдавского княжества Война за трон Молдавского княжества (1653) Молдавско-турецкие войны Бессарабская губерния (1812—1917) Присоединение Бессарабии к Российской империи Молдавская демократическая республика (1917—1918) Присоединение Бессарабии к Румынии Бессарабская ССР (1919) Молдавская АО (1924) Молдавская АССР (1924—1940) Молдавская ССР (1940—1991) Присоединение к СССР Депортации и репрессии (1941) Великая Отечественная война Губернаторство Бессарабия, Транснистрия, Буковина (1941—1944) Операция «Мюнхен» Партизанское движение Ясско-Кишинёвская операция Республика Молдова (с 1991) Поход на Гагаузию (1990) Приднестровский конфликт Война в Приднестровье (1992)

История Молдавии — события на территории современной Молдавии с момента начала расселения там людей и до сегодняшнего дня.

Доисторический период

Палеолит

Древнейшие следы обитания человека на территории современной Молдавии относятся к палеолиту. К раннему палеолиту относятся стоянки Байраки-II (1 млн лет) на Днестре в квартале Байраки микрорайона Большой Фонтан г. Дубоссары, Крецешты, Мош-горы (1,0—1,2 млн лет), Роги (все олдувайская культура), Байраки-I (730 тыс. лет), за выездом из микрорайона Большой Фонтан (787—657 тысяч лет назад), за Курганом Славы между Полтавским шоссе и с. Погребя (510—440 тысяч лет назад), местонахождения раннего палеолита между с. Погребя и с. Новая Лунга, стоянки ашельской культуры (гроты Старые Дуруиторы, Выхватинцы). Впервые в Европе обнаружены древнейшие следы человеческой деятельности в виде каменного сооружения «Каменная выкладка» в пойменных отложениях палео-Днестра. Определен возраст стоянок Байраки и Крецешты в интервале от 990 до 1070 тыс. л. н. по нахождению культурных слоев внутри палеомагнитного эпизода Харамилло. Выявлен характер использования водных ресурсов в долине Днестра, начиная с 1 млн лет.

Стоянки мустьерской культуры (средний палеолит — 70—40 тыс. лет назад) обнаружены у сёл Бутешты, Буздужаны и Тринка.

В позднем палеолите (40—10 тыс. лет назад) появился современный тип человека — кроманьонец (гроты Брынзены I, Чутулешты I, Рашков VII). К селетоидным комплексам Молдавии относятся стоянки: грот Брынзены нижний слой, Гординешты, Корпач, Корпач-мыс, Бобулешты, Буздужаны.

Мезолит

Стоянки эпохи мезолита на территории Молдавии (VIII—V тысячелетия до н. э.) обнаружены у сёл Фрумушика и Саратены.

Неолит

Древнейшая неолитическая (V тысячелетие до н.э) культура на территории Молдавии — буго-днестровская — известна по группе небольших поселений, расположенных возле города Сороки. В конце V тысячелетия до н. э. в междуречье Днестра и Прута проникли племена культуры линейно-ленточной керамики.

Меднокаменный век

На рубеже V—IV тысячелетий до н. э. в Днестровско-Карпатских землях в результате тесных контактов носителей культур линейно-ленточной керамики и буго-днестровской, сильного влияния нижнедунайской культуры Боян зарождается трипольская культура медно-каменного века (энеолита), развивавшаяся около 2 тыс. лет. Наиболее известны памятники у города Флорешты, сёл Карбуна, Солончены, Брынзены, Выхватинцы и Жура. В период медно-каменного века на юге Молдавии жили также племена гумельницкой культуры, близкие трипольцам (памятники у города Вулканешты и села Лопацика).

Бронзовый век

В раннем периоде бронзового века (конец III — первая треть II тысячелетия до н.э) среди племён, населявших территорию Молдавии, преобладали кочевые скотоводы. В среднем (вторая треть II тысячелетия до н.э) и позднем (третья треть II тысячелетия — начало I тысячелетия до н.э) периодах население становится оседлым, занимаясь как земледелием, так и скотоводством.

В конце периода бронзы территория Молдавии была разделена на две зоны: лесостепную и степную. В лесостепной зоне жили племена культуры Ноуа. В степной зоне обитали киммерийцы. Памятники раннего и среднего периодов бронзы представлены главным образом курганными погребениями, разбросанными по всей стране.

Железный век

В первой половине I тысячелетия до н. э. в лесостепную часть Днестровско-Прутского междуречья продвинулись фракийские племена — носители культуры гальштата. В степной части продолжали жить киммерийцы.

