Документальная фотография

Документальной фотографией является один из жанров фотографии, обращенной к реальным событиям. К задачам документальной фотографии можно отнести создание фотографического документа, являющегося свидетельством реальных событий, документом эпохи, а также обращением или предупреждением.

Эти фотодокументы в свою очередь не являются объективным, а, наоборот, субъективным, часто идеологическим или социально-критическим свидетельством описываемых явлений.

Понятие «документальная фотография» возникло в США в 1930-х годы во время Великой депрессии.

По мнению критика Сюзан Зонтаг: документальная фотография — единственное важное искусство, где профессиональная подготовка и многолетний опыт не гарантируют безусловного преимущества перед необученным и неопытным — среди прочего потому, что большую роль играет случайность (или везение) и ценится все спонтанное, неотшлифованное, несовершенное.

Предыстория

В XIX веке было распространено мнение, что фотографическое изображение документально по своей природе. «Британский журнал фотографии» к примеру призывает создать архив фотографий, которые будет служить документами для будущих поколений.

В этот период появляются первые попытки создания фотосерий в жанре документальной фотографии:

• В 1870 году Якоб Риис приступает к работе над серией фотографий о бедняках Нью-Йорка.
• Льюис В. Хайн в 1905 году фотографирует эксплуатацию детского труда в США, после чего закон запрещает его использование.

Эти и многие другие работы создают предпосылки для понимания социально-критического предназначения документальной фотографии в обществе.

Возникновение документальной фотографии как самостоятельного жанра

Последствия глобального экономического кризиса в США, ставит правительство Америки под руководством президента Франклина Рузвельта перед необходимостью всеобъемлющих социальных реформ, известных в истории как Новый курс Рузвельта. В этой связи, одной из важнейших задач правительства была необходимость заручиться поддержкой у широкой массы населения США для проведения намеченной политики реформ. В 1935 году от администрации по переселению (позднее переименовано в en:Farm Security Administration, FSA) фотографы получают заказ на создание крупномасштабной фотографической документации сельской жизни в Америке. Задачей фотографов было достойно и эстетично запечатлеть обедневшего сельского жителя Соединенных Штатов, избегая при этом художественности в своих работах. Этот новый жанр фотографии был назван «документальной фотографией». Одновременно фотографы этого направления ставили цель отмежеваться от фотоискусства.

Основные характеристики документальной фотографии:

• Описываются социальные невзгоды.
• Фотография эстетична, но при этом естественна и реальна.
• Документируются не события, а социальные условия на примере нескольких фотографий или развернутой серии.
• Фотография как послание, выходящее за рамки просто информации.
• Документальная фотография как правило связана с политической обстановкой, она претендует на политическое влияние.
• Фотографирование носит публичный характер.

Именно в этой связи в фотографии первый раз в истории возникает официальное, организованное движение документального характера.

Значительные фотографы-документалисты этого периода:

• Доротея Ланж
• Уолкер Эванс
• Russell Lee
• Arthur Rothstein

Другие авторы периода возникновения документальной фотографии

К числу наиболее примечательных фотографов XIX века можно отнести немецкого фотографа Августа Зандера. Его работа «Люди XX столетия» оказала влияние в равной степени как на фотоискусство, так и на документальную фотографию в Европе.

Документальная фотография после 1945 года

Окончание второй мировой войны ознаменовало непростой период в документальной фотографии. Все значительные фотографы-документалисты послевоенного времени, как-то: Диана Арбюс, Роберт Франк, Юджин Смит, Мэри Эллен Марк, Уильям Кляйн, были либо одиночками, либо были вынуждены подрабатывать в роли поставщиков историй для больших иллюстрированных журналов, таких как Life. В погоне издательств за все большими тиражами изданий изменяется информационный формат, и журналы находят все меньше и меньше места для документальной фотографии и авторов с политически независимой позицией.

Изменились требования к поставляемому фотоматериалу в массмедиа, который должен был быть предельно актуальным, ярким и запоминающимся. Публикации развернутых историй, в свою очередь, были вытеснены публикациями небольшого объёма с одной или двумя фотографиями. Сегодня, в эпоху избытка информации, экономически рентабельным оказался подход, когда печатное издание содержит массу разноплановых сюжетов и историй, избегая развернутых фоторепортажей на несколько страниц. В таких условиях документальная фотография уступила место фотожурналистике, а фотографии авторов-документалистов сегодня можно чаще увидеть в галерейном пространстве, в музеях, в книгах и фотоальбомах, чем в журнальных изданиях.

