Корнелии Долабеллы
Поделись знанием:
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
(перенаправлено с «Долабелла»)
Долабелла — прозвище одной ветви римского патрицианского рода Корнелиев.
- Гней Корнелий Долабелла — отец священного царя Гнея Корнелия Долабеллы
- Гней Корнелий Долабелла — священный царь в 208—180 годах до н. э., отец консула 159 года до н. э. Гнея Корнелия Долабеллы
- Гней Корнелий Долабелла — консул в 159 году до н. э.
- Гней Корнелий Долабелла — сын консула 159 года до н. э. Гнея Корнелия Долабеллы и отец Гнея Корнелия Долабеллы
- Гней Корнелий Долабелла — консул в 81 году до н. э.
- Гней Корнелий Долабелла — проконсул Македонии в 80—77 годах до н. э.
- Гней Корнелий Долабелла — проконсул Киликии в 80—79 годах до н. э., отец консула-суффекта 35 года до н. э. Публия Корнелия Долабеллы
- Луций Корнелий Долабелла — корабельный дуумвир в 180—178 годах до н. э.
- Луций Корнелий Долабелла — проконсул Дальней Испании в 99 году до н. э.
- Публий Корнелий Долабелла (консул 283 года до н. э.) — в 283 год до н. э., будучи консулом, покорил кельтских сенонов.
- Публий Корнелий Долабелла (консул-суффект 44 года до н. э.) (род. 70 год до н. э.), римский военачальник, консул-суффект 44 год до н. э., супруг дочери Цицерона, Туллии, участвовал в междоусобных войнах последней эпохи Римской республики. Сначала он был противником Цезаря, потом сопровождал его в Африку и Испанию. После убийства Цезаря Долабелла стал сперва на сторону заговорщиков, но затем вступил в соглашение с Антонием и получил в управление Сирию. Запертый Кассием в Лаодикии, кончил жизнь самоубийством.
- Публий Корнелий Долабелла (претор) — претор около 25 года до н. э., сын Публия Корнелия Долабеллы и Фабии
- Публий Корнелий Долабелла — консул-суффект 35 года до н. э.
- Публий Корнелий Долабелла (консул 10 года), внук Публия Корнелия Долабелла, консул в 10 году.
- Сервий Корнелий Долабелла Петрониан, консул 86 г.
- Сервий Корнелий Долабелла Метилиан Помпей Марцел, консул-суффект 113 г.; сын консула от 86 г.
Напишите отзыв о статье "Корнелии Долабеллы"
Отрывок, характеризующий Корнелии Долабеллы
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.