Доколумбова хронология Перу
Поделись знанием:
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Доколумбова хронология Перу и Андского региона в настоящее время основана на классификации, которую предложил Эдвард Лэннинг. Альтернативную систему датировки предложил Луис Лумбрерас, который иначе датирует некоторые археологические находки. Большинство культур Позднего горизонта и некоторые культуры Позднего промежуточного периода были включены в состав инкской империи к 1493 г., однако окончание периода датируется 1534 г., датой крушения Империи инков в результате испанского завоевания. Большинство хронологических границ между периодами связаны либо с окончанием сильной засухи, либо с началом новой, результатом чего было перемещение сельскохозяйственного производства в горы или его возвращение на равнину, а следовательно, и смена между культурами с разными образами жизни.
Список не включает открытия последних лет, такие, как Культура Норте-Чико.
| Период | Датировка | Культуры |
|---|---|---|
| Керамический период | ||
| Поздний горизонт | 1476 н. э. — 1534 н. э. | Кахамарка, Чанкай, Чачапойя, Чинча, Чирибайя, Чукуито, Уаман-Уилька, Инкская империя, Ило, Коту-Коту, Пакакоча, Пайи-Марка, Пиура, Сикан, Тахарака |
| Поздний промежуточный этап | 1000 н. э. — 1476 н. э. | Уари, Чиму, Чинча, Кахамарка, Горбансай, Пиура, Кильке |
| Средний горизонт | 600 н. э. — 1000 н. э. | Уари, Тиуанако, Пиура, Горбансай |
| Ранний промежуточный период | 200 до н. э. — 600 н. э. | Моче, Наска, Лима, Тиуанако, Пичиче, Сечура, Горбансай |
| Ранний горизонт | 900 до н. э. — 200 до н. э. | Чавин, Куписнике, поздняя Чирипа, Паракас, Пичиче, Сечура |
| Начальный период | 1800/1500 до н. э. — 900 до н. э. | Ранняя Чирипа, Котош, Ториль (Кумбе-Майо акведук построен около 1000 г. до н. э.) |
| Докерамический период | ||
| Период VI | 2500 до н. э.— 1500/1800 до н. э. | Норте-Чико, Касавилька, Кулебрас, Вискачани, Уака-Приета |
| Период V | 4200 до н. э. — 2500 до н. э. | Хонда, Лаурикоча III, Вискачани, |
| Период IV | 6000 до н. э.— 4200 до н. э. | Амбо, Канарио, Сичес, Лаурикоча II, Лус, Токепала II |
| Период III | 8000 до н. э. — 6000 до н. э. | Ареналь, Чиватерос II, Лаурикоча I, Плайя-Чира, Пуйенка, Токепала I |
| Период II | 9500 до н. э. — 8000 до н. э. | Чиватерос I, Лаурикоча I |
| Период I | ? до н. э. — 9500 до н. э. | Окендо, Красная зона (центральное побережье Перу) |
Альтернативная хронология, предложенная Л. Лумбрерасом:
| Период | Датировка | Культуры |
|---|---|---|
| Керамический период | ||
| Империя Тауантинсуйю | 1430 н. э. — 1532 н. э. | Инки |
| Региональные государства | 1200 н. э. — 1470 н. э. | Уари, Чиму, Чинча, Куско, Чанка (конфедерация в Перу) |
| Империя Уари | 800 н. э. — 1200 н. э. | Уари, Тиуанаку |
| Региональные культуры | 100 н. э. — 800 н. э. | Моче, Наска, Лима, Тиуанаку, Рекуай, Гальинасо |
| Формационный период | 900 до н. э. — 200 н. э. | Чавин, Викус |
| Докерамический период | ||
| Архаичный период | 4000 до н. э. — 1200/1800 до н. э. | |
| Каменный (литический) период | 1500 до н. э. — 4000 до н. э. | |
Сводная диаграмма
<timeline> DateFormat = yyyy ImageSize = width:650 height:auto barincrement:12 PlotArea = left:20 right:20 bottom:20 top:10 Colors =
id:blanc value:rgb(1,1,1) id:noir value:black id:canvas value:gray(0.98) id:grilleMajor value:gray(0.7) id:grilleMinor value:gray(0.9) id:evenement value:gray(0.5) id:grisclair value:gray(0.85) id:gris value:gray(0.75) id:grisfonce value:gray(0.6) id:grissombre value:gray(0.5) id:or value:rgb(1,0.9,0) id:orangeclair value:rgb(1,0.8,0.6) id:orange value:rgb(1,0.75,0.3) id:orangesom value:rgb(0.9,0.55,0.35) id:rouge value:rgb(0.8,0.4,0.3) id:rougemoy value:rgb(0.75,0.3,0.2) id:rougefonce value:rgb(0.7,0.25,0.15) id:vertclair value:rgb(0.64,0.92,0.64) id:vertmoy value:rgb(0.45,0.88,0.45) id:vert value:rgb(0.30,0.8,0.30) id:vertfonce value:rgb(0.2,0.5,0.4) id:bleufonce value:rgb(0.2,0.4,0.6) id:bleu value:rgb(0.3,0.5,0.8) id:bleuclair value:rgb(0.65,0.65,0.90) id:violet value:rgb(0.7,0.45,0.9) id:violetfonce value:rgb(0.65,0.35,0.6) id:violetsombre value:rgb(0.55,0.3,0.5)
Period = from:-1500 till:1700 TimeAxis = orientation:horizontal format:yyyy AlignBars = justify ScaleMinor = unit:year increment:50 start:-1500 gridcolor:grilleMinor ScaleMajor = unit:year increment:200 start:-1500 gridcolor:grilleMajor BackgroundColors = canvas:canvas bars:canvas BarData=