Осознание, особенно в период Вьетнамской войны того факта, что политические организации способны использовать фотографию как оружие в преследовании своих задач, приводит к усложнению пути фотографии в печать. Правительство напрямую вмешивается в редакционный процесс освещения военных конфликтов вплоть до прикомандирования журналистов к военным частям.

Начало нового тысячелетия знаменует переломный момент в отношении к документальной фотографии. Несколько музеев и научных учреждений мира переосмысливают, придают новое значение важности и документальной силе этого направления. Летом 2009 года Музей Людвига в Будапеште показал выставку социально-документальной фотографии конца 1920-х и 1930-х годов «Дело близится к кризису». Также в 2009 году фотограф, куратор и критик Jorge Ribalta в Музее современного искусства (Барселона) показал «Универсальный Архив», ретроспективную выставку документальной фотографии XX века. В 2010 году в Музее королевы Софии в Мадриде состоялась крупная международная конференция посвященная истории социально-документального «движения фотографов рабочих».

Мануэль Ривера-Ортис, наиболее известный молодой документалист современности. Главная тема его работ, освещение условий жизни людей в развивающихся странах. Ривера Ортис вырос в нищете в сельских районах Пуэрто-Рико 1970-х годов. Под влиянием этого опыта, он характеризует своё исследование как праздник жизни (A Celebration of Life) в нищете.

Наиболее известные фотографы-документалисты современности:

• en:Steve McCurry
• Франк, Роберт
• Джеймс Нахтвей
• Мануэль Ривера-Ортис

См. также: en:History of photography, Документальное кино и en:Social documentary photography

Документальная фотография в современной России и на постсоветском пространстве

Наиболее известные фотографы-документалисты России и стран бывшего СССР:

Ляля Кузнецова Александр Лапин Валерий Щеколдин

Мухин Игорь Валерий Нистратов

Максим Дондюк

Признанные фотографы-документалисты

США

Беренис Эббот Уильям Эглстон Уолкер Эванс en:Lee Friedlander en:Jim Goldberg Нан Голдин en:Lauren Greenfield

Роберт Капа Льюис В. Хайн Доротея Ланж en:Mary Ellen Mark en:Steve McCurry en:James Nachtwey en:Gordon Parks

en:Eugene Richards en:Jim Richardson Юджин Смит en:Peter Sekaer en:Garry Winogrand en:Sally Mann en:Daniel Lorenzetti

Европа

Атже, Эжен en:Gertrude Blom en:Bill Brandt en:Brassaï Картье-Брессон, Анри

Франк, Роберт en:Gisèle Freund ua:Кирилл Головченко en:David Hurn en:Josef Koudelka en:Don McCullin

Мартин Пар Якоб Риис en:August Sander en:Roman Vishniac

Российская империя и СССР

• Карл Булла
• Максим Дмитриев

Прочее

en:Sebastiao Salgado (Бразилия)

en:Andrew Stark (Австралия)

en:John Wilson (photographer) (Австралия).

Литература

• Weston Naef, James N. Wood. Era of Exploration. New York: Metropolitan Museum of Art, 1975
• Joel Snyder. American Frontiers: The Photographs of Timothy H. O’Sullivan, 1867—1874. Millerton, NY: Aperture, 1981
• Peter Bacon Hales. William Henry Jackson and the Transformation of the American Landscape. Philadelphia: Temple University Press, 1988.
• William Stott. Documentary Expression and Thirties' America. New York: Oxford University Press, 1973
• Maren Stange. Symbols of Ideal Life. New York and Cambridge, England: Cambridge University Press, 1989.
• Timm Starl. Dokumentarische Fotografie // Hubertus Butin (Hg.). DuMonts Begriffslexikon zur zeitgenössischen Kunst, Köln 2002, S. 73-77.
• Abigail Solomon-Godeau. Wer spricht so? Einige Fragen zur Dokumentarfotografie // Herta Wolf (Hg.). Diskurse der Fotografie. Fotokritik am Ende des fotografischen Zeitalters. Frankfurt am Main, 2003, S. 53-74.

Отрывок, характеризующий Документальная фотография

– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.