Отчёт Литтона

Отчёт Литтона — доклад, написанный комиссией Лиги Наций, посланной для изучения обстоятельств Маньчжурского инцидента. В то время уже на территории Маньчжурии японцы создали государство Маньчжоу-го. Комиссия в течение двух месяцев занималась расследованием и сбором материалов.

Комиссию возглавлял Виктор Бульвер-Литтон из Великобритании; помимо него в комиссию входили представители США (генерал Фрэнк Росс МакКой), Германии (доктор Хайнрих Шнее), Италии (граф Альдрованди-Марескотти) и Франции (генерал Анри Клодель). Предполагалось, что написанный ими отчёт сможет снизить уровень противостояния между Китайской республикой и Японской империей, и тем самым уменьшить вероятность войны на Дальнем Востоке. Группа встретилась с представителями правительств Китая и Японии, а затем провела весной 1932 года шесть недель в Маньчжурии.

В предоставленном комиссией отчёте описывалась ситуация, сложившаяся в Маньчжурии к сентябрю 1931 года, отрицательные черты китайской администрации, и обосновывались выдвинутые Японией обвинения. Далее шёл рассказ о событиях сентября 1931 года, базировавшийся на свидетельствах многочисленных очевидцев. Было уделено внимание причинам и порядку образования Маньчжоу-го, уже провозглашённому к моменту прибытия комиссии в Маньчжурию. Рассматривались экономические интересы Японии в Маньчжурии и Китае, суть и результаты китайского бойкота японских товаров, признавались особые интересы Японии в Маньчжурии. Было упомянуто о советских интересах в регионе

В итоговом заключении комиссии было зафиксировано, что все японские действия были спланированной агрессией, а Маньчжурия признавалась территорией Китая. К тому же японское заявление о том, что Китай — это дезорганизованное государство, не было признано. В докладе также отмечалось, что государство Маньчжоу-го создано по воле самой Японии, но без воли народа, проживающего на данной территории. Япония признавалась нарушительницей международных договоров и Устава Лиги наций.

В заключение комиссия описывала условия, которым, по её мнению, должно соответствовать любое приемлемое решение возникших вопросов, и предлагала различные варианты соглашений. Так, проблему Маньчжурии предлагалось интернационализировать, решать этот вопрос в рамках доктрины «открытых дверей», при этом учитывая интересы Японии, СССР и Китая.

В итоге, в ноябре 1932 г. данный доклад Литтона был представлен на рассмотрение Совета Лиги наций в Женеве. В ходе чего, доклад не был одобрен японской стороной и было решено по инициативе Великобритании передать доклад на обсуждение в «комитет 19-ти» по наблюдению за развитием маньчжурского вопроса.

Однако доклад так и не назвал прямо виновника произошедших в Маньчжурии событий. Несмотря на то, что члены комиссии были единодушны в том, что вина лежит на японской стороне, по настоянию французского представителя Япония не была названа агрессором. Чтобы соблюсти баланс между противоречащими друг другу подходами сторон, отчёт, хотя и повторил японскую точку зрения об ответственности китайской стороны, но в то же время заявил, что действия японской Императорской армии нельзя рассматривать как законную самооборону. Касательно Маньчжоу-го отчёт указал, что государство не могло бы быть создано вне присутствия японских войск, что оно не поддерживается китайцами, и что его создание не было результатом естественного волеизъявления народных масс.

Официальное оглашение Отчёта Литтона было назначено на 2 октября 1932 года, но ещё в сентябре Япония заявила о дипломатическом признании Маньчжоу-го. После оглашения отчёта Литтона на заседании Генеральной Ассамблеи Лиги Наций, когда общее мнение стало склоняться к объявлению Японии агрессором, японская делегация, возглавляемая послом Ёсукэ Мацуока, в феврале 1933 года покинула её заседания. 27 марта 1933 года Япония официально заявила о выходе из Лиги Наций.

Литература

• Богатуров А. Д. Системная история международных отношений в двух томах. Том первый. События 1918—1945 годов. М: Культурная революция, 2006. 480 с.

Отрывок, характеризующий Отчёт Литтона

– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.