В развитии культуры фракийского гальштата на территории Молдавии выделяются три этапа: ранний (X—IX вв. до н. э.; Кишинёв, сёла Лукашевка, Мындрешты), характеризующийся переходом от поздней бронзы к раннему железу; средний (VIII—VI вв. до н. э.; г. Шолданешты, с. Селиште), которому присуще распространение железных орудий, и поздний (V в. до н. э.) — переходный от культуры фракийского гальштата к гетской (сёла Данчены, Пыржолтены).

IV—I века до н. э. Геты

В период IV—III веков до н. э. на территории Днестровско-Прутского междуречья были расселены геты (гето-даки) — одна из групп северо-фракийских племён.

Геты были объединены в союзы племён и находились на стадии военной демократии. Раскопаны селища и городище гетов (сёла Бутучены, Сахарна). Геты поддерживали связи с греческими причерноморскими колониями, об этом свидетельствуют монеты из Тиры (современный Белгород-Днестровский) и глиняные греческие амфоры.

В конце III — начале II веков до н. э. на территорию гетов вторгаются поморские племена, которые в письменных источниках обычно отождествляются с бастарнами или галатами. В результате слияния образовалось население, создавшее новую материальную культуру — лукашевскую, в которой преобладали гетские элементы.

В IV—III веках до н. э. степную часть побережья Днестровского лимана заселяли оседлые племена, в которых исследователи обычно видят потомков эллино-скифов Геродота. Во время военных походов и набегов в Днестровско-Карпатские земли проникали и кочевые скифы.

I—III века н. э. Римское влияние

В I веке до н. э. усиливается римская экспансия в Нижнем Подунавье. Римляне создают провинцию Нижняя Мёзия (современные территории северной Болгарии и румынской Добруджи). В 57 году н. э. они вводят свой гарнизон в Тиру. На юге Днестровско-Прутского междуречья стояли I Италийский и V Македонский легионы (черепицы со штампелями этих легионов были обнаружены на левом берегу Дуная, у его устья, около села Орловка Одесской области). Некоторые исследователи считают, что южный Траянов вал, пересекающий междуречье с запада на восток, был воздвигнут римлянами — для борьбы с вторгавшимися кочевниками, однако данные, полученные в результате раскопок, это не подтверждают.

Римская экспансия ускорила формирование у гето-даков ранних политических образований. Так, в I веке до н. э. известно объединение гето-дакийских племён под руководством Буребисты, которое, однако, вскоре распалось. Затем центр политических образований гето-даков передвинулся в район Карпат, где в I веке до н. э. возникают ранние формы государства.

После двух ожесточённых войн (101—102 и 105—106) римский император Траян захватил часть земель гето-даков и образовал провинцию Дакия. Она была заселена римскими и романизированными колонистами. Власти проводили политику романизации гето-даков.

Днестровско-Прутское междуречье (и, в частности, территория современной Молдавии) не вошло в состав провинции Дакия, и здесь романизации как таковой не было, однако население этой территории также испытывало определённое римское влияние.

III—V века. Готы

В 271 году под давлением готов и союзных им племён римляне вынуждены были покинуть провинцию Дакию и отступить на правый берег Дуная. Древние источники сообщают, что римские колонисты были эвакуированы на правый берег Дуная. Некоторые предполагают, что часть колонистов осталась, в основном в предгорных областях Римской провинции Дакия (на территории будущего средневекового княжества Трансильвания и части Валашского княжества). По предположениям историков (представители т. н. «автохтонной теории»), впоследствии эти колонисты якобы стали одним из элементов складывавшегося этноса валахов, предков восточно-романских народов позже заселивших территорию Молдавии. С точки зрения других историков (т .н. «миграционная теория»), валахи (волохи) переселились из Болгарии и Сербии в древнюю Дакию лишь в XIII веке.

В ходе «великого переселения народов» в Днестровско-Прутское междуречье проникали различные племена: венеды, готы, гепиды и другие. Как минимум с начала III в. на территории Молдавии создано сильное [historymoldavia.blogspot.com/ готское государство].

В III—IV вв. на территории Молдавии была развита черняховская культура (поселения у сёл Будешты, Собар), носителями которой были фракийцы, сарматы, венеды, готы и др.

В конце IV века государство готов и гепидов входит в состав империи гуннов.

