Доктрина выморочных владений

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Доктрина выморочных владений или Доктрина выморочности (англ. The Doctrine of Lapse) — политика аннексии, которую, вероятно, предложил лорд Далхаузи, бывший генерал-губернатором Ост-Индской компании в Индии между 1848 и 1856 годами.

Согласно этой доктрине любое туземное княжество, вассальное по отношению к Британской Ост-Индской компании, могло быть автоматически аннексировано, если правитель был или «или очевидно несостоятелен, или умирал, не оставив наследника мужского пола»[1]. Последнее отменяло уже давно существовавшее право индийских правителей, не имевших наследников, избирать себе преемника. Кроме того, является ли потенциальный правитель состоятельным, решали британские власти.

Довольно спорно, была ли эта доктрина действительно разработана лордом Далхауси в 1848 году, однако именно он придал ей официальный статус, оформив её документально. Она вызвала подозрения и беспокойство среди большинства правящих князей Индии.





История

Во времена применения данной доктрины, Британская Ост-Индская компания, осуществляла имперский административный контроль над огромным регионом субконтинента.

Далхауси решительно применял эту доктрину для захвата индийских княжеств, но эта политика не была исключительно его изобретением. В 1824 году Ост-Индская компания применила её для получения контроля над княжеством Киттур. Совет директоров Ост-Индской компании сформулировал эту доктрину в 1834 году. Благодаря этой политике, Компания захватила Мандави в 1839 году, княжества Колба и Ялаун в 1840 году и Шурат в 1842 году.

Княжество Сатара было первой жертвой доктрины Далхауси. Раджа Сатары умер в 1848 году, не оставив наследника; незадолго до своей смерти он взял приемного сына, не поставив об этом в известность английские власти и не спросив у них согласия. Так как княжество было создано в 1818 году англичанами, то усыновление подлежало их утверждению. Согласия не было дано. Совет директоров заявил:

… мы вполне уверены, что по общему закону и обычаю Индии зависимое княжество, подобное Сатаре, не может перейти к усыновленному наследнику без согласия верховной власти[2].

Согласно условиям Доктрины Прекращения Власти, Компания приобрела власть над многими княжествами: Сатара (1848), Джатпур и Самбалпур (1849), Нагпур и Джханси (1854), Танджор и Аркот (1855), Удайпур (Чхаттисгарх) и Удх (1856). Как правило утверждалось, что правитель не справляется со своими обязанностями. Компания заработала на применении этой Доктрины около четырех миллионов фунтов стерлингов. Впрочем, государству Удайпур, благодаря британцам, удалось восстановить своё правление в 1860 году[3].

С увеличением власти Ост-Индской компании во многих слоях индийского общества и местных вооруженных сил нарастало недовольство; это сплотило свергнутые династии в ходе Индийского восстания 1857 года, известного как Восстание сипаев.

После восстания, в 1858 году, вице-король Индии, чьё правление пришло на смену Британской Ост-Индской компании, отменил эту доктрину.

Аннексированные индийские княжества

См. также

Напишите отзыв о статье "Доктрина выморочных владений"

Примечания

  1. [www.contrtv.ru/print/2893/ Печать: Роль личности в восстании]. www.contrtv.ru. Проверено 22 ноября 2015.
  2. [www.varsha.ru/sinkha-banerdzhi-istoriya-indii/165-zakhvatnicheskaya-politika-lorda-dalkhuzi.html Захватническая политика лорда Дальхузи]. varsha.ru. Проверено 22 ноября 2015.
  3. [www.indianrajputs.com/view/udaipur_mp Udaipur (Princely State)]. Rajput Provinces of India. Проверено 22 ноября 2015.

Отрывок, характеризующий Доктрина выморочных владений

– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…