bar:Chibcha bar:espace1 bar:Chachapoyas bar:espace2 bar:Vicús bar:espace3 bar:Sicán bar:espace4 bar:Moche bar:espace5 bar:Chimú bar:espace6 bar:Cupisnique bar:espace7 bar:Salinar bar:espace8 bar:Virú bar:espace9 bar:Recuay bar:espace10 bar:Caral bar:espace11 bar:Chavín bar:espace12 bar:Chancay bar:espace13 bar:Kotosh bar:espace14 bar:Lima bar:espace15 bar:Huari bar:espace16 bar:Paracas bar:espace17 bar:Inca bar:espace18 bar:Nazca bar:espace19 bar:Tiahuanaco bar:espace20 bar:Manteño-Guancavilca bar:espace21
Define $left = anchor:from align:left shift:(4,-4)
- LineData=
# 1er concile
- at:-500 color:grilleMajor
# 2d concile
- at:-383 color:grilleMajor
# Pāṭaliputra
- at:-250 color:grilleMajor
# premiers écris #at:-110 color:grilleMajor
PlotData=
- CIVILISATIONS
bar:Chibcha width:15 from:-500 till:1539 color:orangesom text:"Чибча" $left
bar:Chachapoyas width:15 from:900 till:1470 color:vertfonce text:"Чачапойя" $left
bar:Vicús width:15 from:-600 till:350 color:bleufonce text:"Викус" $left
bar:Sicán width:15 from:700 till:1375 color:bleu text:"Сикан" $left
bar:Moche width:15 from:100 till:700 color:bleuclair text:"Моче" $left
bar:Chimú width:15 from:900 till:1470 color:violet text:"Чиму" $left
bar:Cupisnique width:15 from:-1200 till:-200 color:violetfonce text:"Куписнике" $left
bar:Salinar width:15 from:-200 till:300 color:violetsombre text:"Салинар" $left
bar:Virú width:15 from:-200 till:300 color:bleufonce text:"Виру" $left
bar:Recuay width:15 from:-300 till:600 color:orange text:"Рекуай" $left
bar:Caral width:15 from:-1500 till:-900 color:bleu text:"Караль" $left
bar:Chavín width:15 from:-1000 till:-200 color:orangesom text:"Чавин" $left
bar:Chancay width:15 from:1300 till:1450 color:bleuclair text:"Чанкай" $left
bar:Kotosh width:15 from:-1500 till:-700 color:vertmoy text:"Котош" $left
bar:Lima width:15 from:100 till:550 color:violet text:"Лима" $left
bar:Huari width:15 from:500 till:1200 color:rouge text:"Уари" $left
bar:Paracas width:15 from:-700 till:200 color:violetfonce text:"Паракас" $left
bar:Inca width:15 from:1300 till:1550 color:rougemoy text:"Инки" $left
bar:Nazca width:15 from:-300 till:800 color:violetsombre text:"Наска" $left
bar:Tiahuanaco width:15 from:-400 till:1100 color:rougefonce text:"Тиуанаку" $left
bar:Manteño-Guancavilca width:15 from:650 till:1532 color:bleufonce text:"Мантеньо-Гуанкавилька" $left
</timeline>
Оттенки синего и фиолетового цвета соответствуют прибрежным культурам.
Тёплые цвета (оранжевый, красный, бордовый) соответствуют культурам Андского региона.
Оттенки зелёного цвета соответствуют регионам Амазонии.
Расположение культур на таблице сверху вниз примерно соответствует их географическому расположению на карте Южной Америки с севера на юг.
См. также
Напишите отзыв о статье "Доколумбова хронология Перу"
Литература
- Edward P. Lanning, 1967 Peru Before the Incas. Prentice Hall, Englewood Cliffs, N.J., ISBN 0-13-661595-3
- Купрієнко С.А. [kuprienko.info/kupriienko-s-a-the-social-and-economic-system-of-the-inca-empire-tawantinsuyu-manuscript/ Суспільно-господарський устрій імперії інків Тавантінсуйу : автореф. дис. на здобуття наук. ступеня канд. істор. наук : 07.00.02.] / Купрієнко Сергій Анатолійович ; КНУ імені Тараса Шевченка. — К.: ЛОГОС, 2013. — 20 с.
- Куприенко С.А. [books.google.ru/books?id=vnYVTrJ2PVoC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Источники XVI-XVII веков по истории инков: хроники, документы, письма] / Под ред. С.А. Куприенко.. — К.: Видавець Купрієнко С.А., 2013. — 418 с. — ISBN 978-617-7085-03-3.
- Пачакути Йамки Салькамайва, Куприенко С.А. [kuprienko.info/pachakuti-jamki-sal-kamajva-h-de-s-k-kuprienko-s-a-doklad-o-drevnostyah-e-togo-korolevstva-peru/ Доклад о древностях этого королевства Перу] / пер. С. А. Куприенко.. — К.: Видавець Купрієнко С.А., 2013. — 151 с. — ISBN 978-617-7085-09-5.
- Талах В.Н., Куприенко С.А. [kuprienko.info/talah-v-n-kuprienko-s-a-amerika-pervonachal-naya-istochniki-po-istorii-majya-naua-astekov-i-inkov/ Америка первоначальная. Источники по истории майя, науа (астеков) и инков] / Ред. В. Н. Талах, С. А. Куприенко.. — К.: Видавець Купрієнко С.А., 2013. — 370 с. — ISBN 978-617-7085-00-2.
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Доколумбова хронология Перу
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