V—XI века. Славяне

В конце V — начале VI веков началось широкое проникновение славян в Днестровско-Карпатские земли. Долины Днестра, Прута и Сирета были удобными путями в продвижении славян к Дунаю и на Балканский полуостров. Оседая на землях между Днестром и Карпатами, славяне встретили тут остатки прежнего населения и ассимилировали его. Это подтверждает керамика черняховского типа, встречающаяся на территории раннеславянских поселений.

Заселявшие Днестровско-Карпатские земли славяне входили в состав двух больших племенных союзов — антского и склавинского. По свидетельству готского историка Иордана, граница между ними в основном проходила по Днестру, однако на юге пределы антского союза простирались вплоть до Нижнего Подунавья. Письменные источники упоминают на северном побережье Нижнего Дуная таких вождей как Ардагаст, Пирогаст, Мусокий. Одним из крайних юго-западных антских племён были тиверцы, которые, как указывает недатированная часть «Повести временных лет», занимали земли по берегам Днестра к Дунаю и Чёрному морю. Остатки укреплённого поселения тиверцев IX—XI веков обнаружены у с. Екимауцы (Екимауцкое городище).

Всего на территории Молдавии открыто более 30 славянских поселений VI—VII веков (Хуча, Ганск (Ханска)) и около 200 поселений VIII—IX веков (Бранешты, Лопатна, Одая, Алчедар).

В X веке славянские племена, обитавшие в Днестровско-Прутском междуречье, находились в сфере влияния, а временами и входили в состав Древнерусского государства. Южную часть Днестровско-Карпатских земель заселяли племена балкано-дунайской культуры, носителями которой в основном были южные славяне, проникшие на территорию Молдавии в период распространения влияния Болгарского царства на север от Дуная (IX—XI века).

XI—XIII века. Кочевники

Появившиеся в X веке в степях Северного Причерноморья печенеги в течение столетия постоянно угрожали оседлому населению от Днепра до Дуная. Во второй половине XI—XII вв. в Дунайско-Днестровские земли перекочевали половцы (куманы).

В результате вторжения кочевников количество славянских поселений Днестровско-Карпатских земель значительно уменьшилось. В северной лесостепной области между Карпатами и Днестром в XII—XIII вв. проживали остатки славянского населения и проникавшие сюда из предгорий Карпат валахи. В XII—XIII вв. в северной части Днестровско-Карпатских земель, а иногда и во всём крае распространялась власть Галицкого княжества.

Вдоль Днестра, ближе к Галицким землям, обитали выгонцы — славяне, бежавшие от гнёта бояр из владений галицких и волынских князей. В XI—XIII вв. в низовьях Дуная существовало государственное образование Берладская земля, с центром в городе Берлад (на реке Бырлад в Румынии), население которого (берладники) также состояло из разноплемённых беглецов от феодального гнёта из русских княжеств.

По соседству с галицкими «выгонцами» располагались бродники, сведения о которых чрезвычайно скудны.

Часть половцев осела в районе реки Милков; здесь в XIII веке существовала Куманская епископия, в границах которой проживали и валахи.

XIII—XIV века. Золотая Орда

Монголы, разгромив в 1237—40 годы русские княжества, двинулись на запад, покоряя Днестровско-Карпатские земли, уничтожая крупные центры и поселения. Письменные источники отмечают, что татары разорили Куманскую епископию и захватили землю бродников. В течение второй половины XIII — первой половины XIV веков часть монголо-татар обосновалась на равнинах близ устья Дуная, включив юго-восточную часть Днестровско-Карпатских земель в состав Золотой Орды. Остальная территория, в том числе районы карпатских предгорий, непосредственно не входила во владения монголо-татар, но вероятно находилась от них в определённой зависимости.

Власти Золотой Орды колонизировали захваченную территорию разноэтническим оседлым населением, в результате чего возникла синкретическая золотоордынская культура. В это время появились города, известные по раскопкам у сёл Костешты (Яловенский район) и Требужены (Старый Орхей), в излучине реки Реут, в 18 км к юго-востоку от современного Оргеева. На юго-востоке края продолжали существовать два старинных торговых города — Белгород (Монкастро) и Килия (Ликостомо), в которых преобладал генуэзский торговый капитал.

В течение XII—XIV веков, в результате переселения в Днестровско-Карпатские земли, валахи постепенно становятся здесь основным населением. Наиболее ранние сведения о валахах на севере от Дуная содержатся в древнерусской летописи «Повесть временных лет», в которой указывается, что в 898 году валахи вместе со славянами жили где-то в Карпатах и к западу от них. Первое упоминание о валахах, проживавших вблизи границ Галицкой Руси, встречается в сочинении византийского историка Никиты Хониата (1164). Наиболее густо заселёнными в XIV веке были районы Восточного Прикарпатья. Они стали центром формирования Молдавского государства (заселение валахами Левобережья Днестра проходило позднее — в XVI—XVIII веках.)

