Доисторическая Палестина и Левант

Доисторический период Палестины и Южного Леванта (территория современных Ливана, Израиля и Палестинской Автономии) охватывает длительный отрезок времени, с появления прото-людей около 1,5 млн лет назад и вплоть до бронзового века.

Палеолит

В Израиле микроиндустрия на местонахождении Еврон (Evron-Quarry) датируется возрастом >1,5 — <2,4 млн лет. Микролитическая индустрия на израильской стоянке Бизат Рухама датируется возрастом ок. 1 млн лет. Длина артефактов в Бизат Рухама составляла в среднем ок. 25 мм. Наиболее ранние следы человеческого населения в Южном Леванте обнаружены в поселении Убайдия в долине реки Иордан, которое относится к нижнему палеолиту, около 1,4 млн лет назад. Группы каменных орудий относятся к раннему ашельскому типу. Среди поздних ашёльских стоянок следует упомянуть Гешер Бнот Яаков, пещеру Табун и другие, относящиеся к периоду 1 400 000—250 000 лет назад. Человеческие останки нижнего палеолита из Южного Леванта немногочислены; это, в частности, отдельные зубы из Убайдии, длинные костные фрагменты из Гешер Бнот Яаков, а также фрагмент черепа из пещеры Зуттие (Zuttiyeh, «галилейский человек»).

По мнению археологов из Тель-Авивского университета, древнейшие представители вида Homo sapiens жили в пещере Кесем (Израиль) примерно 382 000—207 000 лет назад.

Период среднего палеолита (около 250—48 тыс. лет назад) представлен в Палестине мустьерской культурой, известной по многочисленным стоянкам (как в пещерах, так и на открытой местности). Хронология мустьерского периода основывается на стратиграфии пещеры Табун. Человеческие останки среднего палеолита включают как неандертальцев (пещеры Кебара, Амуд и Табун), так и современного человека (Кафзех и Схул). Возраст останков неандертальцев в пещерах Палестины оценивается в 50—45 тыс. лет.

Верхний палеолит на территории Палестины охватывает период 48 000—20 000 лет назад. Находка бус из раковин возрастом в 42 тыс. лет позволила археологам сделать вывод о факте присутствия человека разумного в данном регионе.

Черепная коробка достоверного представителя Homo sapiens, найденная в карстовой пещере Манот (en:Manot Cave) близ Галилейского моря (Западная Галилея, Израиль), датируется возрастом 51,8±4,5 или 54,7±5,5 тыс. лет.

Мезолит и неолит

См. также: Ближневосточный неолит

Период эпипалеолита (около 20 000—9500 до н. э., калиброванная хронология) характеризуется значительным культурным разнообразием и широким распространением микролитической технологии. На последней стадии эпипалеолита (около 12 500—9500 лет до н. э.) в регионе возникла натуфийская культура, а охотники-собиратели начинают переходить к оседлому образу жизни.

Период неолита на Ближнем Востоке традиционно делится на докерамический неолит A, докерамический неолит B и керамический неолит. В этот период происходит неолитическая революция — переход к аграрному обществу и развитие местных земледельческих культур.

Гасульская культура, халколитическая по своему характеру, была смешанной земледельческой, основанной на крупномасштабной культивации зерновых (пшеницы и ячменя), интенсивном разведении огородных растений, коммерческом производстве вина и оливок, а по образу жизни — комбинацией сезонных переселений и кочевого пастушеского образа жизни. По мнению американского археолога Ю. Заринса, гасульская культура развилась из более ранней культуры Мунхата, «околоаравийского кочевого пастушеского комплекса» — предположительно наиболее ранних носителей семитских языков.

Географически Южный Левант (Палестина) делится на прибрежную равнину, холмистое нагорье на востоке и долину реки Иордан между Галилейским и Мёртвым морями. Уровень осадков снижается от севера к югу, в результате чего северный регион (древний Израиль) был более развитым, чем южный (древняя Иудея).

Благодаря тому, что Палестина с древних времён находилась в центре трёх основных торговых путей между континентами, она стала точкой пересечения культурных и религиозных влияний Египта, Сирии, Месопотамии и Анатолии (все географические названия ниже относятся к более поздним эпохам):

1. Прибрежный путь: от побережья Газы далее на север до Йоппы и Мегиддо, далее на север через Библос в Финикию и Анатолию.
2. Нагорный путь: через Негев, Кадеш-Барнеа в Хеврон и Иерусалим, оттуда на север в Самарию, Шхем, Шило, Бейт-Шеан и Хацор, оттуда в Кадеш и Дамаск.
3. Дорога царей: на север из Эйлата, на восток от Иордана через Амман в Дамаск; этот путь был соединён с дорогой на север из Йемена и Южной Аравии.