XIV—XIX века. Молдавское княжество

В XIV веке произошло ослабление Золотой Орды. Земли, расположенные западнее Прута близ реки Молдовы, долгое время были под золотоордынским влиянием, а в 40-х годах того же века их заняли венгры, превратив в свою марку. Первым правителем марки стал Драгош Водэ, который пришёл к власти в 1351 году. По приказу венгерского короля Драгош собрал войско и совершил поход против монголов, кочевавших между Прутом и Днестром. В результате похода монгольские отряды вынуждены были отойти за Днестр, а Молдавская марка значительно расширилась за счёт отвоёванной Бессарабии.

Вслед за Драгошем правили его сын Сас и внук Балк. В 1359 году у Балка престол отобрал Богдан I, который прибыл в марку, поссорившись с венгерским королём. Он провозгласил независимость княжества и стал первым правителем независимого молдавского государства. В 1365, после длительной борьбы, княжество было признано со стороны венгров.

В 1371 (по другим данным в 1373), после неудачной попытки обратить в католицизм население княжества, сын Богдана Лацко, уже ставший господарем, просит Галицкого архипастыря посвятить в княжество двух епископов, после чего в стране окончательно закрепляется православие. Через некоторое время престол занял Пётр I Мушат, при котором государство стало сильнее и начало активнее вести внешнюю политику. При нём впервые состоялся официальный русско-молдавский контакт, а также княжество было включено в систему польско-литовских союзов, что гарантировало военную помощь со стороны северных соседей — Польши и Литвы. Однако из-за этого в 1387 году господарь признал зависимость Молдавского княжества от Польши.

Распад Галицко-Волынского государства повлёк за собой расширение Молдавии на север, так как бывшие галицикие крепости Хотин, Цецина и Хмелев вошли в состав Молдавского княжества, а у Польши как залог за 3000 серебряных рублей удалось взять Покутье.

При следующем правителе Романе I Мушате княжество начало расширяться на юг. У татар было отвоёвано пространство на юге Бессарабии между Прутом, Днестром и Чёрным морем — Буджак; также в состав княжества вошли крепости Четатя-Албэ и Килия. Однако, несмотря на усиление, Молдавское государство по-прежнему было зависимым от Польши. В 1394 году произошла война с Польшей, в результате которой на престол сел сын Романа, Стефан I Мушат. В 1395 году он открыто признал польский сюзеренитет. Однако польская власть продержалась недолго — уже в 1399 году престол занял Александр Добрый.

При Александре княжество процветало. Удачная внешняя политика привела к сближению с Византией, Польшей, Валахией, позже был заключён союз с Венгрией. Наступающая на Молдавию турецкая армия была повержена. За сорокалетнее правление Александра I Доброго Молдавское княжество стало сильнее и влиятельнее, а также избавилось зависимости от Польши. После смерти Александра в 1442 году в княжестве началась война за престол, который поочерёдно занимали различные господари. Страна разделилась на два царства — Цара де Жос и Цара де Сус, которыми правили ассоциированные правители. В 1457 году господарем стал Стефан Великий.

В 1456 Молдавское княжество попадает в вассальную зависимость от Турции.

В конце 16, начале 17 веков Молдавия стала объектом интересов соседей: Речи Посполитой, Священной Римской империи и Османской империи. Молдавия неоднократно подпадала в различные сферы влияния в ходе Молдавских войн магнатов.

В 1711 году молдавский господарь Дмитрий Кантемир в Яссах присягнул на верность России. В результате неудачного для Российской армии Прутского похода он со своей семьей и придворными переселился в Россию, где стал одним из приближенных Петра I. Будучи выдающимся востоковедом, князь Кантемир в Персидском походе (1722—1723) являлся советником императора по делам Востока.

В 1774 по Кючук-Кайнарджийскому миру Молдавия попадает под протекторат Российской империи.

К середине XVIII в. турецкие райи и буджакские ногайцы (Буджакская орда) занимали в Пруто-Днестровском междуречье земли площадью в 25495 км² или 55,7 % его территории. Молдавское население составляло большинство «в пределах пруто-днестровских цинутов Молдавского княжества, находившихся в центральной и юго-западной частях междуречья», а «цинуты северной части междуречья являлись зоной молдавско-украинского взаимовлияния».

По условиям Бухарестского мира, заключённого в 1812, территория между Прутом и Днестром — отошла к России, где её называли Бессарабия. Из этой области ушли турки, а также ногайцы, одна часть которых встала на сторону Османской империи и ушла с её армией на Балканы, а другая часть была выселена Россией в Крым и Приазовье в 1807 г.

1918. Молдавская Демократическая Республика

В январе 1918 была провозглашена независимость Молдавской Демократической Республики, а 27 марта 1918 было принято решение о воссоединении с Румынией.

1940—1991. Молдавская ССР

• В 1940 в результате подписания Пакта Молотова-Риббентропа Бессарабия была присоединена к СССР и провозглашена Молдавской ССР, в состав которой вошли 9 бессарабских уездов и 6 районов Левобережья Днестра, входивших до этого в состав Украинской ССР. (В состав нынешней Республики Молдова не вошли земли Южной Бессарабии и Северной Буковины, вошедшие в состав Украины). Это произошло после того, как по дополнительному соглашению между Шуленбургом и Молотовым было переселено немецкое население с Юга Бессарабии (около 100 тыс.) и из Северной Буковины (ок. 14 тыс.) в Германию. Взамен, на освободившихся территориях, были организованы совхозы, куда приглашалось население с Украины. К Молдавской ССР отошёл 61 населённый пункт с населением 55 тыс. человек (46 населённых пунктов Бендерского уезда, 1 населённый пункт Кагульского уезда, 14 населённых пунктов бывших районов МАССР). К Украинской ССР отошли 96 населённых пунктов с населением 203 тыс. человек (76 населённых пунктов Хотинского уезда, 6 — Измаильского и 14 Аккерманского уездов). Эти изменения мотивировались тем, что в населённых пунктах, переданных Молдавской ССР, преобладало молдавское население, а в переданных Украинской ССР — украинское, болгарское и русское население. В результате территория МССР составила 33,7 тыс. км², население — 2,7 млн человек, из которых 70 % составляли молдаване. Столицей республики стал город Кишинёв. Молдавская ССР, после передела Бессарабии потеряла 10 тыс. км² территории и 0,5 млн чел. населения. В 1940 году было депортировано и репрессировано 8 тыс. чел коренного населения, а 13 июня 1941- ещё около 32 тыс. чел.

Бессарабия в годы войны

В результате подписания Пакта Молотова-Риббентропа Румыния была вынуждена уступить Бессарабию и Северную Буковину СССР и 22 июня 1940 года РККА вошла на территорию Бессарабии. В результате образована Молдавская ССР.

Во время Великой Отечественной войны, в 1941—1944, была занята немецкими и румынскими войсками, на территории которой было образовано Губернаторство Бессарабия. 24 августа 1944, в результате Ясско-Кишинёвской операции, территория Бессарабии была вновь занята советскими войсками. Население Бессарабии в годы второй мировой войны участвовало с обеих воюющих сторон. 10 тысяч бессарабцев были призваны в румынскую армию и воевали против СССР. Из них 5 тысяч погибло. В 1944 году, на сторону Советской армией было призвано 180 тысяч бессарабцев, из которых 110 тысяч погибло в Венгрии, Чехословакии, Польше и Германии.

Молдавская ССР после войны

Послевоенный голод 1946—1947 годов, вызванный последствиями войны, засухой и политикой властей, был особенно сильным в Молдавии. Голод усугубила неготовность местных властей к распределению полученной из общесоюзных фондов продовольственной помощи, которая оседала в городах республики и не доходила до голодающего села. К весне 1947 года более 300 тыс. человек в Молдавской ССР был поставлен диагноз «дистрофия», не менее 36 тыс. человек умерло.

В Молдавии в послевоенные годы в связи с голодом активизировалось антисоветское движение. Так, печатались листовки, в которых призывалось к сопротивлению советскому правительству. Эти листовки распространялись среди сельских жителей, которые наиболее пострадали от голода. Параллельно с антисоветскими печатались и листовки религиозного характера, которые распространялись местными сектами. Подпольная организация прорумынской интеллигенции Лучники Штефана в Сороки насчитывала до 140 человек. Антисоветской агитацией и терактами занималась подпольная группа Филимона Бодиу. Отмечалось и прямое вооружённое сопротивление — наиболее известна организация Armata Neagra 1949—1950 годов.

Провозглашение независимости Молдавии

• В мае 1990 года главой правительства Молдовы назначается представитель Народного фронта Мирча Друк. Министром внутренних дел — Ион Косташ.