Периодически Палестина страдала от засухи и снижения объёма осадков, из-за чего кочевой образ жизни в этих местах имел преимущество перед земледельческим. Цикл климатических перемен повторялся неоднократно — периоды засухи сменялись дождевыми периодами, в связи с чем развитие местных культур также носило циклический, зависимый от климатических периодов характер. Периодический переход от сельскохозяйственного к кочевому образу жизни был связан не только с климатом, но и с истощением почвы из-за примитивных методов ведения сельского хозяйства. В то же время, благодаря удобному торговому положению, в Палестине рано возникли города как торговые центры. С другой стороны, быстрый рост городов при неблагоприятном климате стал причиной большого количества конфликтов как между ними, так и с соседними государствами, которых приманивало богатство региона.

Ранний и средний Бронзовый век

Развитие городов Ханаана существенно отставало не только от Египта и Месопотамии, но даже от Сирии, где с 3500 г. до н. э. возник крупный город в Хамукаре. Этот город, который был завоёван предположительно выходцами из Урука, поддерживал торговые связи с южным Ираком.

После конца археологической фазы Урук (начало 3-го тысячелетия до н. э.) в Амуке, Сирии, и Ханаане наблюдается приток людей, создавших керамику типа Хирбет-Керак, которые пришли из Загросских гор к востоку от реки Тигр (см. Куро-аракская культура). По мнению ряда исследователей, это были хурриты, которых иногда отождествляют с библейским народом «хориты» (Хорреи, Бытие 14:6, 36:20, Второзаконие 2:12).

Всплеск городского развития наблюдается в раннем бронзовом веке — это такие поселения, как Эбла, которая около 2300 г. до н. э. была включена в империю Саргона, и Нарам-Син. Архивы Эблы упоминают целый ряд библейских городов, в том числе Хацор, Иерусалим и др.

В следующий период — среднего бронзового века — «амориты» прибывают из Сирии в южный Ирак; это событие Олбрайт и ряд других археологов отождествляют с прибытием семейства Авраама в Ур. В этот период наблюдается кульминация развития городов на территории Сирии и Палестины. По мнению ряда археологов, главным городом-государством региона в это время был город Хацор. Именно в этот период семитские племена в большом количестве прибывают в регион дельты Нила в Древнем Египте.

См. также

• en:History of pottery in the Southern Levant — История керамики Южного Леванта
• История Азии
• Древний Ближний Восток
• Доисторический Ближний Восток
• История Леванта
• История Палестины
• История Израиля
• Земля Израильская
• Ханаан
• Хар-Карком

Литература

• Анати Эммануэль. Палестина до древних евреев. — М.: Центрполиграф, 2008. — 416 с.: ил. — Серия «Загадки древних цивилизаций». — ISBN 978-5-9524-3209-3
• Грей Джон. Ханаанцы. На земле чудес ветхозаветных / Пер. с англ. С. Федорова. — М.: Центрполиграф, 2003. 224 с.: ил. — Серия «Загадки древних цивилизаций».

Ссылки

• Joel Ng, [www.edwardtbabinski.us/biblical_archaeology/stone_to_bronze.html Introduction to Biblical Archaeology 2: From Stone to Bronze]
• Paul James Cowie, Archaeowiki: [www.archaeowiki.org/Archaeology_of_the_Southern_Levant Archaeology of the Southern Levant] — useful bibliographies

Хронологическая таблица неолита Ближнего Востока Марио Ливерани, Antico Oriente: storia, società, economia, Laterza, Roma-Bari, 2009, ISBN 978-88-420-9041-0, p. 84.
6000	Хабур	Джебель-Синджар, Ассирия	Средний Тигр	Нижняя Месопотамия	Хузистан	Анатолия	Сирия
5600		Умм-Дабагия			Мухаммад-Джафар	Чатал-Гююк (6300-5500)	Амук A
5200	Старший Халаф	Хассуна	Старшая Самарра (5600-5400) Средняя Самарра (5400-5000) Поздняя Самарра (5000-4800)		Сузиана A	Хаджилар Мерсин 24-22	Амук B
4800	Средний Халаф	Поздняя Хассуна Тепе-Гавра 20		Эриду (= Убайд 1) Эриду 19-15	Тепе-Сабз	Хаджилар Мерсин 22-20	Амук C
4500	Поздний Халаф	Тепе-Гавра 19-18		Хаджи-Мухаммад (= Убайд 2) Эриду 14-12	Хазине, en:Darreh Khazineh Сузиана B	Джан-Хасан Мерсин 19-17	Амук D

См. также: Доисторический Ближний Восток

Отрывок, характеризующий Доисторическая Палестина и Левант

Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.