Республика Молдова

• 23 июня 1990 Молдова заявляет о своем суверенитете, а 27 августа 1991 — о государственной независимости. Первым президентом независимой Молдавии стал Мирча Снегур.
• Поход на Гагаузию
• Поход на Дубоссары
• В 1990 на фоне тенденций по интеграции Молдавии в Румынию в юго-восточных регионах республики среди местного славянского населения усилились сепаратистские настроения, которые привели к созданию Приднестровской Молдавской Республики со столицей в Тирасполе (см. Приднестровская Молдавская Республика). Это спровоцировало Приднестровский конфликт 1990—1992, который достиг своей кульминации в марте 1992, когда Кишинёв попытался восстановить контроль над городом Дубоссары, и в июне 1992, когда развернулась ожесточенная битва за Бендеры между правительственными войсками Молдавии и гвардейцами Приднестровья, которых поддерживали добровольцы из других стран, главным образом из России. Конфликт был заморожен благодаря вмешательству частей российской 14-й армии летом 1992 года.
• 1994 23 декабря парламент Республики Молдова принял закон о территориальной автономии Гагаузии (Гагауз Ери). Приход к власти Аграрной демократической партии.
• 1997—2000 — Президентство Петра Лучинского.
• 2001—2009 — Президентство Владимира Воронина
• 7 апреля 2009 года в столице Молдавии вспыхнули беспорядки, в ходе которых оппозиция захватила президентский дворец. Также было захвачено и разгромлено здание Парламента Молдавии, на первом этаже которого вспыхнул пожар. Одновременно лидеры оппозиции заявили, что потеряли контроль над ситуацией.

В Молдавии были назначены новые выборы, в результате которых компартия потеряла большинство в парламенте и перешла в оппозицию, было сформировано новое правительство.

Интересные факты

• Картофель в Молдавии появляется только с XVIII века. Ещё в XIX веке картофель не был популярен. Так, в 1842 году крестьяне села Коликауцы Хотинского уезда отказались обрабатывать картофель и грозили побить всякого, кто «проклятое зелье управлять станет».
• В средневековых иностранных источниках Молдавию называли «Росовлахия» (то есть Валахия у Руси), «Молдославия», «Малая Валахия». В турецких источниках её называли Богдания по имени первого правителя Богдана I, иногда Кара-Ифлака.

См. также

• История Кишинёва
• Легенда об основании Молдавского княжества
• Список правителей Молдавского княжества
• Ипотешти-кындештская культура

Литература

• Густерин П. В. [www.rg.ru/2011/07/08/vostok.html По следу Кантемира // Российская газета. 2011, № 147 (8 июля).]
• Сапожников Игорь Викторович Палеолит степей Нижнего Приднестровья. — Ч. І: Памятники нижнего и раннего этапа позднего палеолита. — Одесса, 1994. — 78 с.
• История Республики Молдова. С древнейших времён до наших дней = Istoria Republicii Moldova: din cele mai vechi timpuri pină în zilele noastre / Ассоциация учёных Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару. — изд. 2-е, переработанное и дополненное. — Кишинёв: Elan Poligraf, 2002. — 360 с. — ISBN 9975-9719-5-4.
• Стати В. История Молдовы.. — Кишинёв: Tipografia Centrală, 2002. — 480 с. — ISBN 9975-9504-1-8.
• Древняя культура Молдавии. — АН МССР, отдел этнографии и искусствоведения, Кишинёв: Штиинца, 1974.
• Пасат В. И. . Трудные страницы истории Молдовы, 1940—1950-е гг.

(Сб. арх. документов и материалов) с коммент. 800 с. М. Изд. центр «Терра» 1994

• Царан А. И. (рук. коллектива). Голод в Молдове, 1946—1947: сборник документов. Кишинев, Штиинца,766 стр., 1993
• Elena Postică (redactor). Cartea memoriei. Vol.1-4. Chişinău. Ed. Ştiinţa. 1999—2005
• Ministerul Apărării Republicii Moldova. Cartea Memoriei. vol.1-8, Chişinău

Ссылки

• [dacoromania.net/ История Румынии и Молдовы]
• [www.ournet.md/~moldhistory/ История румын]
• [enews.md/articles/view/2289/ И.Грек. Этнодемографическая и этноязыковая политика Российской империи в Пруто-Днестровском междуречьи в XIX — начале XX века]

Отрывок, характеризующий История Молдавии

Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.